— Знали бы вы, какая, — тихо произношу я.
— Что-что?
— Нет, ничего, продолжайте, — позволяю я. — И, пока не видит отец, вы можете на меня смотреть.
Женщина замирает с фарфоровым чайничком тонкой работы в руке, не сразу находит, что ответить.
— Да, Ваше Высочество, — она делает паузу, решая напомнить ли мне о том, что это был мой личный приказ. — Но…
— Я знаю, — останавливаю ее. — Но теперь я хочу другого.
Она бросает на меня опасливый взгляд и, увидев мою улыбку, улыбается в ответ. Аран был бы мною доволен, с тоской думаю я.
— Да, ваш жених, скажу вам по секрету, очаровал всех придворных дам, — лукаво улыбается она. — Но он у вас молодец, за три дня не закрутил ни одной интрижки.
— Да уж, достижение, — усмехаюсь я. — Как же я пропустила целых три дня!
— Вы были так слабы, Ваше Высочество, — она смущается, но продолжает. — Мы думали, что вы не справитесь. Сами боги вас любят.
— Или не боги, — задумчиво тяну я, забирая из ее рук поданную мне чашку. — Спасибо.
Она вновь с опаской, недоверчиво на меня смотрит. Да, принцесса я была капризная. Понятно, почему теперь я вызываю недоумение у этой болтливой, но доброй женщины. Однако теперь мне кажется таким глупым все, что я делала раньше. Глупым и совершенно не стоящим внимания.
Женщина болтает то о том, то о сем, пока я пью чай. В основном, она рассказывает придворные сплетни, называя имена людей, которых я даже не могу вспомнить. Наконец я решаюсь и прошу.
— Расскажите о свадьбе моего брата, — я делаю последний глоток чая и ставлю чашку на прикроватную тумбочку. — Так уж вышло, что я пропустила обручение и теперь понятия не имею, на ком он женится. Уверена, отец подобрал ему прекрасную партию.
Служанка замирает. С любопытством я замечаю, как дрожит ее рука. Сейчас, я уверена, она что-то попытается скрыть от меня. Может быть, невеста уже успела сбежать от моего братца? Или она не красива и Мерир пытался бежать сам? Ничего большего мне не приходит в голову. Я молчу, ожидая ответа, и надеюсь, что по нему смогу понять, что на самом деле происходит.
— Свадьба? — севшим голосом пищит женщина. — Ах, да… Свадьба! К ней уже почти все готово! Невеста — красавица, под стать жениху…
— А как ее зовут? — интересуюсь я.
— Зовут?.. — несчастная собеседница не находит себе места, что меня уже серьезно настораживает. — Простите, Ваше Высочество, мне пора.
Она торопливо направляется к двери, бормоча невнятные объяснения. Я провожаю ее задумчивым взглядом, но не задерживаю. Если здесь действительно что-то происходит, то папенька с легкостью казнит служанку, которая мне проболтается. Все во дворце это знают, поэтому добиваться от них ответа просто бессмысленно. Но и не обращать внимания на все эти недоговорки я не могу. Чувство тревоги и опасности с новой силой подступает к горлу.
Нужно найти Аэрта. Как бы неоднозначно ни складывались наши отношения, на этот момент он один из немногих в доме отца, кому я могу довериться.
Я опускаю ноги на пол и встаю. Первое, что я чувствую, это то, что сделать следующий шаг я уже не могу. Ноги и руки словно сковывает льдом, в глазах двоится, язык не поворачивается.
— Аран, — последнее, что я выдыхаю, прежде чем совсем потерять контроль над своим телом.
Я не падаю, нет, но теряю возможность шевелиться самостоятельно.
Паника накрывает меня с головой. Самое страшное, что может случиться со мной, — это именно то, что происходит сейчас: беспомощность. Понятно, что в чай было что-то подмешано. Радует лишь то, что голова светлая и работает на удивление ясно.
Проходят минуты, и я молю всех богов, чтобы Аэрт вернулся, или чтобы меня пришел проведать Хаган. Если бы Аран был со мной, такого бы не случилось. Он бы понял, что в чае яд, он бы сказал мне его не пить. Слезы вновь хлыщут из моих глаз, но я настолько обездвижена, что не могу их вытереть. Солеными ручьями они стекают по моим щекам на шею, а дальше на шелковую пижаму, в которую меня кто-то переодел.
