– Господа, вы, наверное, устали после дороги, – обращаясь к советникам командора, промолвил Брэзелл, когда в его кабинет вошла высокая женщина. – Моя домоправительница покажет вам ваши комнаты.
И женщина сделала жест рукой, приглашая следовать за собой. Когда все повернулись к выходу, я попыталась тоже выскользнуть из кабинета, но Могкан схватил меня за руку.
– Не сейчас, – проскрипел он. – На тебя у нас есть особые виды.
Я кинула встревоженный взгляд на командора, который сидел в кресле. Пурпурный бархат подголовника подчеркивал бледность его лица и хрупкость телосложения. Глаза его были устремлены в пустоту. Он походил на марионетку, которая ждет, когда кукловод дернет ее за ниточки.
– Что теперь? – осведомился Брэзелл.
– Будем устраивать спектакль. Покажи ему завод, как и собирался. – Могкан указал жестом на командора. – Развлекай его советников. А когда все окажутся у нас на крючке, нам и делать ничего не придется.
– А она? – с довольным видом спросил Брэзелл.
Я мысленно продолжила укреплять свою кирпичную стену.
– Элена, ты обучилась новому фокусу, – заметил Могкан. – Красный кирпич – как тривиально. Но…
Я расслышала слабый скрежет перемалываемых камней.
– Я вижу слабые места. Тут и там, – Могкан ткнул пальцем в пространство. – А этот кирпич и вовсе не закреплен.
Известковый раствор начал осыпаться, и в моей воображаемой стене образовались пробоины.
– Когда у меня будет свободное время, я сотру твое оборонительное сооружение в пыль, – пообещал Могкан.
– К чему тратить время? – сказал Брэзелл, обнажая меч. – Мы ее убьем прямо сейчас. – И он с угрожающим видом сделал шаг по направлению ко мне.
Я попятилась.
– Стой! – приказал Могкан. – Она нужна нам для того, чтобы держать Валекса на поводке.
– Но у нас есть командор, – с детской интонацией захныкал Брэзелл.
– Это слишком очевидно. Мы не можем забывать об остальных генералах. Если мы убьем командора здесь, это вызовет подозрения. И ты никогда не станешь его преемником. Валекс это прекрасно понимает, поэтому мы не можем угрожать командору. – Могкан оценивающе посмотрел на меня. – Однако кого будет волновать дегустатор? Никого, кроме Валекса. И если она умрет здесь, генералы согласятся с тем, что в этом нет ничего страшного.
Могкан склонился к командору и начал что-то нашептывать ему на ухо. Командор открыл свой портфель, достал из него фляжку и передал ее Могкану. Это было мое противоядие.
– Теперь ты будешь приходить ко мне за своим лекарством, – улыбнулся Могкан.
Прежде чем я успела что-нибудь сказать, в дверь постучали, и в кабинет, не дожидаясь разрешения, вошли два стражника.
– Это твой эскорт, Элена. Они о тебе позаботятся. Ей не надо ничего объяснять, – добавил Могкан, обращаясь к стражникам. – Наша злополучная Элена выросла здесь.
Я окинула взглядом своих мускулистых охранников. С поясов у них свисали мечи, ножи и дубинки. Они были хорошо вооружены, а выражения лиц свидетельствовали о том, что они знают, кто я такая. Силы явно были неравны. Я по привычке прикоснулась к рукояти ножа, пристегнутого к ноге, но решила выждать более благоприятный момент.
Мои охранники сделали жест, указывавший, чтобы я следовала за ними. Я кинула последний умоляющий взгляд на командора, но, похоже, ничто не могло вывести его из забытья.
Когда меня отвели в крохотную пустую комнатушку в гостевом крыле, а не в подземелье, где Брэзелл содержал своих заключенных, я ощутила легкий прилив надежды. После убийства Рейяда я уже провела в этой мрачной темнице, наводненной крысами, целую неделю, и от одной мысли о том, что мне придется туда вернуться, становилось худо.
После того как дверь за мной заперли, я начала вытаскивать из волос отмычки. Замок в дверях был самым обычным, и открыть его не составляло труда. Однако, прежде чем приступить к этому, я закрепила на одной из отмычек маленькое зеркальце и пропихнула его под дверь. С обеих ее сторон виднелись сапоги. Значит, там стояли охранники.
Тогда я подошла к окну. Моя комнатушка располагалась на втором этаже. И из окна был виден весь центральный двор. В критической ситуации я всегда смогу спрыгнуть вниз, но пока можно подождать.
На следующий день меня выпускали лишь для того, чтобы я продегустировала блюда командора. После завтрака ко мне подошел Могкан, который помахал перед моим лицом крохотной склянкой с противоядием.
– Если хочешь получить это, сначала ответь на один вопрос, – промурлыкал он.
– Ты морочишь мне голову, – взяв себя в руки, спокойно ответила я. – Если бы ты хотел меня убить, я бы уже здесь не стояла.
– Уверяю тебя, это временно. – Гнев блеснул в его глазах. – Просто я предлагаю тебе выбор. Смерть от «Пыльцы бабочки» долгая и мучительная, зато, когда тебе перерезают горло, умираешь мгновенно, почти не ощутив боли.
– Так что ты хочешь у меня узнать?
– Где Валекс?
– Не знаю, – честно ответила я.
Я его не видела со дня схватки в лесу. Могкан задумался. Воспользовавшись моментом, я вырвала у него из рук склянку и осушила ее одним глотком.
Могкан покраснел от ярости, схватил меня за плечи и отшвырнул к охранникам.
– Отведите ее обратно, – приказал он.
Оставшись в одиночестве, я принялась размышлять о том, чем сейчас может заниматься Валекс. Вряд ли он сидит сложа руки. А вопросы Могкана о его местонахождении лишь подтверждали мои догадки. Я принялась мерить комнату шагами, чувствуя, как мне не хватает тренировок с Ари и Янко.
В течение последующих дней я поняла, что мое ежедневное появление на трапезах командора было частью спектакля, устроенного Могканом. Для того чтобы развеять возможные подозрения советников, Брэзелл делал вид, что командор по-прежнему раздает распоряжения. То он наклонялся к нему и делал вид, что они поглощены беседой, то объявлял об экскурсии на завод, которая якобы назначена командором Амброзом.
Мне было позволено присоединиться к группе, отправлявшейся на завод. Но еще больше удивило меня то, что ни один из советников командора не высказал изумления, узнав, что Брэзелл производит «Криолло», а не корма для животных, о чем говорилось в лицензии. Они хрустели плитками «Криолло», согласно кивали головами и сходились во мнении, что завод Брэзелла прекрасен.
Мы шли мимо гигантских жаровен, испускавших волны жара, на которые постоянно загружались ситийские бобы. Покрытые потом и черной гарью рабочие непрерывно подбрасывали уголь в огромные печи. После обжарки бобы поступали на конвейерах в другой большой зал, где рабочие разбивали скорлупу и извлекали из них темно-коричневое содержимое. Потом стальные катки превращали его в кашицу, которую укладывали в металлический контейнер, куда добавлялись сахар, масло и молоко. Рабочие перемешивали все это до получения однородной массы, которая потом разливалась в прямоугольные формы.
