Он повернулся к Динь. Та стояла, вытирая руки о бёдра. Нервничает? Или боится? В конце концов, он весь покрыт кровью.
— Кейн, — позвала девушка.
Воин шагнул к ней.
— Ты свободна. Это было быстро.
Уильям отступил.
— Да, ну, я ошибся с цепью и ключом. Анья ее вытащила. Вот тебе на.
— Она была привязана веревкой, и ничем больше, и мне каким-то образом удалось освободить ее, — сухо сказала Анья. — Представьте мое удивление.
Уильям попытался обмануть его, чтобы завладеть кольцом. Кейн не хотел думать об этом сейчас. Его это не волновало. Его взгляд оставался прикованным к Динь.
Жозефина двинулась к нему. Через секунду, они уже бежали навстречу друг другу. Она бросилась в объятья Кейна и он закружил её.
— Я же говорил, что буду к утру, — прошептал он.
— Спасибо.
— Пожалуйста. — Теперь, Кейн мог забрать ее отсюда. Не мог вытерпеть больше ни минуты внутри этих зубчатых стен. — Мы должны…
— Бедствие, — завизжала женщина неподалеку. — Здесь Бедствие!
— Где? Где он? Он мой!
Каждый мускул в теле Кейна связало узлом. Миньоны почувствовали его. Миньоны… миньоны, которые… которые… НЕТ! Тошнота вернулась, злобно забурлив в животе.
Женщины хотели связать его и срезать всю одежду. Они хотели прикасаться к нему, и пробовать его на вкус, и украсть его семя.
"Они имели тебя, — со смехом сказал Бедствие. — Снова и снова».
Сейчас стошнит.
— А теперь пора сваливать. — Уильям вытащил Зиг Зауер из-за пояса штанов. — Я могу перенестись только один. Люциен, ты позаботишься об остальных.
Люциен кивнул и перенес протестующую Анью в безопасное место. Спустя несколько секунд он снова явился, схватил дрожащего Кейна и Динь, и перенес и их тоже.
Последнее, что увидел Кейн, был Уильям, бегущий вперед и радостно улыбающийся. Когда он моргнул в следующий раз, то уже стоял внутри крепостных стен, в которые никогда не думал возвращаться, и снова едва дышал.
Глава 31
Царство Крови и Теней
Жозефина оглядела как можно большую часть крепости, пока Кейн тащил ее по коридору и вверх по лестнице.
— Поверить не могу, что я в твоем доме. То есть, я действительно в твоем доме. Я живу мечтой каждой женщины феи.
Ее внимание привлекли картины на стенах. На каждой из них был изображен Повелитель Преисподней в чем мать родила, а его мужественность прикрывала какая-нибудь женская штучка. Ленточка. Плюшевый мишка. Лоскут кружева. Дальше шли портреты изящной блондинки — воплощение того, что привлекало мужчин фей. На одной из картин она была в бальном платье. На другой — в неглиже. На третьей — в черной коже.
— Она миленькая, — сказала Жозефина, стараясь не сравнивать себя с красоткой. — Она возлюбленная одного из твоих друзей?
— Нет.
Резкость его тона поразила Жозефину. Она заметила напряженность его спины, дерганность походки.
— Кейн? Все в порядке?
Он проигнорировал ее. Кейн игнорировал даже проходящих мимо людей.
— Кейн, неужели это действительно ты? — произнес мужчина с черными волосами и фиолетовыми глазами. Жозефина признала в нем пресловутого хранителя Насилия. Он был достаточно близко, чтобы прикоснуться к нему.
У него на руках сидела малышка. О, славное милосердие, у него есть ребенок? Почему летописцы не описали такой лакомый кусочек?
Кейн молчаливо потащил Жозефину мимо парочки.
— Очень приятно с вами познакомиться, — крикнула она. — Я Жозефина и я полностью влюблена…
Кейн дернул ее за угол.
— Что вы здесь делаете? Я думал, у вас медовый месяц, — сказал Страйдер, выйдя из спальни.
— Так мило снова тебя увидеть, — крикнула Жозефина.
К его боку прижалась маленькая рыжеволосая головка, хозяйка которой тут же ударила его локтем в живот.
— А теперь что я сделал, пупсик? — спросил Страйдер, скривившись в гримасе боли.
