— Где вы? — кажется, он серьезно напуган.
— Я пришлю адрес, поторопись, ладно? Кажется, он память потерял или что-то такое.
— Я жду, быстрее. Положите его и не трогайте, вам ясно?
Дрожащими пальцами отправил сообщение с адресом, перехватил Рёна поудобнее и посмотрел на него. Бледный, глаза пустые, моргает редко, еще и ноги едва переставляет.
— Давай донесу его. — он оттолкнул Хлою в сторону. — Ну-ка…
Дело пошло быстрее — до дома Хлои дошли минут за десять. Руки отваливаются, а Рён даже не пытается держаться за него, будто потерял сознание.
— Он жив вообще? — она открыла дверь и пропустила его вперед.
— Надеюсь! Какого хрена там происходило?!
— Он пришел ко мне, — она провела его в спальню и указала на кровать, — клади его сюда. Пришел, как ни в чем не бывало, будто и не уходил. Сказал, что давно хочет навестить маму. Я подумала, что это розыгрыш какой-то, а потом поняла, что с ним что-то не в порядке. Не могла позвонить, он постоянно рядом был.
— Как думаешь, что с ним? — он гладит его по волосам.
— Может, последствия аварии? Он ведь так серьезно пострадал… — Хлоя плачет.
— Я так перепугался. — он сам сейчас разрыдается. — Боже…
Отец ворвался в дом, как метеор. Он не успел ничего объяснить ему, Александр Бельтран просто оттолкнул его в сторону и склонился над Рёном.
— Выйдете! — крикнул он.
Они оказались за дверью, напуганные до смерти, даже за руки взялись, чтобы вместе дождаться вердикта отца. Он чувствует, как тело Хлои сотрясают сдерживаемые рыдания.
— Все будет хорошо. — сказал, чтобы успокоить их обоих.
— Да, конечно. — она кивает. — Конечно, он сильный.
Отец открыл дверь и вышел в коридор. В руках держит оранжевую банку с таблетками.
— Он принимает это? — протянул им упаковку.
— Да. — уверенно ответил Зисс. — Я сам видел у него этот препарат.
— Точно? Могу поспорить, что он не пил его уже несколько дней. — отец вложил таблетки ему в ладонь. — Нужно, чтобы он всегда, слышишь, всегда их принимал. Понял?
— Понял. Неужели это из-за них?
— Если бы ты знал, что с ним было после аварии, не спрашивал бы. — жестко ответил отец. — Этот препарат восстанавливает структуру памяти, так понятнее? Буквально делает его тем, кто он есть.
— Боже… — Хлоя расплакалась и ушла на кухню.
— Я не знал. — чувствует себя конченым кретином. — Мне нужно еще что-то знать?
— Если это повторится — сразу звони мне. — отец проигнорировал его вопрос. — Помоги мне, перенесем его в машину и отвезем к вам.
Проснулся от того, что Рён заворочался. Сел, уставился на него и понял, что больше всего боится, что он его не узнает.
— Что такое? — Рён щурится от яркого света. — Что с твоим лицом?
— Как себя чувствуешь?
— Хреново, будто перепил. — он тоже сел и взялся за голову. — Ох…
— Что-нибудь помнишь? — спрашивает осторожно, чтобы ненароком его не напугать.
— Как вышел с работы и… — Рён нахмурился. — И все. Что-то случилось?
Он не знает, стоит ли ему рассказывать о том, что случилось, но, видимо, правда вновь побеждает в неравном бою.
— Ты перестал пить таблетки. Почему?
— Откуда ты знаешь?
— Почему, Рён?
— Ты сказал, что я наркоман. — он хмыкнул. — Не хотел тебя нервировать.
— У тебя был приступ. Мне пришлось звонить отцу, чтобы он помог тебе. Помнишь это?
— Нет. Серьезно? Какой приступ?
— Тебе было очень хреново. Ты не узнал меня.
— Тебя не узнал? — он улыбается, будто надеется, что Зисс шутит. — Это ты меня так разводишь?
— Ничего смешного, Рён. — он указал на таблетки. — Тебе нельзя бросать принимать их.
— Я ничего не понимаю. Расскажи все по порядку.
Он не рассказал, конечно. Отделался общими фразами о том, что он потерял память, заблудился по пути с работы, рассказал, как искал его, немного приврал, а в конце обнял со всей силы, чтобы Рён не увидел его лживой физиономии.
— Я — ходячая катастрофа. — он качает головой. — Прости, пожалуйста, — сжал его руки, — я не думал, что эти таблетки такие серьезные.
