Минуты вяло текут.
Ладно, наверное, проходит несколько секунд, но, кажется, будто проходит вечность.
Еще одно очко в пользу теории Соланы о Райдене, приглашающем нас сюда, чтобы рассказать нам Горестную Повесть Своей Жизни.
Я проверяю песню Западного щита, надеясь, что он уже решил, что нам делать, в конце концов. Но пока что все, что он мне говорит: «Стой!»
— Итак, — говорю я, откашливаясь. — Хорошее место ты здесь выбрал. Тебя подкупил навоз или колючки?
— Так ты прикидываешься храбрым? — спрашивает Райден. — Хреновые шутки и жалкие жалобы?
Я пожимаю плечами:
— Это работает вполне прилично. А что относительно тебя? Необычные трюки ветра — это все, конечно, здорово, но разве это не скучно? Так вот почему ты так отчаянно пытаешься выучить мой язык? Ищешь вдохновение? Если так, то это один из моих любимых трюков.
Я зову Западный и говорю ему растрепать волосы Райдена.
Он делает это слегка, но Райден вздрагивает… и видеть эту дрожь — хорошо.
— Что не так? — спрашиваю я. — Боишься, что мирный настрой заразителен?
— Осторожнее, — шепчет Солана.
Я знаю, она права.
Я должен перестать дразнить медведя… по крайней мере, пока не нашел способ убить его. Но теперь, несмотря на то, что Райден так близко, я слышу тошнотворный треск шеи Гаса.
Плюс, не появляться в наш последний бой было бы чертовски трусливым шагом. Поэтому я гадаю, настолько ли страшен Райден, как мы думаем.
Мы вообще когда-нибудь видели его в бою?
Что, если он похож на тех фокусников, которые используют иллюзии, чтобы убедить тебя, что они достаточно клевые, чтобы заставить автомобиль исчезнуть, а на самом деле они — просто парень, стоящий перед зеркалом?
— Видел твою армию сегодня, — говорю я. — Не могу сказать, что был впечатлен.
— Я тоже, — соглашается Райден. — Я забыл, что немногие имели право обладать властью неба. Я сохранил горстку достойных со мной, а остальные? Ну, я уверен, что ты видел, как они закончили. На самом деле, я должен поблагодарить тебя. Ты дал мне прекрасную возможность почистить дом, в процессе убрав твоих опекунов.
— Да, ну плохо, что куча опекунов выжила, — рычу я. — И теперь у тебя нет армии, чтобы бороться с ними.
— Мне не нужна армия. Я лично позабочусь о твоих Силах Бури… даю слово. Но сначала, я должен связать несколько свободных концов.
Тон его слова проясняет: он наверняка убьет нас.
Я больше не думаю, что он волнуется о четвертом языке.
Сомневаюсь, что его беспокоит глупый свисток-вертушка.
Он привел нас сюда, покончить с нами.
«В любой момент, — говорю я щиту. — Стояние на месте больше не поможет».
Единственный ответ, который он дает мне: терпение.
Конечно, его легко проявлять, когда дело не касается поджарки молнией. Так что, сжав зубы, я спрашиваю:
— Почему у тебя столько белой одежды? Знаешь, я тут увидел содержимое твоего шкафа и…Чувак, ты ведь знаешь, что существуют и другие цвета, верно?
— И мы вернулись к глупостям и оскорблениям. Это действительно все, что ты можешь, да? — спрашивает Райден. — Вот что происходит, когда твои ветра не стоят и не сражаются за тебя.
— Ой, мои ветра уделывали тебя множество раз, спасибо.
И СЕЙЧАС ИДЕАЛЬНОЕ ВРЕМЯ, ЧТОБЫ ПОВТОРИТЬ ЭТО — ТЫ СЛУШАЕШЬ, ЗАПАДНЫЙ ВЕТЕР???
— Что насчет тебя? — спрашивает он у Соланы. — Ты ужасно тиха. Буду честным, я был удивлен, что он выбрал тебя. Но, полагаю, он боялся, что я мог сильнее порезать его любимую.
Я сжимаю кулаки и начинаю сплетать шип ветра.
Даже если я не убью его, то смогу пустить кровь.
Солана поглощает мои порывы, ее глаза умоляют меня не накалять обстановку, пока ветер не будет готов.
Райден улыбается, как Чеширский кот, и шагает ближе к ней:
— Ах, да, ты — ловец ветра. Семейная черта, я полагаю… не то, чтобы она принесла им пользу. Твой отец был так доволен своим побегом, я должен был удостовериться, что он провел со мной достаточно времени. А остальная часть твоих родственников… скажи мне, каково это было идти через залы Брезенгарда? Ты знала, что я убил твою бабушку и дедушку в том самом зале, где ты была? Могу поспорить, что тебе было бы трудно, если бы ты увидела те пятна на полу.
Я касаюсь руки Соланы, ненавидя, что она дрожит.
— Было почти жалко, как они отчаянно молили о своих жизнях, — продолжает Райден. — Я ожидал большего достоинства от королевской семьи. Они даже рассказали мне об их драгоценном тайном ходе. Они скрыли его паролем, но я достаточно изучил ход, чтобы поставить капкан.
— Капкан, из которого мы супер легко выбрались, — напоминаю я.
— Да, — соглашается Райден. — Как я говорил. Ты показал мне, что глупо опираться на армию. Но эта ошибка была исправлена. И теперь мы стоит лицом к лицу. Посмотрим, как ваши глупые уловки будут работать против моей силы.
Молния потрескивает вокруг нас.
Я гляжу на Солану, надеясь, что у нее есть план, но ее глаза закрыты, и она сосредоточена на ветре.
— Это должно быть так одиноко, — тихо говорит она. — Твои ветры так ясно презирают тебя. Их разрушенные песни наполнены ненавистью. Вот почему в твоей комнате так тихо? Их ненависть преследует тебя?
— Осторожнее, — предупреждает Райден, когда раскаты грома катятся по равнине. — Я могу уничтожить тебя один словом.
— Я тебе не верю, — говорит она.
Заметка: Плохая идея назвать слова Райдена блефом.
Он рычит команду, и Солана хватается за свой живот, крича и дергаясь, я не вполне уверен, но, кажется, он разрушает ветры внутри нее.
— Хватит! — кричу я, вытаскивая свисток-вертушку из кармана. — Или ты хочешь, чтобы я разломал это на маленькие кусочки?
Райден останавливается, и на секунду я испытываю облегчение.
Потом он смеется:
— Так значит, он действительно у тебя. Тогда все проще.
Ну… дерьмо.
Вперед, Западный… думай!
И, возможно, начинай собирать другие ветры, так как я уверен, что следующая атака Райден будет скоро… и она будет огромной.
— Знаешь, это не единственная вещь, которую украл у тебя, верно? — говорю я, пытаясь выиграть время, когда проверяю Солану, радуясь, что она уже спокойно дышит.
— Я ничего не упускаю, — говорит Райден. — Поэтому эта вещь не может быть слишком важной.
— Ты уверен? — Я шарю в кармане.
Утка-вертушка давно в прошлом, но у меня все еще есть отпечаток руки… и это хорошо.
Райден делает шаг назад, когда я показываю ему отпечаток.
— Это что-то особенное? — спрашиваю я. — Так как… ты не хочешь, чтобы я что-нибудь с ним сделал?
Я сжимаю краешек и отламываю кусочек.
