себе.
Его одно могло заставить заткнуться — он понял, что у меня беда. А у него планы поинтереснее, чем решение моих проблем, которыми вполне может заняться мой брат.
Я забросила сумку на плечо, взяла ветровку, и крикнула:
— Пока!
Он не ответил.
Пригородная электричка была наполнена пенсионерками и дачниками. Я умудрилась сесть у окна, меня никто не замечал. Синяки и стоящие в глазах слезы никого не волновали. Вон, рассада в рост пошла… Разговоры вспыхивали вокруг то здесь, то там. Я погрузилась в свои мысли, не обращая внимания на зудящих дачников.
Потом попыталась представить в этой обстановке Ярцева, будто он держась за поручень обсуждает проблемы урожая… Не выдержала и засмеялась. Нет, Ярцев в пригородных электричках не бывает, это факт. «Ягуар» ему не простит.
Скоро пришлось сделать пересадку.
Неожиданно мне стало не по себе в толпе на солнечном маленьком перроне. Я осталась одна на пустом пятачке среди полей. Широкая дорогая вела к дачным участкам — они виднелись вдали, но все равно страшно.
Некстати стало хуже — снова ныло все тело, словно меня пропустили через мясорубку. Я с трудом дождалась следующей электрички и снова тряслась в вагоне. Тело крутило и ломало, словно после вчерашнего похмелья. Я устало привалилась к окну, рассматривая поля, перемежающиеся лесопосадками.
Моя бабушка прожила в селе всю жизнь.
Я выросла с ней, мама была слишком занята тем, что устраивала личную жизнь. Родила она меня рано, как говорят, «принесла в подоле». За что ей огромное спасибо, конечно, но материнскими чувствами она ко мне не прониклась. Работала в Москве, оставив меня бабушке, вышла замуж, строила карьеру. Иногда приезжала с подарками и врала, что вот подрасту — она заберет меня к себе. Рассказывала, как мы будет счастливы, как вместе пойдем в зоопарк. Много чего рассказывала. Не знаю, кто придумал, что детям лучше врать, чем расстраивать правдой, но я бы этого мудака придушила. Потому что ждала. Ждала, что вот еще чуть-чуть и мама заберет меня, просто ей мешают обстоятельства и всякие недобрые люди. А потом я выросла. Я ее не виню. Ей тогда было меньше, чем мне сейчас.
Отца своего я ни разу не видела.
Дед умер пять лет назад, за ним ушла бабушка — недавно. От семьи остался только брат… На самом деле никакой он мне не брат. Так, троюродный, но выросли мы вместе. У его родителей оказалась та же проблема: они долго скандалили, разводились, мирились, ездили на заработки, платили огромные долги, в общем, им было не до Юрки. Сначала его подбрасывали на месяц-другой, потом он пропадал у нас все лето, а потом его забыли забрать и он пошел со мной в одну школу. Так мы стали братом и сестрой.
Поступать поехала в город — очень хотелось туда вырваться. Пробилась в педагогический на ин-яз, на втором курсе познакомилась с Артемом, вышла замуж… Он меня сразу увлек, интересный, масса планов на жизнь, активный… Артем казался перспективным парнем.
А потом с нами что-то произошло.
У Артема не пошел первый проект, у меня случился первый выкидыш… Затем снова неудача — и у него, и у меня. Нужны были деньги на обследования, Артем все чаще начал говорить о моей неполноценности. Он был уверен, что с ним все в порядке, это я болею, а моя врач настаивала, чтобы я вытолкнула на обследования мужа. От отчаяния я рыдала ночами.
Третий проект Артема тоже провалился, он впал в апатию и лег на диван, а я разозлилась, махнула рукой на все — мужа, неспособность выносить и проблемы со здоровьем, неудачную карьеру и пошла работать в "Магнолию". До этого каждые летние каникулы я отчаянно искала подработку, не гнушаясь ничем, и подумала, а что я теряю? В ресторане хорошие чаевые…
Иногда я оглядывалась по сторонам и ужасалась — на что я трачу жизнь? На Артема и работу официанткой. Не об этом я мечтала, когда мчалась, полная надежд, поступать в город. А потом оглядывалась еще раз и понимала — все так живут. У меня еще ничего… Артем хоть сильно не пьет и деньги не проигрывает — слишком ленив для азартных игр.
В общем, я уехала… А Юрка остался. После смерти бабушки он все еще жил в ее доме: латал крышу, копал огород. Именно туда я и направлялась. В родовое гнездо, где, как мне казалось, меня защитят, поймут и утешат.
А куда еще? Не к маме же… Я видела в «одноклассниках» ее страничку: у нее родилась дочь, судя по фото, зацелованная и любимая. У нее были золотистые кудри, носик кнопкой, и огромные добрые глаза. Я на детских фото совсем другая: вся какая-то черная, диковатая и неприветливая. Бабушка смеялась и говорила, что это, потому что я выросла в лесу.
Электричка замедлила ход и пейзаж в окне «побежал» медленней. Его можно было рассмотреть и им насладиться: полями, подступающими к самым путям, красивым лесом. Заскрипел тормоз, я встала и забросила сумку на плечо.
Юрик встретил меня на перроне, подобрал багаж и приобнял меня, радостно хлопая по спине. Он так радуется не потому что меня любит. Когда я приезжаю, он сваливает на меня работу по дому и уход за скотиной.
Правда от «скотины» почти ничего не осталось. Бабушка держала корову, птицу… О былом хозяйстве напоминали десяток кур и пожилая овчарка Ирма.
— Че кислая? — Юрка рассмотрел синеву проступающую сквозь слой грима на щеке и нахмурился. — Это кто тебя? Муж?
— Дома расскажу, — вздохнула я и спустилась по деревянному настилу к тропинке, ведущей к селу. Идти через лес недолго — полчаса от силы. Летом мне ужасно нравились эти прогулки — в лесу приятно пахнет, прохладно, и умиротворяюще шумит листва, если ветрено.
А рядом со станцией несет шпалами и навозом.
Я понятия не имела, что рассказать? Правду? Ложь?
Я приехала за помощью, как бросаются к родным, не в силах справиться с проблемой, но не представляла, чем Юра поможет. Он простой парень. Хороший, но простой.
С Ярцевым можно даже не сравнивать.
Через лес мы вышли к сельской улице.
Юрка шагал бодро, как ходят люди, привыкшие к расстояниям, а я еле плелась. Меня еще мутило после вчерашнего. По дороге заглянули в магазин. Купили пельмени и бутылку недорогого вина — другого здесь не водилось.
— Отметим приезд, — пояснил Юрка.
Я пожала плечами: пить не хотелось, но чуть-чуть можно.
Он
