Нариз уже знала, как именно «так получилось». На землях ридгана Сереста паслись бесчисленные стада скота, мясо продавалось на рынках столицы, а в специальных мастерских, записанных на его сына, выделывали шкуры и производили пергамент. Именно этот пергамент и поставлялся во дворец Верховного для канцелярских нужд.
До отъезда Леон успел съездить в Министерию финансов повидаться с ридганом Энсо и преподнести ему в подарок большую коробку бумаги. Немедленной реакции Нариз не ждала, но с фарандом Максином Миронгом дальнейшие поставки обсудила.
Выяснила, смогут ли увеличить количество поставок, не возрастет ли при этом цена бумаги, нельзя ли удешевить перевозку. Ответ ей понравился – забавным жестом почесав в затылке и взлохматив реденькие белокурые кудряшки, фаранд Миронг заявил, что так сразу сказать не может – считать надо, с купцами разговаривать надо.
Окончательно все выяснилось через пять дней. Фаранд Максин привел с собой почтительно кланяющегося купца, который солидным баском ответствовал:
-- Все это, почтенная ридгана, очень даже запросто можно устроить. Ежели сам не смогу столько поставлять, дак у меня еще два зятя есть, которые угодить вам готовы изо всех сил! А ежели, как вы говорите, расчет за товар прямо в день привоза и будет, так уж мы ради вашего удовольствия изо всех сил расстараемся.
Нариз усмехнулась, о снижении цены на товар почтенный Фесус даже не заикнулся, а ведь при оптовых закупках ему цену-то наверняка снижают. Она ласково улыбнулась купцу и спросила:
-- А что, почтенный Фесус, большая ли там фабрика, которая эту самую бумагу выпускает?
Фесус оживился и начал убеждать, что фабрика большая, да и не одна – в соседнем городке такая же есть, так что с количеством товара проблем никаких не будет. А он сам, Фесус, чтобы угодить прекрасной ридгане готов сына собственного заставить не есть, не спать, а только за фабрикой смотреть!
-- А обе ли фабрики принадлежат вашему сыну, почтенный Фесус?
Выяснилось, что не обе – одна сыну, та, которую получил он в приданое за женой, а вторая, получше и побольше, как догадалась Нариз, осталась под руководством серта Ципиуса, отца сыновой жены(невестки).
-- Потом-то, фабрика, конечно, отойдет наследничку, но пока мал он еще и серт Ципиус сам всем заправляет.
Разговором купец был доволен – ридгана хоть и молоденькая, а уважительная, за стол с собой посадила, чаем угощает и расспрашивает так ласково. Видать, интересно ей, что да как в других местах устроено. Разговор тек неторопливо. Ридгана расспрашивала, велики ли там города, да близко ли один от другого расположен, да каковы дороги.
На этом месте купец слегка насторожился, но, похоже, было уже поздно, прозвучал следующий вопрос:
-- А много ли там в окрестностях таких фабрик, как у ваших родственников?
Почтенный Фесус поскучнел и попробовал юлить, отговариваясь тем, что особо он и не интересовался, да и времени у него на такие глупости нет. Однако, ридгана, все также ласково улыбаясь, полюбопытствовала, а не дешевле ли будет закупаться у соседей. Может, у них и бумага получше качеством и цены пониже?
Раздосадованный на собственную болтливость Фесус изворачивался, как мог, но цену на товар все-таки пришлось снизить. Уходя, он утешал себя тем, что на первом караване заработал столько, что можно и уступить немного. И опять же, ежели каждый раз будет закупать ридгана весь караван да платить сразу же, то и он в накладе не останется. Всяко ему, Фесусу, это выгоднее, чем маленькими партиями распродавать, да платить за склады и хранение, да деньги по капле собирать.
Нариз смотрела вслед уходящему купцу, машинально отвечая на его прощальные поклоны, и думала о том, что Фесус этот - тот еще жук, и с ценами на бумагу надо бы посерьезнее разобраться. Если верить купцу, то даже на маленькой фабрике, что его сыну принадлежит, производство поставлено на поток, а продавали раньше бумагу, как диковинку -- небольшими партиями в разные города.
