и от это становиться еще страшнее. В который раз госпожа говорит, что не причинит мне боли и не накажет. Но у Господ решения могут поменяться в любую секунду. Вот тебя ласкают, а в следующую секунду избивают ногами с железными вставками. Я знаю о чем говорю, я знаю, каково это. Характер моей хозяйки словно был осязаемым, он давил на меня. Из-за ее настойчивых вопросов и не понимая, чего от меня требуют — упал на колени рядом с госпожой, от ее крика — с ужасом ухватился за ее ноги. Что-то лепетал, толком ничего не соображая и не слыша ее слова. А потом я почувствовал тепло, нежные руки и расплакался, как маленький мальчик. Госпожа обнимал меня и утешала, а я рыдал. Когда слезы кончились, и я понял, что натворил, страх вернулся с новой силой. Сейчас она решит меня продать. Ну да, зачем ей такой никчемный раб. И я не знаю, будет ли это лучшим решением или нет. Но и тут я оказался не прав. Меня не поругали, не наказали и тем более не продали. Мы просто поговорили и мне объяснили правила. Мне пришлось рассказать о своей жизни до рабства. Эти воспоминания заставляли сжиматься сердце. Как же я скучаю по своему отцу и матери, которую никогда не видел. Разговор вышел недолгим и не особо понятным. Ну, точнее понятным, но не совсем реальным. Хозяйка куда-то торопилась, поэтому быстро попрощалась и ушла, оставляя меня в одиночестве. Было время подумать о том, что меня ждет впереди. Таких хозяев у меня еще не было, я ее совершенно не понимаю. Сказала, могу делать в доме, в ЕЕ доме, что хочу. Могу перемещаться по дому, брать еду, когда захочу, читать в библиотеке. Просила называть по имени, но я категорически отказался. Однажды я за такое поплатился несколькими ожогами на теле. Просила обращаться к ней со всеми просьбами и нуждами. Ела со мной за одним столом, дотрагивалась до меня. И как ей не противно? Я же раб, ничто по сравнению со свободными, а она ведет себя со мной, как с равным. За всю мою жизнь в рабстве, со мной никто не обращался как с человеком. Если бы она не нашла меня в том переулке, сейчас я скорее всего был бы мертв. Господин никогда не щадил своих рабов и слуг. Не правильно встал на колени- удар, опоздал на несколько секунд- удар, сказал то, что не понравилось господину- удар. И так на протяжении полугода, до него хозяева были не лучше. На спине нет живого места, вся в шрамах и ожогах. Руки исполосованы вдоль и поперек. И зачем моей госпоже уродливый раб? Почему заботится? Почему она так себя ведет? Я не понимаю, ничего не понимаю.
Анита. Мы договорились с Гелией встретиться в кафе, недалеко от Академии. Вчера все мысли были о мальчишке и клинки забыла в карете, но Гелия, слава Богине, помнила и забрала с собой.
В Академии практически никого не было. Первые и вторые курсы отдыхали от учебы, третьи и четвертые были на практике, а с ними и преподаватели, курирующие их. Ну а пятые курсы — выпускники, подготавливались к получению диплома и к предстоящему балу в самом императорском дворце. В этом году император объявил, что лучшие выпускники приглашены на бал. Для некоторых это был дополнительный стимул учиться, ведь не каждый мог попасть на императорский бал. Для меня же эта была каторга, с радостью не появлялась бы там ещё пару веков. Но никто не смеет игнорировать императора.
Проходя по коридорам, к которым привыкла за последние пять лет, становилось немного грустно. Я буду скучать по этому месту. Быстренько сходила к ректору за бумагами об окончании Академии и рекомендациями на работу, которые я добивалась упорным трудом и зубрежкой до головной боли за эти годы. Направляясь на выход, свернула в левое крыло преподавательского этажа и столкнулась с самым несносным и противным мальчишкой. Именно мальчишкой, он был младше меня на три года и вел себя как обиженный ребенок. Третий сын императора, признанный бастард. Маленький сноб, со смазливым личиком, большими голубыми глазами, прямым аристократическим носом, пухлыми губами и длинными черными волосами с фиолетовым оттенком, присущий императорской крови. Он закончил второй курс в этом году и не должен был находиться здесь. Эти два года он был моей основной головной болью.
Радостно улыбаясь, он раскинул руки, пытаясь меня обнять, но я увернулась.
— Какие люди, моя горячо любимая Анита, — он прошёлся взглядом по моим ногам обтянутыми черными кожаными штанами, по груди облегающей красной рубашкой и черным корсетом на шнуровке, и остановился на моих глазах. Его глаза заблестели и стали задумчивыми. Я сложила руки на груди в защитном жесте, от его взгляда стало не по себе.
Когда он снова заговорил, его голос был немного хриплым:
— Ты, как всегда, прекрасно выглядишь.
— Спасибо Арес, мне нужно идти, — произнесла, не скрывая раздражения. Не успела я сделать и пару шагов, как он перегородил мне дорогу.
— Куда ты собралась?
Выгнув бровь, посмотрела на него с недоумением. Кто он такой, чтобы я отчитывалась перед ним? Хотя, я даже не удивлена, он считает, что имеет на меня какие-то права. Как бы я не пыталась доказать обратное, он уперся, как баран на новые вороты.
— Тебя это не должно волновать.
— Ты знаешь, что меня касается все, что с тобой связано, — смешинки ушли из его глаз, голос стал серьезным.
Черт! Вечно мне везёт. Ну почему именно сегодня я встретила его? Почему не в другой день? Или никогда? Каждая наша встреча заканчивается руганью и скандалами. Ну не могу я нормально с ним разговаривать. Он буквально выбешивает меня через пару минут. Если бы не его собственничество (которое взялось черт пойми от куда), отношения могли бы наладиться.
— Я так не думаю, а теперь дай пройти.
Было видно, как он зол, руки сжаты в кулаки, глаза прищурены. Когда он зол, не стоит ждать чего-то хорошего. Нужно побыстрее уйти от сюда.
Арес резко втянул воздух ртом и выдохнул. Как он так быстро приблизился, я не успела понять. Вот он стоит в нескольких шагах от меня, и вот его руки обхватывают мое лицо, а губы прижимаются к моим.
Тело действовало на инстинктах, резко вывернула ему руки и прижала лицом к стене. Я была зла, очень-очень зла. Придавила его сильнее к стене, чтобы
