песню — об адмирале, который попал в плен к давнему врагу. Затем ещё одну и ещё одну.
— Отбой! — рявкнул капитан ближе к одиннадцати часам, и голоса Крылатых смолкли. В тюрьме наступила тишина. Но уснуть он всё равно не мог.
А утром двери камеры были открыты, и его повели на суд.
Никогда ещё Орлов не чувствовал себя настолько обнажённым посреди десятков глаз, смотревших на него. Это не был трибунал, где старшие офицеры решают судьбу такого же, как они. В центральное помещение одной из верхних палуб набились все матросы, свободные от вахт. И все они смотрели на него.
— Вы думаете, что сможете вернуться назад? — спросил он, когда слово наконец досталось ему.
— Отвечайте на вопрос! — перебил его боцман, выступавший в роли судьи.
Орлов не обратил внимания на него.
— У вас дома семьи. Матери. Жёны. Невесты. Вы скучаете по ним. Я могу вас понять.
— Орлов!
— Только подумайте — как они будут смотреть на вас, когда узнают, что их супруги — дезертиры, — Орлов перевёл дух, — что их супруги — трусы, убившие собственного капитана. Что их супруги стали преступниками — потому что! — он возвысил голос, — никому из вас не вернуться назад. Быть может, здесь, в десятках дней пути по Ветрам, вам и кажется, что Таурон далеко, и никто не узнает о том, что здесь произошло. Но это не так.
Стояла тишина. А через некоторое время незнакомый голос произнёс:
— Почему решение продолжить путь принималось без нас?
Орлов не стал поворачиваться на звук. Продолжая смотреть поверх толпы, он произнёс:
— Я — капитан. Я принимаю решение, куда проложить курс. Я принимаю решение, кому жить и кому умереть. Кто первым пойдёт в бой, а кто останется в тылу. И я решаю, что важнее для нас. Если вы не согласны с моим решением — пусть командование рассудит нас. Всю ответственность за смену курса я беру на себя. Но я буду отвечать перед императором, а не перед самозванцем, который, очевидно, ступил на военный корабль в первый раз, — на последних словах Орлов повернулся к Чеботарёву и в упор посмотрел на него. — Этот человек предал меня. Завтра он так же предаст и вас.
— Вы хотели поменять курс ради собственной выгоды! — Чеботарёв стукнул кулаком по столу.
— Разве не это сделали вы сейчас? — Орлов снова обвёл взглядом толпу. — Выпустите офицеров, которые разбираются в навигации. Пусть проверят курс.
Поднялся шум, и больше Орлову ничего не удалось сказать. Его увели и снова поместили в камеру, где он и находился до самого вечера — по-прежнему не в состоянии уснуть, он лежал на узкой койке, а Ксения примостилась рядом и задумчиво гладила его по волосам. Казалось, всё происходящее ничуть её не напугало.
Когда склянки пробили девять вечера, в тюремном коридоре наконец появилась ещё одна делегация. Она почти целиком состояла из матросов, среди которых шёл лишь один из младших офицеров — навигатор седьмого звена.
— Вы свободны, — произнёс глава делегации, звякнув ключом, и с глубоким вздохом Орлов поднялся на ноги и вышел в коридор, — приносим наши извинения, капитан.
Орлов поджал губы, сдерживая злость.
— Где Чеботарёв? — спросил он.
Глава делегации отвёл взгляд.
— Один из шлюпов пропал, — сказал он. — И вместе с ним — старший лейтенант.
Не говоря больше ни слова, Орлов двинулся по коридору прочь. Он обернулся только один раз — проверить, следует ли Элена за ним. В том, что Ксения стоит у него за плечом, он не усомнился ни на миг.
— Будьте добры, передайте штурману Соколову, что он повышен до боцмана, и первая вахта — его.
Ксения кивнула, и, покинув коридор, они разошлись в разные стороны — Орлов отправился на офицерскую палубу, а Ксения — отдавать приказ.
Когда Ксения наконец закончила с заданием и открыла дверь капитанской каюты, Орлов уже лежал на своей койке, закрыв глаза.
Ксения осторожно прикрыла дверь за спиной и принялась расстёгивать китель.
Повесив его в шкаф, она, не снимая блузки, направилась к креслу. Потом замерла на секунду и повернулась. Поколебавшись, бесшумно подошла к Орлову и поцеловала.
Ксения хотела было выпрямиться, но Орлов, не открывая глаз, потянул её на себя.
— Вы собираетесь спать сидя? — пробормотал он, утягивая Ксению за собой на кровать.
— Я не хотела вам мешать.
Руки Орлова скользнули по пояснице девушки, и Ксения обнаружила, что голос не слушается.
Легко высвободив блузку, руки Орлова принялись стаскивать её, а затем заскользили по обнажённому телу.
Ксения со всей силы вжалась бёдрами в тело капитана.
— Капитан, не мучайте меня. Вы же видите — я вас хочу.
Орлов открыл глаза и, не говоря больше ни слова, придавил к кровати тело Ксении, навалившись на него всем весом. Избавив её от брюк, приподнялся на руках и принялся целовать острые плечи, спускаясь поцелуями всё ниже на грудь.
Остановившись на уровне живота, очертил языком пупок. Затем выгнулся, скользнул вверх по телу Ксении и резко вошёл в него.
Ксения резко выдохнула. Орлов принялся целовать её лицо. Руки Ксении подхватили бёдра капитана и вжали плотнее в себя.
Орлов задвигался неторопливо, стараясь прочувствовать каждый миг — ему казалось, что он сходит с ума. Напряжение последних дней взрывалось внутри, смешиваясь с удовольствием, которого он не испытывал уже слишком давно.
Когда всё кончилось, они так и остались лежать, обнявшись, уже на боку. Ксения мерно поглаживала Орлова по спине и вжималась в него всем телом. Орлов кончиками пальцев чертил узоры на её спине — недолго, пока не уснул.
А Ксения всё смотрела и смотрела на лицо Орлова, вымотанное и казавшееся совсем прозрачным в полумраке, и никак не могла поверить, что он всё-таки принадлежит ей.
Согласно синайским законам, работать должны все преступники — за исключением тех, кто физически не способен к этому. Это рассматривается как способ реабилитации, который помогает осуждённым превратиться в законопослушных граждан.
Нехитрый закон этот Эван Аргайл, не работавший за всю свою жизнь ни единого дня, познал достаточно быстро.
Император явно был на него зол — и это как раз Эван вполне мог понять. Потому никакой посольской неприкосновенности или, по крайней мере, условий жизни, достойных посла, он так и не увидел за всё время, что находился здесь.
Его, как и десятки других заключенных, держали на небольшом судне в открытом космосе. Эта часть ситуации как раз и мешала ему совершить побег — потому что Эван видел два варианта уйти из этого места: захватить судно
