— Просто согласиться, — усмехнулся незнакомец. — Итак, первенец графа Делерея становится моим воином! — провозгласил он. — И будет так всегда!
Руны засветились, разлетелись по комнате и с силой ударили белого мужчину в грудь, а он только еще раз усмехнулся, даже не почувствовав этого удара, и достал из кармана перстень.
— Что это? — спросил я, внимательно разглядывая предмет.
— Символ власти, — сообщил незнакомец. — Граф Делерей, вручаю этот символ вам. Как только объявите вашего наследника, я сразу явлюсь.
— Он умрет? — спросил Герольс.
— Конечно. Как он живым попадет в легион смерти, глупая твоя голова!
— А что делает перстень?
— Показывает мне, что время пришло и он готов. Все, как и полагается, ты при всех называешь его своим сыном, даешь ему власть, надеваешь перстень, объявляешь наследником. Ночью я призываю его, а дальше живи, как хочешь.
— А если он не будет готов?
— То в тридцать пять лет я сам заберу его, Герольс, а вместе с ним и всех представителей вашего рода, всю вашу власть и всех жителей этих земель. Ко мне в армию они, конечно, не попадут, но, поверь, моя злость будет с ними вечно. А это намного хуже. Ты просишь меня спасти их, я спасаю их, хотя они должны были умереть. Плодитесь и размножайтесь, Герольс, но если ты попытаешься спасти мальца, то умрут все, кого я спасу. Ох, а это же все твои люди. И помни, никогда ничего нельзя отдавать без выгоды для себя. Не поймут, мальчик мой, сочтут слабостью и начнут требовать. Это так, бесплатный совет!
Мужчина еще раз засмеялся и исчез. Он растворился так быстро, что само его появление здесь казалось лишь игрой воображения. Вот только что был и сразу его нет. Лишь кольцо в руке графа.
В ту ночь мы говорили о чем-то. О каких-то глупостях, о которых говорят все люди, когда им нечего делать и скучно. Со стороны могло показаться, что мы коротаем время. Но нет. Мы ждали. Спасения, знака, голоса, появления этого странного человека. Чего угодно, лишь бы хоть что-то произошло и стало понятно, что делать дальше. Единственное о чем мы не говорили — это о самом договоре.
А на утро тот белый человек исполнил уговор. В графство пришла армия. Жестокая, беспощадная и встала около замка, ожидая указаний. Это был целый легион воинов, которым не страшны раны и заклинания, которых невозможно уничтожить или остановить. Легион смерти, который мы сами призвали на собственные земли. И Герольс повел этот легион, а я видел, как смерть смотрит ему в спину, как реки крови неприятеля текут по нашим землям, как страх сковывает все вокруг и больше никогда не смотрел на ту дорогу. Лишь ночью были слышны крики, и свет пожаров озарял черное небо, как рассвет. Мне было страшно. И я чувствовал страх Герольса. А потом его страх прошел — он слишком долго пробыл с этим легионом.
— Мы разбили диких! — торжественно возвестил граф, вернувшись домой. Теперь даже слуги боялись его. — Элиот, можешь восхвалять мою смелость и отвагу. Я сам убил с десяток этих тварей.
— Они люди, Герольс, — попытался я вразумить моего мальчика. — Такие же, как и ты. У не было крова, еды и денег. Им приходилось это делать.
— Что ж, теперь их самих также нет, — ответил мне граф. — Пришло время восстанавливать земли. Помнишь, никогда ничего нельзя отдавать без выгоды для себя?
И он раздал бесплатно хлеб, с условием, что в следующем году ему вернут вдвое больше.
Для меня перемены в нем оказались настоящей пыткой. Он был холоден, расчетлив, страшен в гневе и, что самое ужасное, в нем больше не было страха. Еще и его новый друг, поселившийся возле дома корабела. Я чувствовал, что будет беда, чувствовал, но не мог ничего сделать, а лишь затаившись наблюдал. Ненавижу себя за это.
В тот день к графу прибежали его слуги. Они наперебой рассказывали о смерти друга Герольса, о хладнокровном убийстве, о жестокости. Я знал, что тот сам способен искалечить кого захочет, но нет, граф не стал слушать меня. Он помчался к дому корабела и вернулся только под вечер, весь в крови и со странным выражением на лице. Пять дней мы с ним не говорили. Пять мучительных дней я пытался понять, что произошло с моим графом. И лишь на пятый день он пришел ко мне.
— Я полюбил одну женщину, — сказал он замогильным голосом. Мне бы обрадоваться, но я знал, что снова придет беда. — Это жена корабела.
— Герольс, не надо…
— Замолчи, Элиот! Я сам знаю!
— Тогда отпусти их.
— Я забрал ее себе, — произнес граф. — А мужа и сына отпустил. Только дочь сбежала.
— Что ты натворил?
— Я убил их, Элиот, — он смотрел на меня так, будто ожидал моего прощения. Не у меня его надо просить, не у меня. — Девка украла мои записи с нашими рунами.
— Ты хранил их не в доме? — зачем-то спросил я, когда в пору было бы устыдить графа, заставить его раскаиваться о содеянном.
— Нет, в склепе отца. Я послал за ней, но легиона больше нет, а эти твари ни на что не способны.
— Они люди, Герольс! Люди!
— Вот и я говорю, не способны даже найти проклятую девчонку!
Мне было его не понять, а он перестал понимать меня. Если бы я мог уйти, то я бы обязательно это сделал. Как же я хотел сделать это. Как же молил всех богов освободить меня. И в чем я виновен, что родился таким? Что я сделал, чтобы меня так наказали?
Десять лет я молча смотрел, как мой любимый гость издевается над той женщиной. И лишь в появившемся на свет младенце появилась моя отрада. Он был так похож на отца. Того, который еще не встретился с легионом и не установил новый мир на своих землях, который хотел стать магом, постигать новые знания и отдавать всего себя другим. Я видел, как и Герольс начал тянуться к своему ребенку. Особенно, когда понял, что у него больше не будет детей.
— На нем прекратится род Делерей, — сказал как-то Герольс, отправляя сына обучаться верховой езде. Это был наш первый разговор за столько лет.
— Не обязательно, — ответил я, больше что бы подбодрить графа.
— Моя жена не способна рожать. И никто не способен родить от меня. Ты не видел, сколько их было.
— Нет, ты никого не приводил сюда.
— В знак уважения к тебе, Элиот. Порой мне кажется, что ты всегда знал, что так произойдет. Может и сейчас скажешь мне, что мне делать? Как я могу отдать легиону своего сына, когда у меня больше не будет сыновей? Эта тварь не сказала, что у меня будет всего один наследник!
От злости граф кинул вазу в стены, и мелкие осколки с звоном разлетелись по комнате.
— Я не знаю, Герольс.
— Я обязан буду передать ему власть. Отдать кольцо, назвать своим сыном и наследником и тогда эта тварь придет и заберет его у меня. Пусть забирает всех, мне уже все равно.
