позади. Не нарочно, а из чувства защиты своей линии. Это было больно, но я могла это принять.
Чего я не могла принять, так это того, что мои сестры добровольно ушли, в то время как я была предоставлена самой себе.
Мой отец и Офелия поднялись на ноги, пораженные внезапной смертью своих стражников. Возможно, даже пораженные тем фактом, что их враги выжили и добрались до сердца дворца.
— Стража! Стража! — закричала Офелия.
Боковые двери открылись, и внутрь хлынуло еще больше стражников. Тени вернулись. Райвин даже не вздрогнул. Выражение его лица оставалось бесстрастным, отстраненным, злобным.
Это была та его сторона, в существование которой я не могла поверить. Но теперь она была выставлена на всеобщее обозрение, и я удивлялась, как я ее упустила.
Затем я поняла, что мое собственное выражение лица, вероятно, было похожим. Я подавила свои эмоции, боясь чувствовать что-либо еще. Это то, что он сделал? Или он просто чувствовал вещи не так, как люди?
— Хватит! — крикнул мой отец.
Тени рассеялись.
Райвин перешагнул через павших стражников, приближаясь к тронам, его взгляд не дрогнул.
— Ты предал нас.
Мой отец даже не пытался отрицать это. Его челюсти сжались, а на лбу заблестел пот.
— Я должен убить тебя и всю твою семью, — сказал Райвин. — Поставить на это место новых правителей, которые смогут соблюдать договор.
— Ты связан договором так же, как и я, поэтому ты не причинишь нам вреда, — ответил мой отец решительным тоном.
Я снова огляделась в поисках своих сестер, чувствуя, как исчезает отстраненность, которую я так усердно культивировала, когда беспокойство заполнило мой разум. Где они? Если их здесь не было, означало ли это, что их тоже оставили позади? Или их унесли в храм?
Шаги заставили меня обернуться, и я чуть не вскрикнула от облегчения, когда увидела, как моих сестер втаскивают в комнату руками Морта. Это длилось недолго, поскольку я знала, что женщина, руководившая ими, вероятно, была такой же смертоносной, как и мужчины, сражавшиеся на поле боя.
Мои сестры высоко подняли подбородки, и хотя я могла видеть остатки слез на их щеках, сейчас ни одна из них не плакала. Они стояли молча, ожидая приказов.
— Слава богам, — выдохнула я.
— Aрa! — София закричала, затем шагнула вперед, как будто собиралась подбежать ко мне.
Морта схватила ее и дернула назад.
— Просто оставайся там, где ты есть, — предупредила я.
— Я нашла их в потайной комнате, — сказала Морта. — При них даже не было ни одного стражника.
— Нет! — мой отец встал. — Не причиняй вреда моим дочерям. Они не принимали в этом участия. У тебя есть все, что тебе нужно для выполнения моей части сделки.
Райвин взглянул на меня, на его лице на мгновение промелькнуло отвращение, прежде чем снова принять свой стоический, беззаботный вид. Он свирепо посмотрел на моего отца.
— Ты знаешь последствия своих действий.
— Я уже принес тебе свою жертву, — заявил мой отец. — Если я нарушу договор, плата очевидна. Разве я не отдал тебе свою дочь? Разве она не согревала твою постель и не предлагала тебе себя?
Я отступила назад, его слова поразили меня, как удар в живот. Затаив дыхание, я уставилась на него, не веря своим глазам. Этого не могло быть. Все это время таков был план? Он попросил меня развлечь посла в день его прибытия. Было ли это причиной, по которой меня подталкивали к нему снова и снова?
— Отец? —
мой голос дрожал.
Я снова чувствовала себя ребенком. Меня наказывали за допущенную ошибку. Я быстро поняла, что совершенство вознаграждается, а ошибки недопустимы. Я расцвела от его похвалы, убедилась, что не сделала ничего, что могло бы его подвести. Но этого так давно не случалось.
— Ара, это было необходимо.
В его тоне не было теплоты.
— Нет.
Неверие нахлынуло на меня, как холодный воздух, поглощая меня целиком.
— Так вот почему ты попросил ее соблазнить меня? —
в голосе Райвина звучало веселье. — Значит, я бы взял ребенка, которым ты был готов пожертвовать.
— Как ты мог, отец? — Лагина плакала.
Комната казалась одновременно слишком большой и слишком маленькой. Все, что произошло с тех пор, как прибыл Райвин, слилось воедино. Мой отец с самого начала поощрял меня быть с послом. Он отправил меня с ним наедине. На нас напали, но он попросил меня сделать больше. Продолжать преследовать посла. Зачем ему это делать? Как он мог так легко пожертвовать мной? Я думала, что я ему небезразлична.
Я отступила назад, когда миллион взаимодействий с моим отцом пронеслись в моей голове. Всегда добрый, всегда понимающий… пока я подыгрывала. Действительно ли так было всю мою жизнь? Я сделала то, о чем он просил, и была вознаграждена его любовью. Ни одна из моих сестер не должна была выступать перед ним. Пока я служила своей цели, он позволял мне поступать так, как я хотела.
Как долго он это планировал? Как я могла не заметить знаки?
— Ты спланировал все это. Ты даже не думал, что победишь. Ты с самого начала был готов отправить меня на верную смерть.
Я была ошеломлена. Моя грудь сжалась, а зрение затуманилось, поскольку предательство росло, пока все, что я могла видеть, не было разочарованным выражением лица моего отца.
— Это была вынужденная авантюра, — сказал он. — Кровь и соль.
— Вы, люди, и ваша кровь, и соль, — прошипел Райвин. — Ваша кровь слаба и вероломна, и море никогда не защищало вас. Оно склоняется перед нами. Оно поглощает ваши корабли, разрывает вашу плоть, разрушает ваши берега. Вы боитесь его, но взываете к нему как к своему спасителю. Во многом так же, как вы молитесь богам. Вы для них ничто. Пешки. Развлечение.
— Стража! — возвал мой отец.
Ворвались еще стражники, но они мгновенно рухнули, клочья теней исчезли с их упавших тел. Райвин даже не пошевелился.
— Покиньте это место. Возьмите ее и
