Опыты продолжались больше рундины, она перепробовала уже все мыслимые и, как ей казалось, немыслимые варианты начиная от добавления различных веществ типа агар-агара, желатина, сахара, и заканчивая попыткой выпарить часть жидкости. Результаты были не очень, и она расстраивалась, натужно копаясь в памяти и пытаясь представить, что еще можно добавить в эти проклятые чернила.
Ответ, как ни странно, пришел к ней во сне. Подскочив ночью на кровати, она судорожно пыталась вспомнить название книги, какой-то очень старой фантастики, которую читала в далеком детстве еще там, в том мире: «Как же… Как же она называлась? Там еще мужик в древний Рим попал… И он там тоже устраивал типографию…».*
Ни название книги, ни автора Нариз так вспомнить и не смогла. Зато она вспомнила, что именно этот попаданец добавлял в чернила, чтобы получить типографскую краску – мыло. Обыкновенное мыло!
Опыты заняли совсем немного времени – Нариз тщательно записывала пропорции веществ и технологию – что и как грела, с чем смешивала и в каком порядке.
Через четыре дня из-под пресса был вынут первый четко отпечатанный лист. Еще рундина ушла на разборку собранных материалов, некоторую часть Нариз просто выкидывала – часть из-за глупости и слюнявости сюжета, другие из-за излишней жестокости персонажей, но когда она уезжала домой к Леону, у фаранда Максина Миронга осталось достаточное количество стихов и баллад для выпуска первого в мире печатного сборника.
______________
*Леон Спрег де Камп. Книга называется «Да не опуститься тьма!».
Глава 54
Глава 54
На небольшом постоялом дворе, где обычно останавливались на ночлег и где у Леона была собственная комната, запертая для остальных посетителей, Нариз стала свидетельницей забавной ссоры.
После ужина, отправив Катиш заварить ей «тайную травку», Нариз задумалась. Этот сбор ей посоветовала Тина, но признаться, сама она не сильно верила в противозачаточную силу какой-то там травы. Впрочем, альтернатив все равно не было, и Нариз, морщась, каждый вечер выпивала чашку отвара с неслишком приятным вкусом, утешая себя тем, что сделала все, что могла, а дальше уж – как местные Боги рассудят.
Набросив меховую накидку, она решила немного побродить по двору – слишком утомляло монотонное покачивание в карете. Сгущались сумерки, но погода была на удивление теплой и безветренной, градусов пять, как для себя определила Нариз.
К молчаливому присутствию солдат за спиной она уже привыкла, поэтому просто бродила по утоптанному снегу до тех пор, пока откуда-то не послышался звонкий и гневный голос Катиш.
Забеспокоившись, она проследовала на голос за угол дома, и в распахнутых настежь дверях кухни увидела следующую сцену – Катиш всем своим немаленьким бюстом напирала на невысокую, худенькую горничную, которая работала здесь, тесня своими телесами девушку.
-- Ты, зараза худосочная, к чужим женихам клинья-то не подбивай! А то, ишь ты! Пирожками она потчевать вздумала! Заведи себе собственного – его и потчуй!
Небрежно поведя плечом, Катиш практически смахнула малышку с крыльца и захлопнула дверь перед ее носом.
Растерянное лицо служанки заставило Нариз поманить ее к себе и спросить:
-- Как тебя зовут?
-- Сульда, прекрасная ридгана.
-- Что случилось, Сульда? Почему Катиш кричала на тебя?
Узнать подробности Нариз не успела -- дверь вновь распахнулась, и оттуда, спиной вперед, показался Волт, нелепо взмахнувший длинными руками и шлепнувшийся в снег. На пороге руки в боки встала Катиш и громогласно заявила:
-- А ежели тебе так ее пирожки по вкусу пришлись, то и убирайся!
Дверь снова захлопнулась, и Нариз рассмеялась – все же ее Катиш совершенно неподражаема!
-- Я, прекрасная фаранда, просто пирогов ему от поварихи принесла! И ничего такого даже и не думала… -- оправдывалась Сульда – тетушка Муссин сказала сама: «Отнеси этому длинному добавку, а то больно тощий». Я и отнесла…
-- Катиш… Да у меня и в мыслях ничего такого не было! Да, разве ж можно на кого-то променять такую красавицу, как ты! – эту жалобную речь Волт произносил, отряхиваясь от снега и беспомощно глядя на закрытую дверь.