— Медовый месяц? — возмущенно произнесла рыжая, топнув ногой. — Он женился, а ты даже не удосужился мне об этом рассказать?
— Эй, Парис и Торин не должны быть здесь, так ведь? — спросила Жозефина Страйдера. — Я могу умереть от сердечного приступа, но это будет того стоить…
Кейн притянул ее к себе и зажал ладонью рот.
— С тебя довольно.
Он остановил ее перед дверью. Жозефина поняла, что та ведет в спальню, когда Кейн затащил ее внутрь. Он отпустил ее и закрыл за ними дверь.
Завороженная, она впитывала каждый уголок и трещинку. Комната была просторной, с искусственно состаренными каменными стенами и мраморным полом с трещинками.
Мебель была антикварной, изношенной, но все равно шикарной. Однако в комнате не было ни фотографий, ни каких-либо личных вещичек.
— Мне нужно… — Кейн потер лицо. — Мне… нужно уйти, — сказал он, глядя куда угодно, но только не на Жозефину.
Она развернулась к нему лицом.
— Ты оставляешь меня одну?
— Я вернусь, — поспешно добавил он. — И познакомлю тебя со всеми. Проведу экскурсию по дому. Все, что пожелаешь.
— Я хочу… тебя.
Она больше не была послушной девочкой, которую он впервые встретил. Она через многое прошла, слишком многое пережила. Они слишком многое пережили.
Жозефина решила отстаивать свои права, и ничто не могло этого изменить. Она будет бороться за то, что хочет, даже если придется бороться с самим Кейном.
— Кейн, что случилось? Что с тобой? Расскажи мне. Не отталкивай меня. Не в этот раз.
— В моей голове все перемешалось, — сказал он голосом, в котором слышалось страдание. — Недели в аду… демоны…
— Прости меня. Я должна была это понять. — Жозефина сократила между ними расстояние и прижала ладони к его груди. Сердце Кейна колотилось быстро и неравномерно. Нахождение там напомнило ему о том, что он пережил, и все же Кейн пришел за ней. "Какой же он достойный мужчина. Мой мужчина".
— Позволь мне тебе помочь. Пожалуйста.
— Я… Да. Ладно. — Кейн поднял ее на руки, отнес к кровати, положил на матрас и лег рядом.
— Поговори со мной. Выпусти яд.
Прошла минута. Затем вторая.
— Не думаю, что тебе об этом известно, — тихо сказал он, — но женщина способна возбудить мужчину, даже если он ее не хочет. Именно поэтому, когда я попал в ад, бесчисленное количество миньонов были способны… проделывать со мной те вещи. Все было гораздо хуже, чем я могу описать. Одна женщина за другой, их руки и рты по всему моему телу, пока они пытались заполучить мое семя. Они хотели от меня детей и редко оставляли меня в покое. Все это время Бедствие смеялся. Он и сейчас смеется. Ему нравится каждая секунда моей боли и унижения.
— О, Кейн. — Ее бедный-бедный Кейн. — Милый, это не твое унижение. Это унижение Бедствия. Миньонов. Это им стоит стыдиться.
— Я мог бы бороться жестче.
— Правда? — спросила она. — Когда ты и так уже самый сильный мужчина из всех, что я знала?
— Я не сильный, — произнес он, покачав головой.
— Нет, сильный, и сегодня ты это доказал. Несмотря на все произошедшее, ты все равно за мной вернулся.
Щекой она почувствовала, как замерло его сердце.
— Я вернулся, да? Но… когда я услышал приближение демонов, то почувствовал тошноту и трусость. Я должен был встретиться с ними лицом к лицу. Я должен был их уничтожить. И однажды я так и сделаю. Но сегодня я хотел лишь убежать.
Жозефина осознала, что это ранило гордость воинской души.
— О, Кейн. Трусость не имеет ничего общего с чувством и всем, что касается действия. Ты действовал несмотря ни на что. Ты смелый, мужественный и достойный мужчина, и думаешь о чем-то большем, чем просто о мести. Ты думал о женщине, которую пытался защитить. Ты знал, на что способны миньоны и готова поспорить, что ты хотел, чтобы я держалась от них как можно дальше. Я права?
Кейн лишь мгновение колебался, прежде чем признать это:
— Да. — Он перекатился на бок и зарылся лицом ей в шею.
Что-то теплое капнуло на ее щеку.