При наличии постоянного покупателя, берущего большими объемами , цена однозначно должна быть ниже. Например, можно подсказать почтенному купцу, что вовсе не обязательно ехать туда порожняком – шелкового и хлопчатобумажного тряпья здесь, в Гордеро точно больше, чем в любом другом городе. Вот и пусть бы возил вторсырье в обмен.
Приезжал Леон, пробыл рундину и с большим сожалением уехал снова. Нариз, провожая мужа со слезами на глаза, думала о том, что собиралась просто дать денег на обустройство, но, похоже, проторчит здесь без мужа еще очень долго.
Качество бумаги Нариз оценила очень высоко – плотные шелковистые, полуматовые листы прекрасной выделки. Но что делать с тем, что жидкие чернила не давали четкого оттиска, она все еще не понимала. Тут, как ни странно, ей помогла жена фаранда Максина Миронга, миловидная и пухленькая Жанина Миронг.
В восхищении от мысли, что к ним в дом так запросто приезжает настоящая ридгана, польщенная высоким знакомством, она каждый раз выставляла на стол какие-то удивительные сладости, изо всех сил стараясь приветить дорогую гостью.
Ритуалы следовало соблюдать, и, до разговора о делах с мужем, Нариз покорно пила чай, беседуя с добродушной фарандой о всяких дамских штучках.
-- Вот эти пирожки, фаранда Жанина, у вашего повара просто изумительные!
Фаранда чуть смущенно улыбнулась и с некоторой гордостью пояснила:
-- Ой, ридгана Ронхард. Мне так приятно, что вы заметили! Раньше у повара сироп всегда убегал, они были вкусные, но очень некрасивые. Это я придумала добавлять во фруктовый сироп тот самый порошок из водорослей. И теперь он густой и не сбегает!
«Густой и не сбегает… Густой и не сбегает, – мысли Нариз зацепились за эту фразу, и она застыла, боясь спугнуть идею. – Надо просто чем-то загустить чернила!».
Домой она вернулась страшно довольная, собираясь немедленно попробовать добавить тот самый порошок – похоже, местный аналог агар-агара. Однако, заняться опытами она смогла далеко не сразу – дома во всю бушевала микровойна.
Отбор баллад и стихов для сборника Нариз поручила домашним. Теперь каждые несколько дней при кухне ночевал очередной менестрель, которого от души кормили, поили, вручали несколько монет, и вечером после ужина семья наслаждалась новыми песнями и балладами.
Иногда певца прерывали и просили продиктовать какое-то из его творений. Фаранда Корино записывала под диктовку текст, а менестрель получал за это небольшую дополнительную плату.
Приемная комиссия по отбору местных шедевров состояла из фаранда Контеро и фаранды Корино. На концертах обязательно присутствовали Рейг и фаранд Корино, но при наличии таких тонких ценителей поэзии, как учительница и отец, права голоса они были лишены.
Иногда на концерты приглашался фаранд Миронг с семьей. Нариз же старалась их избегать – далеко не все местные певцы отличались хорошим голосом и слогом.
Стычки же среди отборочной комиссии происходили регулярно – отцу нравились песни и баллады о войне, воинах и героических поступках, нежная же фаранда Корина предпочитала романтические баллады о любви и чувствах.
Вот и сегодня они с пеной у рта спорили, стоит ли записывать очередной текст. Нариз пришлось выслушать одну кучу доводов, почему «…эту ерунду не стоит даже и слушать!», и вторую кучу доводов «…это романтично и благородно, и уж поверьте, фаранд Контеро, гораздо интереснее того, кто там кого мечом проткнул!».
Нариз терпеливо слушала, но в конце концов примирила враждующие стороны тем, что позволила каждой из них отбирать материалы для сборника на свой вкус:
-- Не нужно скандалить. Мы сделаем проще – книга будет открываться с двух сторон. В одной половине будут баллады о любви, а во второй о войнах и подвигах.
Немного пофыркав от этого половинчатого решения, литературные критики сменили гнев на милость и дозволили менестрелю – обшарпанному сипловатому мужичку, петь дальше.
Нариз с удовольствие оглядела притихшую компанию, в которую ненадолго внесла мир, отметила, что Рейг уже обогнал ростом отца. Как-то очень по-матерински вздохнула на тему – ах, как быстро растет мальчик! – и сбежала к себе в комнату. Ей не терпелось попробовать загустить чернила.
