требовательно заявила:
— Покажи ему.
— Но…
— Покажи! — потребовала Хранительница.
— Вы — Верховная, — прошипела Аделина. — Неужели вашего слова недостаточно?
Часы на груди Матильды засветились. Она поспешно накрыла их рукой, но мне показалось, что я даже услышала шелест песка. Матильда еще сильнее побледнела и как-то едва заметно ссутулилась, втянула голову в плечи. Складывалось такое впечатление, будто она одномоментно постарела лет на десять. Рене же, сам того не замечая, своим взглядом словно вытягивал из неё силы. Его фигура сейчас казалась грозной, и направленные на него несколько копий пугали его не больше влажных спичек.
— Недостаточно, — прорычала Матильда. — Предъяви ему свои доказательства. Те, которые показывала мне.
Аделина явно растерялась. Копье в её руках задрожало. Остальные представительницы Любовного Патруля и вовсе отступили на полшага. Острия копий они отвели в стороны, больше не целясь в мою грудь. Теперь копья смотрели в небо.
— Я не могу их предъявить!.. — воскликнула глава Любовного Патруля. — Это… Это конфиденциально и…
— Прошедший испытание Временем имеет достаточный уровень доступа, чтобы иметь возможность взглянуть на эти конфиденциальные улики.
Аделина молчала.
— В таком случае, — проронил Рене, — данные обвинения можно считать несправедливыми. Матильда, проверяй информацию, которую тебе предоставляют, лучше. А мою сестру сегодня никто не тронет.
Но в ту же самую секунду Аделина, кажется, решила, что ей лучше знать, что справедливо, а что — нет. Потому она выкинула вперед руку с копьем, ударяя меня острием в грудь.
Я не успевала ни уклониться, ни защититься. Ни Себастьян, ни Рене не смогли бы прийти мне на помощь. Аделина стояла слишком близко, а поступок ее был настолько внезапным, что о спасении не могло идти и речи.
Мне только очень сильно хотелось выжить.
Я даже не закричала. Копье в руках Аделины засветилось. Инструмент любви, подобный стрелам, только карающий, а не дарящий счастье, должен был пронзить меня насквозь, но как будто натолкнулся на прозрачный щит. Во все стороны полетели золотые искры. Копье крошилось о щит.
Не понимая до конца, что творю, я протянула руку и схватила копье за древко. Аделина рванула его на себя, но её пальцы только скользнули по гладкой поверхности.
Копье растворялось в моих руках. Первым превратилось в золотое сияние острие, следом — и древко растаяло в золотистом тумане. Я шумно втянула носом воздух, вместе с ним — вдохнула и эту магию.
Оружие исчезло. Я опустила руку, потеряла концентрацию, а вместе с нею исчез и защитивший меня щит. Но в эту секунду я чувствовала себя настоящей богиней любви.
Аделина отступила на шаг, потом на другой, и натолкнулась на Матильду. Та, без единого следа жалости на красивом лице, толкнула главу Любовного Патруля вперед и громогласно произнесла:
— Ты солгала мне!
Аделина стремительно обернулась.
— Но…
— Молчать!
Матильда сорвала кулон с часами со своей груди, занесла его. Песок сыпался быстрее, а Аделина с ужасом смотрела на украшение, вероятно, не в силах оторвать от него взгляда. Она выглядела как загипнотизированная, лишенная воли.
Глава Любовного Патруля рухнула на колени. Она обхватила себя руками и продолжала неотрывно смотреть на кулон, на само Время.
Меня и саму тянуло к этому кулону. И Себастьян смотрел на него, не в силах отвернуться. И только Рене, казалось, было плевать.
Он подошел ближе, протянул руку и сжал кулон в раскрытой руке. Тот полыхнул в последний раз и погас.
Матильда вздрогнула. Она сама будто проснулась ото сна.
— Не мешай мне приводить приговор в действие.
— Все ошибаются, Матильда, — возразил Рене. — И ты в том числе. Дай себе время обдумать. Только после этого наконец-то выноси приговор.
Он отобрал у неё кулон и осторожно повесил его на шею женщине.
— Пойдем, — Рене подал ей руку. — Обсудим кое-что.
Матильда подчинилась. Она оперлась о Рене и позволила завести себя в Канцелярию. Я видела, как пошатывало Хранительницу. Мужчина бережно придерживал ее, ступал с нею нога в ногу. В эту секунду, кажется, никто из нас не знал, кто был истинным Хранителем Времени. Потому что Матильда, пытаясь воспользоваться кулоном, окончательно истощила себя.
Любовный Патруль растерянно опустил копья. Больше никто не смел атаковать. Теперь, когда Аделина осталась без оружия, они все как будто потеряли свой стержень.
Она же до сих пор не встала на ноги. Стояла, склонив голову, и волосы спадали ей на лицо.
— Поднимайся, — Себастьян подал ей руку, предлагая свою помощь. — Ничего Матильда тебе не сделает. Не волнуйся.
В какой-то мере мне было непонятно, каким образом Себастьян сумел найти в себе силы по-хорошему отнестись к этой женщине. Но осуждать его не смела. Он столько лет знал Аделину… Наверное, с ним она была хорошей. Другое дело, что едва не отправила меня на тот свет.
Но мое внимание привлекло другое. На шее Аделины, сзади, была татуировка. Я даже потянулась к своему затылку, хотя прекрасно знала, что ничего там нет.
Витиеватый знак, невесть что обозначавший, буквально приковал мой взгляд. Аделина, словно почувствовав, куда я смотрю, потерла ладонью шею и повернулась ко мне.
— Ты нарушала закон столько лет! — прошипела она обвинительно, выдергивая пальцы из хватки Себастьяна. — Столько лет твои купидоны стреляли мимо цели, а ты ничего не делала! Вообще ничего! И теперь тебе дарован дар свыше. Еще и какой сильный! А твой братец указывает нашей Хранительнице, что делать, и она боится этого слова.
— Аделина, если Матильда подчинилась Рене, значит, у неё есть на то причины, — раздраженно промолвил Себастьян. — И Эдита не имеет к этому никакого отношения. Меньше ненависти. Ты же глава Любовного Патруля, а не патруля злобы и зависти!
— Да пошли вы, — дернула плечом Аделина. — Оба. Я все равно докажу, что по тебе тюрьма плачет горькими слезами, Эдита!
Я не проронила ни слова. Любовный патруль растворился в воздухе, и только тогда я перевела взгляд на Себастьяна.
— Ты видел её татуировку?
— Да, — кивнул Себастьян. — Это знак Любви. Аделина нанесла его, когда Патруль стал Любовным. Еще очень злилась, потому что у неё было воспаление. А что?
— Я видела этот знак и в другом месте, — тихо промолвила я. — В лаборатории, когда мы с Рене туда заглянули, и…
Договаривать мне не пришлось. Себастьян и без того понял — именно таким по форме и виду был тот знак, который я принесла из Архива.
— Мы можем полететь туда? — спросила я. — Ко мне в дом? Матильда не просто так хотела, чтобы я жила в другом месте. Не просто так предлагала мне переехать в квартиру. И она явно разозлилась, когда узнала о моей генеральной уборке.
