рту пересохло, перед глазами потемнело от страха. Что-то мне подсказывало, что в такой огромный праздник, как смерть и возрождение богини, со мной не может произойти ничего хорошего. А еще казалось удивительным, что богиню, создавшую все драконье племя, почитают и вампиры…
– Не бойся, – шепнул Ренвиэль, неожиданно сжав мою кисть, которую он все еще держал в своей.
Я перевела на него взгляд и заметила, как едва заметно сведены его темные брови над абсолютно голубыми глазами. Кристальными и холодными, как зимнее небо в самый лютый мороз.
Ренвиэль все еще был пугающе-сильным и опасным княжичем вампиров, и это чувствовалось в каждом его движении, в каждом повороте головы. Но именно сейчас, когда его глаза так разительно отличались от глаз его отца, что были буквально наполнены кровью, я вдруг снова почувствовала, что, возможно, княжич вовсе не таков, каким кажется.
К сожалению, скорее всего, мое внутреннее чутье ошибалось, и разум все еще твердил не доверять наследнику Шеллаэрде.
В этот момент со всех сторон от нашего круга кровавых капель-бусин начали появляться другие вампиры. Сперва это были двое жрецов в церемониальных багряных балахонах. Они держали на двух серебряных подносах по одному бокалу, которые и были протянуты нам с Ренвиэлем. Затем, поклонившись, жрецы исчезли.
А вслед за ними весь зал наполнили другие вампиры. Они медленно шагали вперед из теней, и на каждом из них оказались надеты черные плащи с откинутыми назад капюшонами.
Это страшно пугало, словно я присутствовала на каком-то жертвоприношении. Причем в роли жертвы.
– Какого хрена тут происходит? – прошипела я, не задумываясь больше о культуре, широко распахнув глаза и оглядывая всех присутствующих. Меня начало потряхивать, причем не только от страха, но и от злости. – Ты все же обманул меня и решил сожрать на глазах своих слуг? – выдохнула я сквозь зубы, переведя взгляд на княжича. – Или после того, как меня укусишь ты, присоединятся и эти? – Я с раздражением махнула головой на вампиров, что наполняли зал и вдруг… упали на колени перед нами.
– Успокойся, – тихо проговорил Ренвиэль, все так же смотря на меня с напряжением и какой-то одному ему известной затаенной мыслью. – Я не обманывал тебя. Никто не станет тебя кусать, кроме меня. И я тоже не убью тебя и не превращу в вампира. Один укус – и все закончится.
Его губы на миг приоткрылись, словно он хотел сказать что-то еще, но тут же он поднял ладонь, настойчиво поднося к моему рту бокал с вином от жрецов. Второй бокал был в его руке, и он, не отводя от меня глаз, отпил ровно половину.
– Выпей, – проговорил он, неторопливо облизнув губы, и я невольно поймала это жест, замечая, как вино оставляет густой след на его губах. Словно это и не вино вовсе…
– Что это? – выдохнула я нервно, не имея ни малейшего желания пить. – Мы на это не договаривались.
Жидкость в серебряном кубке была абсолютно непрозрачной и темной, почти черной.
– Вино из вороньей ягоды, – ответил Ренвиэль. – Напиток, очищающий каналы тиарэ, способный пробудить мертвого и оживить спящих…
– Да, теперь все ясно, – фыркнула я, недоверчиво глядя в бокал, пока музыка с низкими барабанами продолжала отсчитывать неведомое время.
– Его готовят лишь у нас, и только Дети Ночи обладают его рецептом, – продолжал Ренвиэль. – Попробовать его считается большой честью… кроме того, что ты сможешь увидеть скрытое. Как и я.
Я нахмурилась.
– Увидеть скрытое? И все?
– И все, – кивнул княжич.
И, глубоко вздохнув, я поднесла бокал к губам и резко отпила половину.
В конце концов, я дала обещание. И я должна выполнить его.
Вот только едва напиток опустился в желудок, обжигая рот и горло остро-пряным вкусом с сильным оттенком алкоголя, как все перед глазами потемнело. И я вдруг увидела то, что произошло, кажется, бесконечно много лет назад. То, что я когда-то помнила, но навсегда забыла.
До этого самого момента.
Мне не более девяти лет… Я сижу на ковре возле высокой пушистой елки и перебираю разноцветную мишуру, которая так забавно переливается в пальцах, словно серебряный дождь. Я хохочу и смотрю на… маму. Она такая молодая… Кажется, не старше, чем я сейчас. Ее глаза светятся, и создается впечатление, что блеск мишуры отражается в ее зрачках, а улыбка освещает комнату.
Я так счастлива в этот момент…
Раздается звонок в дверь, и неожиданно к нам в комнату заходит низенькая пожилая женщина, с морщинами, испещряющими старческое лицо. Ее губы растянуты до ушей, а на плече машет крыльями огромный попугай. У него потрясающие черные перья, отливающие золотом в свете желтой лампы, качающейся под самым потолком.
И я с изумлением узнаю в этой женщине бабу Лиду, соседку, которую я знаю всю жизнь. Которая была старой, еще когда мне было девять!
– Добрый вечер, Лидия Николаевна! – слышится веселый голос мамы. – С наступающим Новым годом!
– И тебя также, милая, и тебя! – поздравляет соседка. А попугай у нее на плече все машет и машет крыльями. Огромными и черными.
В этот момент здесь, в Новой Райялари, пока я продолжаю наблюдать это странное видение, меня вдруг пронзает резкая мысль: не бывает черных попугаев. Что это за птица такая? Больше напоминающая ворона, но и на него не похожа ни капли…
– Смотри, что я тебе принесла, милая, – продолжает баба Лида говорить моей маме. И протягивает ей маленькую коробочку. Затем переводит взгляд на меня и коротко подмигивает. – Конечно, пенсия у меня маленькая, совсем ничего толком и не купишь, но вот подарочек вам решила сделать. Уж не ругай старуху.
– Да что вы, Лидия Николаевна! – ахает моя мама, уверяя хитрую соседку, что ничего нам не нужно.
А я все разглядываю птицу, протягивая к ней маленькие пальчики, и почти не интересуюсь тем, что происходит рядом. А там моя мама открывает коробочку, доставая оттуда потрясающе красивый елочный шар… со сверкающим драконом, летящим по зеркальной поверхности, словно по небу.
Тот самый шар, что лопнул в моих руках, приведя меня в этот ужасный мир. К Айдену, который стал моим спасением и проклятием, разрывающим мое сердце.
– Спасибо, Лидия Николаевна… – что-то еще говорила моя бедная мама. – Это потрясающе!
Но я уже ничего не слышала. Видение померкло, и только маленькие морщинистые глаза соседки еще весело подмигивали мне да огненно-желтые глаза попугая светились в исчезающих облаках воспоминания.
А через несколько дней, сразу после Нового года, мамы и отца не стало. Они просто исчезли, словно никогда их и не было. И я осталась одна… Сперва меня воспитывала
