тему, Либуше ответила.
— Я не знаю, что сказать. Понимаешь, у волхвов своя, особая магия. А рассказать… Все о ней знают, но начнешь рассказывать, а рассказать-то и нечего.
— А в чем эта магия заключается? Какой-то особый вид?
— Да не то чтобы… По крайней мере, поправилась Либуше, — мне об этом не говорили. Но, если я скажу, что боги им помогают, ты же не поверишь.
— Ну, почему же, — Генрих смотрел серьезно. — Если я верю в Творца, глупо отрицать, что кто-то также искренне может верить в своих богов. А в чем заключается помощь, не знаешь?
Либуше пожала плечами.
— Да, вроде бы они могут многократно усилить имеющийся дар. Ненадолго правда, и только если посчитают нужным. Но они же могут жестоко наказать, если используешь дар не во благо.
И еще, никто не знает, как волхвы выбирают себе место. В святилище прийти может каждый, а остаются — не все. Кто-то уходит насовсем. Кто-то — чтобы служить князю, людям или даже сопровождать купцов, храня от беды. И может оказаться, что под видом слабенького обережника едет в обозе сильный волхв. А в городском святилище за главного выступает средненький целитель или воздушник. С хворью справляется, засуху отводит, а большего ни от него. Ни от богов никто и не требует.
— Интересно у вас, — хмыкнул кронпринц.
— Как и у вас, — парировала Либуше.
— Наверное. Ну а что нам даст твое письмо князю?
— Отец поговорит с волхвом, — на миг Либуше задумалась, пытаясь понятнее сформулировать мысль. — Они редко уезжают далеко от святилищ. И если такой путешественник был, волхвы могут знать.
— А они скажут?
— Может, скажут. А, может, не скажут. — Княжна пожала плечами. — Попробовать-то можно.
— Действительно, — огласился Генрих, сдаваясь. Он и так сегодня узнал кое-что новое о соседях, к которым, казалось, за столько-то столетий бок о бок давно уже можно было приглядеться получше. Даже если Либуше и сказала не все, допрашивать жену в его намерения не входило.
Ответ от князя пришел довольно быстро. Вдову к тому времени успели ненадолго поместить в лечебницу, придумав для отвода глаз какую-то телесную хворь. Целители, правда, взялись за дело на совесть, действительно подлечив не пышущую здоровьем женщину. Маркусу сказали, что мачеха больна и определили к оруженосцам. Правда, под отцовским именем. О делах попросили не трепаться, мотивируя тем, что без матери такие вопросы решать никто не будет. Вот выздоровеет, тогда и разберемся. Мальчик только понятливо кивнул, не став задавать лишних вопросов.
— Он, вообще, неплохой парнишка, — пересказывал потом Генрих доклады наставников. — Обучен неплохо, дерется честно, знакомством с нами не козыряет.
— Честный, прямой… — Эрик нарочито сокрушенно покачал головой, — служить ему Генрих, и дальше по твоей части. Мне нужны такие, которые победят любой ценой. А Гуннару — кто сумеет вывернуться, не доводя дело до драки. — Он подмигнул старшим братьям.
Так что королевская семья не без оснований считала, что они сумели выиграть время, не заставляя заговорщиков спешно заметать следы.
— Странно. — Либуше протянула Генриху лист с княжеским гербом.
Кронпринц долго вчитывался в замысловатые вендские руны. Потом вернул письмо жене и, положи ладонь себе на затылок, покрутил головой, разминая шею.
— Неожиданно. — Заметил он. — И что бы это могло значить?
— Понятия не имею. — Княжна выглядела не менее растерянно.
— Ладно, я доложу отцу, на всякий случай. Возможно, этот кусочек сам встанет на место, когда будут собраны остальные части головоломки. А письмо сожги. Не хочу я, чтобы лишние люди знали.
Его Величество король Эрих Пятый тоже был озадачен, когда понял, на кого падает подозрение: «Ему-то это зачем?». Поручив кому надо найти по просьбе дочери пару ответов, князь Любомир сам удивился полученному результату. Поэтому в своем письме он просил дочь быть особенно осторожной и, свою очередь, задать пару вопросов новой семье. Похоже, дело было не в Люнборгах. Точнее, не совсем в них.
— Получается, им надо было всего лишь рассорить нас с Генрихом? — Либуше все еще не могла поверить, что ради такой мелочи кто-то стал бы так стараться.
— Ну, да. Получается так. Я только не понимаю, что дало бы им появление при дворе моего бастарда? — Генрих был озадачен не меньше жены. — У него же никаких прав, останься я хоть совсем бездетным. Да будь у меня хоть сто бастардов, в отсутствие моих законных сыновей трон наследует Гуннар и его дети.
— Скорее всего, никто не потрудился подумать об этом, — сказала Либуше. — У нас — другая Правда
О вендском следе в этой истории говорило многое. И странный волхв, с которого, похоже, все началось. И то, что заговорщики точно знали о возможностях Либуше. Мало кто из заксов мог бы почуять родство. И то, что никто из них не сунулся к Агате. Некоторые, например, тот же посол Велимир, намекали о том, что видят в ее магии больше, чем заявлено. Но вслух об этом почти не говорилось.
— Но почему тогда они не попытались просто расстроить свадьбу? — Принцесса Агата, как всегда, смотрела с практичной стороны. — Зачем было ждать, пока вы договоритесь?
— Скорее всего, просто не успели. — Либуше сосредоточенно теребила оборку, не замечая, что портит тонкое кружево.
— Да, мне тоже так кажется, — согласился принц Эрик. — Мы все больше склоняемся к тому, что мальчика заметили случайно. И решили сыграть этой пешкой.
При этих словах Генрих поморщился. Честно признаться, серьезный и старательный Маркус ему понравился. И было противно думать, что точно так же могли использовать его настоящего сына, будь у него сын.
— Я боюсь даже подумать, как бы нас ссорили, не наткнись они на мальчишку, — сказал он.
— Мы думаем над этим вопросом, — серьезно заверил его младший брат. — Но, подозреваю, пошли бы обычным путем.
— ???
— Попытались бы подсунуть тебе какую-нибудь красавицу.
Слова принца Эрика неожиданно больно зацепили Либуше.
— Я смотрю, — сердито нахмурилась она, — кому-то в собственной скоре тесно, захотелось смочью скору примерить!
От волнения княжна сама не замечала, как в ее речи появлялось все больше вендских слов. Заметив это, Генрих, не стесняясь семьи, осторожно приобнял жену
