— Пойду, переоденусь и отправлюсь к Королеве, — сказала она, вскакивая из-за стола. — Я не смогу расслабиться, пока не закончу свой обязательный визит, не принарядившись в нечто с перьями, чешуей или шипами.
— В чешуе нет ничего предосудительного, — крикнул ей вслед Чуи, когда она направилась в спальню. — И не забудь прихватить с собой Сферу Смерти — от этой штуки у меня мурашки по коже.
* * *
Бека вздохнула с облегчением, ступая назад в автобус через шкаф, который скрывал дверной проем между миром людей и Иноземьем. Крошечные фиолетовые искорки закружились вокруг ее ног, когда она пересекла границу, и пронзительные смешки, похожие на серебристые колокольчики ветра, последовали за ней на мгновение, прежде чем исчезнуть вдали. Она закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Она испытывала величайшее уважение к Королеве Иноземья — но, черт возьми, она была очень пугающей дамой.
Тем не менее, Королева и ее супруг, казалось, были вполне довольны отчетом Беки и ее решением проблемы. Королева даже пригласила ее на полдник — многочасовой ритуал, в котором участвовали десятки потрясающе красивых придворных дам в прозрачных платьях, экзотические чайные смеси, поданные в искусно украшенных драгоценными камнями золотых чайниках и разлитые в фарфоровые чашки, такие изящные, что сквозь них можно было видеть, и изысканные пирожные, такие легкие, что иногда они просто порхали.
Бека наслаждалась всем этим зрелищем, радуясь редким одобрением Королевы, но, в конце концов, она была счастлива вернуться домой, ничего не сломав и не пролив ярко-малинового варенья на свое белое кружевное платье с низким вырезом, ниспадающими рукавами и крошечными вышитыми цветами. Если не считать небольшого казуса с парой перемещающихся тканевых розовых бутонов, забывших в пьянящей атмосфере Иноземья, она прошла через все это довольно сносно.
Теперь она планировала повесить свой богато украшенный меч, снять этот прекрасный, но непрактичный наряд, надеть джинсы и налить себе бокал вина. Бека выпила столько чая, что хватило бы на месяц.
Напевая какую-то навязчивую, но запоминающуюся мелодию, которую придворные музыканты играли во время чаепития, Бека вышла в главную часть автобуса, чтобы положить меч из чистого серебра обратно на пустую стойку, прежде чем переодеться. Всегда заботься о своем оружии в первую очередь, даже если оно никогда не использовалось для чего-то более смертоносного, чем посещение костюмированного бала, так ее учили.
— Эй, Бека, посмотри, кто здесь, — весело сказал Чуи, входя в гостиную. — Это Маркус.
Она уронила меч на пол с мелодичным лязгом. Наклонившись, чтобы поднять его, она надеялась, что тусклый свет скроет ее пылающие щеки. Пока ее не было, шторм разразился не на шутку, и небо за окном стало почти таким же темным, как ночью. Внутри автобуса лишь несколько ламп горели теплым светом от ярости порывистого ветра и проливного дождя.
Маркус развалился на диване, потягивая пиво и выглядя слишком по-домашнему, чтобы Бека могла успокоиться. Его волосы были влажными от дождя, а помятая темно-зеленая рубашка, которую он носил, подчеркивала зелень в его глазах, которые блестели, когда он видел ее.
— Ух ты, — сказал он, вставая так быстро, что чуть не пролил пиво. Он со стуком поставил его на пол. — Ты выглядишь потрясающе.
Открытое восхищение на его лице заставило ее сердце забиться еще быстрее.
— Спасибо, — сказала она. — Я была при дворе, навещала Королеву. Она не является большой поклонницей хиппи юбок и топов.
Уголок рта Маркуса приподнялся.
— Я тоже, если только ты не носишь их.
— Я просто, эм, пойду, прогуляюсь под этим приятным дождем, хорошо? — Сказал Чуи, направляясь к двери. Бека едва слышала, как он ушел.
— Что ты здесь делаешь? — тихо спросила она Маркуса, положив меч на стойку и сделав пару неуверенных шагов вперед. — Я думала, ты проведешь остаток дня с отцом. Или он решил не принимать предложение Шелки?
Он покачал головой.
