Как давно мы не прикасались друг к другу. Целая вечность прошла с тех пор.
— Ты не бросишь меня?
В моих глазах он прочитал ответ, отстранился.
— Завтра Совет Старейшин, — проговорил спокойно, — они приезжают в Светозар специально по нашему делу. Мы засветились на полную катушку. Придётся рассказать о Великой Вершине.
Мне кажется или он забыл, что я настаивала открыть тайну Вершины сразу по возвращении.
— Пока ты не можешь говорить, придётся мне, — продолжил Эрвин, — жаль, мы не знаем, кто ранил Горыныча ядовитым болтом. Если бы доказать, что это сделали верхотуры Раструб, тогда бы стало понятно, почему она очутилась у озера. Но Ильза утверждает, что они со Стархом и Иоланой случайно оказались там, и не поняли, с чего вдруг мы на них набросились. Почему я атаковал Иолану вроде бы ясно, я защищал твоего дракона, Соня, — Эрвин улыбается, — все считают его твоим, что бы я ни говорил.
Потянула руку Эрвина к своей щеке и улыбнулась. Горыныч мой дракон. Пусть Эрвин спас его и вырастил, но мы с Горынычем одной крови, и даже не в переносном смысле.
— Меня несколько раз спрашивали, почему, когда Горыныч улетел к берегу, мы с Иоланой продолжали бой. Мне не верят, когда я рассказываю про нападение Радич на нас над Муравкой. К тому же у Лары с Иоланой давние счёты за тот шипастый ошейник. Думаю дракониха не забыла, как Радич измывалась над ней.
Эрвин говорил так, будто оправдывался передо мной. Вопль Андрона Радича болезненным эхом отдалось у меня в груди. «Убийца!», — кричал обезумевший от горя отец. Я поняла, что чувствует Эрвин, когда его взгляд застыл на распахнутом окне.
Нежным прикосновением я вырвала Эрвина из тяжких воспоминаний.
— Добромир первым оказался над озером и бросился на Старха, который терзал Горыныча. Мечислав схлестнулся с Раструб. А Лара прилетела последняя, мы подоспели в тот момент, когда Тор бился с алой драконихой.
Я протяжно вздохнула. Эрвин видел меня со стороны, а я даже не представляю как выглядит моя вторая ипостась. Спросить бы.
— Когда я увидел пылающую дракониху — внутри, будто зверь проснулся. Я направил Лару на Тора, как в горячке. Я не увидел, когда драконица исчезла, будто испарилась, а Горыныч к берегу полетел, в тот момент я подумал, что он к тебе ринулся.
Я переплела свои пальцы с пальцами Эрвина. Как странно мы встретились. Должно было так случиться или нет? Почему он так быстро и незаметно стал моим дыханием и пророс во мне всем? Понимал ли Эрвин, что я чувствовала, как я счастлива рядом с ним. Мне хотелось бесконечно погружаться в любимые глаза и тонуть в них.
— Когда лопнула подпруга и Радич слетела с седла, Лара не смогла сразу отвязаться от Тора, он будто взбесился. Мы уже были на другом конце озера. Как только Лара от него ушла, я направил её вниз, хотел спасти Иолану. Мы пролетели над водой несколько раз, я всё время высматривал Радич. За мной следом явился Добромир, я крикнул ему. Он тоже стал искать. Вдруг слышу вроде рёв вдалеке. Сердце в пятки ушло, я ведь не видел, где Горыныч, и что там происходит. Бросил поиски и полетел к вам, потом уже Мечислав с Добромиром появились. Дальше ты знаешь.
В комнату, будто устав маяться под дверями, заглянула Авивия. Ужин был накрыт в столовой и нас приглашали к столу. Набросив на меня халат и подвязав его, Эрвин повёл меня на ужин.
Держась за руки, мы вошли в гостиную под песенку «тили, тили тесто», звучащую в моей голове. Все взгляды устремились к нам, и мы, как жених и невеста, сели в середине общего стола.
У меня был волчий аппетит, но я внимательно проследила за тем, что мне кладут на тарелку. Спокойно посмотрела на сверходаренную Асанну, сидевшую между Ларри и Мечиславом. Ничего, дорогуша, мы с тобой еще потолкуем.
Протянула руку к салфетке, за окнами в саду послышался хлопок, сильный толчок, и ощущение, будто на меня наехала стена. Уши моментально заложило. Как в немом кино разлетелись стекла в огромных панорамных окнах, острые блестящие грани, вспоров прозрачные занавеси на окнах, неслись к нам. Гул в ушах, и спустя мгновение, я лежала на полу, придавленная Эрвином.
Он успел прикрыть меня.
Звук аварийной сирены вонзился в уши вместе со стонами и криками. На одной ноте отчаянно кричала Селина. У меня слезились глаза, я оттёрла пелену и в вакханалии звуков и криков звала его снова и снова.
— Эрвин, Эрвин, — кажется, ко мне возвращался голос.
Он открыл глаза, мгновение мы смотрели друг на друга, а потом он сполз на бок. Затылок Эрвина в крови, льняную салфетку, так и оставшуюся в руке, приложила к ране.
Надо зашить, показала ему, но Эрвин отрицательно затряс головой, словно не понял. Добромир протянул мне рукав от своей белоснежной рубахи. Когда только успел оторвать? Рукав порвала на лоскуты и завязала голову Эрвину. Сквозь белую ткань проступило красное пятно.
Пока я занималась Эрвином, гостиная заполнилась людьми. Унесли Бажена, за ним двинулась Селина с посеченными руками и щекой в крови. Какие-то люди беседовали с Добромиром. Между нами сновали санитары в белом, осматривая пострадавших. Они раздали пакеты и антибактериальные спреи. Асанна перевязала пострадавшего Ларри. Авивия помогла Мечиславу снять окровавленную рубашку. Ему тоже требовалось обработать раны.
Я растеряно оглядывала комнату: всё завалено блестящими осколками, стекло хрустит под ногами, напоминая мне затянутые льдом лужи, которые каблуками я разбивала в детстве. Но здесь не чудесные лужи с тонким ледком, а безумный стеклобой.
Вокруг дома выставлена охрана из гвардейцев, никого не выпускают и не впускают. Эрвин с Добромиром вышли в сад, где уже шастали гражданские спецы.
Не в силах двинуться с места, я замерла на стуле, никто не спешил давать мне ценные указания. На столе еда вперемешку со стеклом, слуги сгребали убийственное месиво в тазы. Мне пришло в голову, что милый семейный ужин накрылся медным тазом, и я даже не успела поесть.
В круговерти событий мы не успели поговорить друг с другом. Поздно вечером возвратилась измученная Селина с пластырем во всю щёку и новостями о муже. Бажен Светозаров пострадал сильнее всех, но угрозы жизни нет. На Совете он завтра не появится, минус один не в нашу пользу. Меня отправили отдыхать, но сна нет. Завтра решается моя судьба. Я не
