«Интересно, как там Тайра с Рейной? Волнуются, наверное».
– Сложно так сказать, смотреть надо. Я бы взглянул сперва, а потом отвечал. И как там у вас говорят – за добро отвечают добром?
Хозяин стиснул зубы:
– Чего ты хочешь?
«Вот и моя взяла».
– Услугу. А какую – там видно будет, – улыбнулся Алар. Ему едва ли не наяву виделось, как постепенно весы склоняются в его сторону. – По работе и оплата, верно? И подготовьте окулюс, мирцита две капсулы и серебряную чашу.
Городской голова отчётливо скрипнул зубами, но затем выдохнул, справляясь с гневом, и коротко спросил:
– Когда?
– А когда мне на источник надо взглянуть, по-вашему? Вот тогда и несите.
Воцарилась тишина. Потом снова звякнул кувшин о край кубка, запахло кисловатым фруктовым соком; протяжно царапнула ложка по дну тарелки.
«А хороший тут повар».
– Будет тебе и мирцит, и окулюс, и всё, что попросишь, – мрачно пообещал городской голова, поднимаясь со стула. И добавил в сердцах: – Ты, часом, не с востока родом? А то обноски, как у кьярчи, а гонору, как у вельможи из Ишмирата.
Алар покосился на собственное отражение в серебряном блюде.
– Вряд ли. Они, видишь ли, сплошь черноволосые и черноглазые, а я, вон, белее снега. Да и нет у эстры ни рода, ни родины.
– Может, и нет, а чашу ты по-ишмиратски держишь, – проворчал хозяин. И хлопнул в ладоши, подзывая служанку: – Эй, Ганна! Иди сюда и слушай мой приказ…
Требуемое оказалось перед ним даже прежде, чем остыли яства на столе. Сам старший дружинник не поленился приволочь большой ларь, оставшийся от местного мастера; там, среди инструментов, неоконченных механизмов и прочего старья, нашёлся окулюс – громоздкий, но исправный. Драгоценный мирцит выделили из городских запасов. Ну а за серебряной чашей дело не стало – вино на пирах северяне пили из серебра, нужно было только выбрать посудину нужной формы.
– Ну как, хватит с тебя, странник?
– Пока – да, – ответил Алар, жмурясь от удовольствия: после пробуждения в чащобе ему не приходилось ещё работать с таким хорошим оборудованием, и пальцы сами тянулись то огладить краешек линзы, то прикоснуться к сосуду с мирцитом. – Пойдём, уважаемый, что время терять.
Городской голова и опомниться не успел, как очутился у пересохшего фонтана бок о бок с эстрой. Дружинники следовали за ними, явно не понимая, что делать и не пора ли выручать хозяина, но без приказа не приближались, только поглядывали издали. Солнце вскарабкалось на небосвод уже высоко, но до зенита было ещё далеко; камни мостовой изрядно прогрелись под яркими лучами и источали тепло. Ветер, заметный поутру, совершенно стих, оставив таять в воздухе аромат горных цветов, мёда и хвои.
День обещал стать жарким.
«…а лето – засушливым?»
– Давно из источника ушла вода? – спросил Алар, настраивая окулюс так, чтоб ремешки не давили на лоб. Подобный вопрос он уже задавал торговке, но та назвала лишь примерный срок. – Происходило что-то странное до или после этого?
Городской голова, подобрав край накидки, присел на край фонтана.
– Дай-ка подумать. Сперва стычка была на границе, потом мы лазутчика изловили и отправили Кальву-оглобле, будь он неладен, гонца, чтоб на своего человека поменяться, – загибал он пальцы. – С той поры, как он выехал, два дня прошло, и тут-то горы и затрясло. Стало быть, пятьдесят три дня тому назад.
– И сразу источник пересох?
– Ещё земля под ногами дрожала, с крыш черепица падала, а вода уже перестала с меча стекать, – подтвердил городской голова, оглядываясь на каменную Брайну. Между бровей у него залегла суровая складка: – А ты зачем выспрашиваешь? Тебе что, работать сподручнее, когда тебя развлекают?
Алар исподтишка поглядел по сторонам – вокруг уже начали собираться любопытные – и надвинул на глаза окулюс.
– Знание – половина дела. Если б то землетрясение нарушило течение подземных вод, то источник иссяк бы не сразу, – пояснил он, устанавливая серебряную чашу на бортике. – А то и вовсе не иссяк бы, только воду бы стал выдавать понемногу – скажем, не сто вёдер в день, а одно. А если он в одну ночь пересох, значит, или проводящие пути нарушились, или что-то с мирцитовыми капсулами случилось.
Городской голова заинтересованно подался к нему:
– И что починить проще?
– Да всё можно, – улыбнулся Алар, примериваясь ножом к занесённой над чашей руке. – Главное, чтоб крови хватило. Спутник, знаешь ли, жаден.
И – полоснул лезвием по ладони.
«Откликнись, Алаойш Та-ци».
Быстро-быстро закапала тёмная кровь, собираясь на серебре выпуклыми озерцами, подобно мирциту, и даже блестела так же – металлически и маслянисто одновременно. Звезда спутника мигнула, задрожала и сорвалась, упала на дно чаши; омывшись в крови, рванулась вверх, расправилась, встала исполинской тенью над фонтаном, над городом, над горами, заслоняя всё небо…
А вокруг, словно грозовая туча, сгущалась морт – не зыбкий туман, который привлекала Рейна, но плотная, упругая волна, от которой на языке становилось солоно.
Это было красиво – и очень жутко; даже обычные зеваки, которые не могли видеть её, сгорбились, а городской голова и вовсе зябко, по-старчески стянул накидку