— Насколько мне известно, он еще не принял решения. Я попытался поговорить с ним об этом, но он только пробормотал что-то о том, что у него важные дела, и бросился к двери. — Он коротко рассмеялся. — Подозреваю, что он направился прямо в «Капризную Чайку», где мужчины становятся сами собой, а эмоции недопустимы.
— А-а, — протянула Бека. — Никакой сентиментальщины в общении у вас, стойких рыбаков, не так ли?
— Да, что-то в этом роде, — сказал Маркус. Он уставился на нее поверх разделявших их деревянных половиц, но не сделал ни малейшего движения, чтобы подойти ближе. Конечно, их разделяло гораздо больше, чем физическое пространство, и они оба это знали.
— Так что ты здесь делаешь? — спросила она, внезапно слишком устав, чтобы играть в их обычные игры. Если он пришел попрощаться, она хотела покончить с этим как можно быстрее — например, как снять пластырь с пореза. Только боль будет умножена на сотню.
Решив, что больше нет смысла притворяться нормальной, она щелкнула пальцами, и в воздухе появился бокал вина. Она сделала большой глоток.
— Ловкий трюк, — сказал Маркус, даже не смутившись. — И я пришел сказать тебе спасибо.
Бека моргнула и сделала еще глоток.
— Спасибо за что? — спросила она. — Это я должна тебя благодарить. Я никогда не смогла бы сделать все это без твоей помощи. Знаешь, даже без той части, где ты спас мне жизнь и выбил дерьмо из злого принца. — Она заставила себя улыбнуться. — Кстати, это была моя любимая часть.
— И моя, — искренне ответил Маркус. — Это было чертовски здорово. — Он хмуро посмотрел на ее стакан. — Это ведь не шампанское, правда?
Бека вздрогнула.
— Богиня, нет. Возможно, я больше никогда не буду пить эту гадость. Хотя это было очень мило со стороны твоего отца, что он принес бутылку, чтобы отпраздновать мой успех. Не могу поверить, что он это сделал.
— Я тоже, — сказал Маркус. — Это часть из того, за что я пришел поблагодарить тебя. Он действительно изменился с тех пор, как ты появилась, и что бы ни случилось дальше, я благодарен за возможность помириться с ним.
— Это случилось бы в любом случае, — сказала она, заставляя свой почти пустой стакан исчезнуть туда, откуда он появился. От этого разговора у нее и так голова шла кругом.
— Я так не думаю, Бека, — сказал он, делая шаг вперед и глядя ей в глаза. — Не думаю, что ты понимаешь, какой властью обладаешь.
— Что? Конечно, понимаю. Я ведь Баба Яга. Я обладаю большой властью. — Она подумала, не стоит ли ей развернуть тут целый виноградник, если одного бокала недостаточно, чтобы произвести на него впечатление.
Эта кривая улыбка, которую она так любила, подкралась к ней и прижалась к сердцу.
— Я не говорю о твоей Бабьей магии, хотя признаю, что это чертовски впечатляет. Я говорю о твоей личной магии, — сказал Маркус более мягким тоном, чем обычно.
— Ты обладаешь удивительной способностью заставлять окружающих людей расцветать в своих лучших проявлениях; ты заставляешь людей хотеть быть лучше, делать лучше, просто одарив их улыбкой, полной солнечного света, которой ты улыбаешься, когда кто-то сделал что-то хорошее.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала Бека. Она придвинулась чуть ближе, словно притянутая магнитом, который соединял его душу с ее. — Я так не делаю.
— Ты же знаешь, что делаешь, — сказал Маркус, внезапно оказавшись прямо перед ней. Он был таким высоким, таким большим, что должен был бы внушать страх. Но она чувствовала себя защищенной только его близостью, надежной защитой от суровой реальности бури, бушевавшей как внутри, так и снаружи.
— Ты даже не видишь этого, но все, с кем ты контактируешь, счастливы благодаря тебе. Бедный Кенни был так застенчив, что не мог заставить себя сказать женщине и двух слов. Но ты была так добра к нему, что заставила его чувствовать себя сильным и уверенным, и он, наконец, пригласил на свидание ту официантку, которую любил в течение многих лет. У них сегодня второе свидание.