Дверь вновь распахнулась и Катиш, явно подслушивающая с той стороны, возмущенно заявила:
-- И нисколько он не тощий! А надо будет – я сама пирожками откормлю!
Мнущийся у крыльца Волт явно не знал, что делать. А Катиш, даже не заметив в сумерках, что рядом с «соперницей» стоят еще люди, и одна из них -- ее собственная хозяйка, шагнула из света кухни в полумрак заднего двора, подхватила свою «добычу» под руку и, гордо задрав нос, увела – очевидно, откармливать пирожками.
Нариз усмехнулась про себя бурным страстям и, дав Сульде небольшую монетку, отправила девушку в помещение, только другим ходом – не стоит злить Катиш. Кое в чем Нариз прекрасно ее понимала.
Леон встретил ее во дворе замка. Встретил вполне официально и сдержанно – помог выйти из кареты, поцеловал руку и повел домой.
-- Как дела с твоей типографией?
-- Неплохо, но доходы от нее будут еще очень нескоро. Мне пришлось потратить все средства, которые у меня были, на сооружение станка, оплату шрифта и аренду помещения. Надеюсь, что затея окажется удачной и когда-нибудь окупится.
-- Ты не влезла в долги?
-- Нет, -- Нариз удивилась вопросу.
-- Ну, и ладно. Остальное не так и важно.
Нариз насторожилась – в словах и действиях мужа ей почудилась некоторая холодность. Чуть помявшись, она спросила:
-- Ты, возможно, хотел израсходовать часть этих денег на что-то нужное?
Леон удивленно глянул ей в глаза, покачал головой и с легким осуждением в голосе ответил:
-- Не говори глупостей, Нариз. Просто,если бы ты наделала долгов, мне пришлось бы пересматривать траты, которые я запланировал на весну. Конечно, я бы не отказался их оплатить – ты моя жена, но я очень рад, что этого не придется делать.
Впрочем, особо расстраиваться и раздумывать ей было некогда. С дороги ее ждал горячий душ, надо было распорядиться кое-чем по дому, проследить, чтобы разложили по нужным местам привезенные ею с собой закупленные для замка вещи, и сделать еще тысячу и одно дело.
Сменившая гнев на милость Катиш без зазрения совести гоняла повеселевшего Волта с поручениями. Впрочем, Нариз видела, что ему нравится эта грозная командирша. Ну ничего, весной они пройдут обряд в Храме, глядишь, Катиш и станет помягче.
Муж не появлялся, и настроение Нариз портилось – письма письмами, а ей хотелось поговорить с ним, рассказать все новости о будущей типографии, обсудить, стоит ли выкупать это здание на окраине или пока лучше платить аренду, да и просто забраться к нему на колени и вдохнуть теплый, родной запах.
Леон появился в ее комнате незадолго до ужина.
-- Ты готова? У меня есть для тебя небольшой сюрприз.
-- Сюрприз? – Нариз насторожилась.
-- Да. Пойдем.
Повел он ее не к себе в комнату, как она того ожидала, а вывел через боковой проход прямо на второй этаж нежилой части. Нариз видела, что здесь уже начат ремонт, и не слишком понимала, куда он ее тащит. Леон потребовал:
-- Закрой глаза.
На лицо ей легла большая, теплая рука – он подстраховывался. Она слышала какое-то шуршание и чувствовала его движения. Похоже, распахнул одну из дверей в комнату. Слегка подтолкнув ее своим телом, он предупредил:
-- Осторожно, здесь ступенька, -- и придержал ее, не давая упасть.
-- Ну, вот, теперь ты можешь смотреть, -- его ладонь перестала закрывать глаза.
Комнатка была маленькая, но выглядела при этом совершенно фантастически. Тепло натопленная и освещенная камином, она имела только одно небольшое окно, почти скрытое под шторкой. Стены, также как и потолок, были задрапированы тканью песочного цвета.