— Это я виноват, полез со своими выяснениями… — гладит Рёна по лицу. — Давай просто забудем, ладно? Делай все, что говорили врачи, а я, клянусь, больше не буду задавать вопросов.
На том и порешили, обнялись, провалялись в постели до обеда, вечером Рён вспомнил, что он обещал отвести его в Шестой, на набережную. Пришлось собраться и идти, раз обещал, нужно выполнять.
— Охренеть можно! — Рён смотрит по сторонам, открыв рот. — Как красиво!
Вид точно такой, каким он его помнит — широкая река, огромный мост, соединяющий два берега, и небоскребы, десятки зданий по сотне этажей, уходящие в небо. Рекламы стало больше, свет — ярче, жизнь в центре Шестого кипит еще активнее, чем четыре года назад. В сумерках город выглядит потрясающе, именно здесь он чувствует, что будущее наступило.
— Ничего подобного никогда не видел. — Рён обнял его. — Очень красиво.
— Мечтал, что покажу тебе это место. — он поцеловал его, плевать на прохожих, на всех плевать. — Чувствуешь, что мы живем в удивительное время?
— Будто в книгу писателя-фантаста попал. — Рён кивает. — Не то, что бы я много читал, но…
— Я покажу тебе отличные книги. О, ты столько всего пропустил!
— У тебя глаза сияют. — он рассмеялся. — Книжный червь.
— Там целые миры, такие прекрасные…
— Самое прекрасное место — здесь. — Рён смотрит на него. — А время — сейчас.
Что тут скажешь? Он прав.
— Пусть кто-нибудь напишет книгу о нас. — Рён улыбается.
— Унылое вышло бы чтиво. — он смеется. — «Сага о двух неудачниках», как тебе название?
— Неудачник тут только ты, — возмутился Рён, — я, вообще-то, вытащил счастливый билет.
— Какой?
— Тебя, дурак.
Он так искренне хохочет, что весь ужас вчерашнего дня кажется сном. Разве могло все это быть на самом деле? Разве мог он не узнать его?
— Пусть это будет роман. — сказал Рён, отсмеявшись. — О том, как мы нашли друг друга, жили долго и счастливо, и…
— И не умирали. — закончил он. — Никогда.
— Без тебя там делать нечего. — Рён указывает в небо. — Я проверил.
— Я люблю тебя.
Сказал, наконец, там, где планировал. Это место создано для них, с самой первой их встречи он знал, что приведет его сюда, покажет эту красоту и скажет, что всегда будет рядом.
— Неужели. — выдохнул Рён. — Боялся, что ты никогда не решишься. Боже, Ноэль…
В его объятиях он чувствует себя как дома. Раньше такой эффект на него производили только руки Лизы, но теперь, пусть она простит его, но он нашел место теплее.
— Откуда ты взялся? — прошептал он.
— Просто радуйся, что я твой. — ответил Рён. — Сейчас и, — целует его в щеку, — завтра. Если тебе повезет, то и послезавтра тоже.
— Может, пригласим к нам Лизу? Я ей обещал. — вспомнил он.
— С ней за твое сердце я сражаться не смогу, сразу сдамся, ты же знаешь.
— Тогда мы оба покажем белый флаг. — он смеется, ему сейчас так хорошо.
Они сидели на парапете, ограждающем набережную от воды, до самого рассвета. Вернее, он сидел, а Рён лежал, положив голову ему на колени. Обоим утром нужно идти на работу, но уходить не хотелось, будто они знали, что это спокойствие продлится недолго, будто что-то чувствовали.
Через две недели Рён снова пропал.
Зисс завалился к Лизе, уставший, грязный, потерянный. Она обняла его, не отпускала долго, говорила что-то, но он ни слова не разобрал. Усталость — вот, что он чувствует. Ему плохо, страшно и чертовски больно.
На этот раз Рёна не оказалось ни у Хлои, ни у матери, нигде, он будто сквозь землю провалился. Он просто ушел на работу и пропал. Три дня назад.
— Сходи в душ. — Лиза гладит его по волосам. — Давай, родной, может, тебе помочь?
Мотает головой и залезает в кабинку, прямо в одежде. Раздеваться начал, когда полностью промок.
Рёна ищет полиция и все его знакомые, во главе с Торимом. Он поднял всю свою банду, всех знакомых его знакомых и заставил патрулировать улицы круглые сутки, посменно, все кварталы, в которые впускают на мотоциклах. Лиза обеспечила им техобслуживание, потому что сама еще не может выйти на улицу.
