хранилище.
В конце концов, оно было всего лишь временным.
Затем его глаза осмотрели эмбрионы по отдельности. Он узнал некоторых из них — в конце концов, он занимался изучением генетики столько, сколько себя помнил в этой жизни — но это были не его питомцы, не предметы его прихоти или изобретательности.
Они принадлежали Ксарет, его наставнице.
Он слегка нахмурился, пытаясь припомнить последнее воспоминание прошлой жизни.
На сей раз всё было слегка мутным.
Он мог бы подумать, что это потому, что он всё ещё находился на ранних стадиях своего текущего периода пробуждения, но на этот раз он почувствовал реальные стирания в тёмных пространствах. Он мог чувствовать там пробелы, вещи, которые не вернутся, даже если он будет носить это тело годами.
Но с другой стороны, он почти всегда был уверен, что не помнит абсолютно всего.
Слишком многое из произошедшего за годы до того, как он нашёл Организацию — или, точнее, до того, как Галейт нашёл их, которые стали им — было неприятным. Слишком неприятным и слишком бесполезным, чтобы Териан захотел тратить много времени на размышления о чём-либо из этого.
Как мог бы сказать вам любой видящий, память составляла одно из самых глубоких преимуществ и недостатков жизни видящего. Териан, то есть, его цельное, ничем не обременённое существо, мог помнить абсолютно, бл*дь, все.
Это бывало невероятно полезно во многих начинаниях, как и способность сопоставлять причинно-следственные связи, создавать матрицы ассоциаций и взаимосвязей. Он использовал такие вещи в своей работе, чтобы понять более обширные тенденции в истории, психологии, даже с точки зрения объединения размерных и полумерных моделей, ещё одного его хобби, хотя с уходом Дигойза он занимался этим значительно меньше.
Дигойз.
Импульс задержался там, извиваясь внутри его света.
Но о чём это он? О чём он думал?
Ах, память.
Он мог помнить всё, и это фантастика.
С другой стороны, он печально улыбнулся, прищёлкнув языком… бл*дь, он мог помнить всё.
Всё кроме того, что он стёр сознательно.
Эта способность была истинным даром, посланным богами. Это почти компенсировало тот факт, что ему изначально приходилось помнить так много.
Но некоторые воспоминания.
Некоторые воспоминания он хранил.
Иногда он хранил даже болезненные.
Он хранил их, чтобы никогда не забыть.
Он хранил их, потому что некоторые вещи ранили так сильно, так изысканно, что это почти напоминало наркотик. Иногда он залипал на эти воспоминания, упивался ими, трахал их своим разумом и светом. Будь те воспоминания реальным человеком, он бы регулярно насиловал их, дрочил себе, пока они насиловали его.
На сей раз Галейт опять попытался заставить его стереть часть этих воспоминаний.
Галейт в особенности хотел стереть некоторые, касающиеся Дигойза.
Галейт беспокоился, что он время от времени срывается, позволяя себе эту ностальгию. Галейт беспокоился, что он утратил возможность видеть картину в целом… больше не реагировал на позитивные или негативные стимулы, когда дело касалось Дигойза.
Но Териан знал, что это неправда.
Его воспоминания о Дигойзе были величайшим стимулом из всех.
Он всё ещё был потерян там, купаясь в этих воспоминаниях, когда почувствовал её приближение.
Его свет уже разделился, часть его наблюдала за комнатой, в то время как остальная часть валялась в грязи его прошлого, чувствуя тягу в более глубоких уголках его живота, делавшую его член твёрдым. Тем не менее, когда он заметил, что она вошла в комнату, он переключил большую часть своего внимания на неё, на её свет.
К тому времени, как она заговорила, он даже смотрел на неё своими новыми глазами.
— Ах, — сказала старая видящая, по-матерински улыбаясь ему. — Вот он. Наш именинник. Я так и думала, что ты можешь появиться.
Она вошла в лабораторию из коридора с правой стороны широкой комнаты и теперь направлялась прямиком к нему, а её тонкие, как бритва, губы по-прежнему изгибались в улыбке.
Ну, в таком подобии улыбки, какое ей ещё удавалось.
— Как мы себя чувствуем, мой юный друг? Хорошо и бодро? Осознаёшь своё окружение? — её губы приподнялись в более широкой улыбке. — Ещё не проголодался?
Достав фонарик-ручку, она посветила им ему в глаза, проверяя рефлексы.
Несколько секунд спустя, удовлетворенно хмыкнув, она сунула фонарик обратно в карман своего лабораторного халата. Положив узловатые руки по обе стороны мягкой скамьи, на которой он сидел, она наклонилась вперёд, приподняв бровь и глядя на него с расстояния всего в несколько дюймов.
— И тогда мы подумываем об одежде, маленький брат? Или одежда слишком банальна для твоего нового сексуального тела?
Он посмотрел на себя сверху вниз, только тогда осознав, что он голый.
Слегка рассмеявшись, он встретился с ней взглядом, ухмыляясь ей.
— Не оскорбляет ли вас моя нагота, дорогая леди? — спросил он, подмигнув.
— Вовсе нет, Терри, — улыбнулась она. — Это очень красивое тело, брат. Ты сделал правильный выбор, — она снова хмыкнула, глядя на него сверху вниз. — С другой стороны, у тебя всегда был безупречный вкус.
— Не позволяй мне развращать твою застенчивую невинность, Ксарет, моя дорогая…
Отстранившись назад, она звонко шлёпнула его по бедру.
— Учитывая, что я приготовила эту чёртову штуку для тебя, Терри, я не знаю, почему ты думаешь, что я буду оскорблена, — фыркнула она. — Я работала над этим твоим мобильным трупом в течение нескольких недель. Или ты забыл? Я знаю этот член лучше, чем ты когда-либо его узнаешь.
— Я бы не был так уверен в этом, — пробормотал он, улыбаясь ей в ответ. — И мы не должны слишком самоуверенно относиться к твоим способностям, моя дорогая… ты не создала это тело абсолютно самостоятельно.
Она тихонько, мелодично щёлкнула в его адрес, но снова склонилась над компьютером, проверяя жизненные показатели, поскольку он всё ещё был подключён к большинству электродов, которые она прикрепила к его телу, пока он спал, завершая перенос.
— Значит, ты хорошо себя чувствуешь, маленький брат? — спросила она его, не отрываясь от экрана. — Никакой тошноты? Не слишком сильное утомление?
В её словах чувствовался едва заметный немецкий акцент.
Он нежно улыбнулся ей.
— Нет, матушка, — поддразнил он. — Всё славненько.
— Это хорошо, — она бросила на него ещё один резкий взгляд. — Не ломай это тело, Терри.
— Не буду.
— У него хорошие aleimi-структуры, — добавила она, как будто не слыша его. — Потенциальный минимум девять. Последний действительный ранг 6,86, но ты, вероятно, можешь повысить его, используя некоторые структуры, к которым он так и не научился обращаться. Пирамида скрыла от него большую часть его реальных результатов, как только ты пометил его для себя.
Териан кивнул, ещё раз взглянув на своё тело.
— Этот