За мной приходят скоро. Впереди всех идет отец. Он, как всегда, безупречен. Идеальное лицо, которого просто не может быть у живого, чувствующего человека, черные длинные волосы зачесаны назад. Их, как и мои, уже тронула седина, но тоже пока лишь на висках. Высокий красивый лоб без единой морщины перехвачен простым обручем, который является короной, — император таким образом подчеркивает, что он не любит излишеств. Одет он в алый, отделанный черным костюм, который очень выгодно подчеркивает его образ. Холодный взгляд задерживается на моем лице.
— Не плачь, Мариис, — почти ласково улыбается он. — Ты же знаешь, я никогда не сделал бы того, что может тебе навредить.
Эти слова звучат, как насмешка.
— Ты послужишь своей империи, как никто другой, — отец делает шаг ко мне, и касается рукой моей щеки.
Его прикосновение я чувствую. Оно не нежное, не отеческое. Это его движение пугает меня в десяток раз сильнее, чем все остальное. Если бы я могла вздохнуть с облегчением, когда, наконец, он убрает пальцы от моего лица, я бы это сделала.
Не говоря больше ни слова, император разворачивается и, кивнув слугам, выходит за дверь.
38
— Простите, Ваше Высочество, — шепчет одна из женщин, подходя ко мне.
Это именно та служанка, с которой мы говорили не далее, как полчаса назад. На нее я даже не злюсь, потому что знаю, насколько убедительным может быть отец.
Меня, как безвольную куклу (которой, по сути, я и являюсь) переносят в ванную и тщательно моют. Даже зубы чистят, открывая рот и поднимая губы, как будто я лошадь на продажу. В этот момент даже то, как обошелся со мной Аэрт в ветровом коридоре, не кажется мне настолько унизительным, как все эти манипуляции.
Потом мою кожу натирают увлажняющими маслами, а голову — какими-то бальзамами, от которых жутко чешется голова, но волосы приобретают здоровый блеск. Меня усаживают напротив зеркала (хоть за это спасибо) и начинают чесать, одевать, красить, делая непохожей на себя. Слуги то и дело снуют туда-сюда, то принося, то унося что-то чрезвычайно важное. К концу этого действа перед зеркалом предстает прекрасная девушка с моими испуганными глазами, но с волшебным цветом лица, блестящими, завитыми крупными локонами и в таком же алом, как костюм отца, платье. Сверху оно обхватывает мою талию и грудь, настолько плотно, что мне трудно дышать — видимо, для этого платья даже моя худосочная натура крупновата. От талии вниз тканевыми водопадами спадают, казалось, не меньше сотни юбок, от чего платье просто невозможно пышное.
Я во второй раз за день с ужасом смотрю на себя в зеркало. Теперь я красива, но даже представить боюсь, во что мне выльется эта красота. Плакать уже просто нет сил. Я просто мысленно зову всех близких мне людей, которые могли бы вытащить меня из лап папеньки, задумавшего какую-то страшную и трагическую для меня аферу.
«Аран! Аэрт! Хаган! Аран! Аэрт! Хаган! Аран!!! Аэрт!!! Хаган!!!», — как мантру повторяю я, но никто не приходит, чтобы меня спасти. Я остаюсь со своим страхом и беспомощностью один на один.
Потом меня куда-то ведут. Точнее, тянут волоком, но под многослойной юбкой почти не заметно, что я не передвигаю ногами. Со стороны может показаться, что уставшую принцессу просто заботливо поддерживают под руки. Когда я понимаю, куда именно меня ведут, мой ужас становится практически неконтролируемым. «Этого не может быть! Это просто не может происходить со мной! Он не может так со мной поступить!», — стучит в моей голове, но ни одна из этих мыслей не может изменить происходящего.
Храм Двенадцати богов — точная копия того, что функционировал еще при древних воинах и был разрушен моими предками. Боги уже давно не отзываются на призывы людей, но традиции чтятся в нашей империи. Все мало-мальски важные мероприятия проводятся в стенах этого храма, хотя ничего божественного, кроме названия, в нем нет. Он абсолютно круглой формы с двенадцатью колоннами по кругу, которые символизируют древних богов. В центре располагается что-то вроде алтаря. Это место никогда мне не нравилось, а сейчас даже двери храма кажутся мне чем-то сулящим неминуемую катастрофу. Неужели император совсем сошел с ума, и решил принести жертву древним богам? Я не раз слышала, как он рассуждал об этом, но разве он мог решиться? Разве он мог поступить так со мной?
