— Вряд ли кто-то из столичных правоведов возьмется представлять ваши интересы, — не заметив нашей иронии, продолжала баронесса. — Боюсь… Сэр Николас этого так не оставит.
— Лави, детка, сделай милость, проверь, как там твой бывший учитель, — ласково попросила я, ненавязчиво выпроваживая любопытную особу.
Проводив леди взглядом, моё величество тупо уставилось на столешницу. Всё не просто серьезно, всё… ужасно и великолепно одновременно. Мне предоставят шанс легально покинуть Катхем, проходя по делу о нападении на аристократа. И гораздо раньше, чем я планировала, без малейших ухищрений и трудов. Опасно загадывать, но, вероятно, через пару недель к нам заявятся серьезные товарищи с корочками, то есть именными грамотами, и пригласят на скоропостижный суд. А там провести ритуал не составит труда. Но какой ценой?
А вот этой бородатой зверообразной ценой, безмятежно попивающей чай.
— Не жалеешь?
— Шутишь? — удивился он. — С удовольствием бы вернулся и добил эту тварь.
Значит, отпираться и юлить от обвинений не станет. И защищать его никто не возьмется, хорошие юристы на слуху у аристократии, и они побоятся связываться с уже-не-лордом, выступая против дворянина. Твою мать.
— Лицо у вас, голубушка, будто загадку века решаете, — неодобрительно покачал головой мужчина. — Расслабьтесь, ни вам, ни детям ничего не грозит. И хватит на меня жалостливо смотреть, как на тяжело больного. Всё со мной будет хорошо, обещаю. Лучше ликуйте, я впервые прошу у вас прощения.
— С какой радости?
Разве я могу охотно сдать своего медведя под следствие, пользуясь шансом вернуться домой? Ч-ч-черт, да почему жизнь раз за разом ставит меня перед сложнейшим выбором: сначала бросить детей, теперь «кинуть» Эдгара. Испытание какое-то!
— Надо было действовать, а не ждать, — поморщился ледничий, как от зубной боли. — Не счел этого придурка опасным для воспитанников. Да еще и смотрел не туда, куда следовало.
— М-м-м?
— Вы мне своим красным платьем весь обзор заслонили. Что вы смеетесь? Я чуть не ослеп.
— Ой ли? — поддразнила я. — Мне казалось, вы были в ярости.
— Будешь тут, — проворчал он, отведя глаза. — Неужели и в столице вы разгуливали также?
— На мне была корона, — в стеклянной поверхности шкафа отразился туманный взгляд экс-королевы. — Килограмм драгоценностей и мантия по праздникам.
Её величество целенаправленно бежала замуж за монарха. Особых чувств к мужу не испытывала, только удовлетворение сытого кота, сожравшего толстенькую мышь. А для того частенько вертелась рядом, чуть ли не прописавшись в гостевом крыле дворца. Бал, званный вечер, утреннее чаепитие с придворными — Аврора прихорашивалась каждый день как в последний раз, но поймать внимание короля не удавалось. Тогда пришлось идти на отчаянные меры.
«Отдавить правителю ногу?», — забавно предположила я, по крупице вылавливая воспоминания.
«Споткнуться и упасть к его ногам», — огрызнулась Аврора, запирая память на замок.
Эту часть своей жизни она мне никогда не показывала. Ревновала супруга? Боялась, что я захочу остаться в этом мире и вернуться ко двору Её величеством, воплотив в жизнь её план? Пожалуй, его магофонный звонок — первый раз, когда леди Макмиллан искренне обрадовалась супругу и возликовала до головокружения.
— Не жалеешь? — отфутболили мне вопрос.
Густые брови сурово сошлись на переносице Его ледничества, пряча острый, как бритва, взгляд. Вокруг еще Катхем, но ответственность за чужой грех уже рухнула на плечи.
— Лорд Браун, все мы совершаем ошибки, — я устало покачала головой. Как отговориться, не доставив Авроре проблем в будущем? — Я за свою расплачиваюсь сполна. Хотите покопаться в чужом белье?
— Чего? — офигел он. — Какое бесстыдство. Зачем мне это?
— Тогда не задавайте лишних вопросов, — моё величество недружелюбно покачало головой.
Оставив егеря в потерянных раздумьях, я спустилась вниз проверить пострадавшего. Покалеченного сэра замотали в бинты, как мумию, оставив лишь две щелочки заплывших глаз, которыми он прицельно буравил мой живот. Поднять голову не получалось.
Рядом с садистским наслаждением рассредоточились дети, на первый взгляд беспечно болтая ногами и заботясь о педагоге. На очень наивный и неискушенный взгляд, способный обмануть любого, но не меня.
— Вы бы ему хоть кусочек оставили, — воскресло моё сострадание.
— Мы оставили ему кусочек правого клыка, — Зик щедро протянул мне салфетку с осколком зуба. — Приклеит потом. А могли выкинуть! Лайла, будь умницей, передай вилку.
Золотистый поджаристый оладушек исчез между детских зубов. Взгляд учителя полыхнул лютой ненавистью, он замычал в кляп из бинтов и попытался дернуться.
— Но-но! — строго погрозил пальцем Томас, по-хозяйски опираясь локотем на помятые мужские ребра. — Не дергайтесь, сэр, а то случайно упадете с кровати. Что вы там мычите? Хотите этот замечательный пышный оладушек? Упс.
Описанный кругляш в мгновение ока исчез в пасти троглодита. Связанный по рукам и ногам Николас гневно мемекнул, кидая на меня полный обвинений взгляд. Будь он магом огня, я бы уже дважды осыпалась пеплом. Памятуя случай с Клирой, надо бы пресечь, но руки сами медленно зааплодировали молодежи. Восхитительно. Но истинным наслаждением упивалась Элли, сидя на кровати и похлопывая маленькой ладошкой по затылку несостоявшегося учителя.
— Плохой дядя. Еще раз ударишь маленького, и ручки отсохнут, — с детской непосредственностью выдала девочка, не прекращая издевательские пошлепывания по макушке. — Головушка болит? Это потому, что ты ею не думаешь. Лучше поспи, во сне быстрее заживет.
Казавшиеся почти смертельными травмы лорда-педагога на деле не представляли опасности: ушибы и гематомы, пара трещин в костях и легкое сотрясение. Меня это слегка насторожило. Возможно, сэр владеет целительской магией? Или Эдгар отлично рассчитал силу, несмотря на внешне невменяемое состояние?
— Я была уверена, что нос сломан, — шепотом поделилась Лавиния.
— Я тоже. Видимо, лорду очень повезло.
Закончив быстрый и не слишком желанный осмотр, я обернулась к Элли. На щечке девочки трогательно красовался пластырь, крестиком приклеенный чуть левее носа и с миленькими блесточками по краям. Рядом с ней невинной парочкой сидели Серж с Элизой и таинственно перемигивались, пряча руки за спинами. Любопытно.
— Что у вас там? Оу… Дети, нельзя писать такие слова на учителе.
Элиза невозмутимо вытащила из рукава красный маркер и молча подвинулась.
— А вот такие можно, — я удовлетворенно поставила восклицательный знак после длинной тирады, начертанной поперек забинтованной мужской ноги.
— Вы сделали ошибку в слове «урод», госпожа, — стеснительно прошептал Рон, потерев серединную букву «д».
— Возможно. А ты что рисуешь? Так, немедленно стёр анатомию!
— Это натюрморт! — возмутился парень, невольно розовея ушами. — Морковка и два яблока.
— Стирай, или на себе познаешь боди-арт. Розгами. Вы почему тут, а не готовите ужин?
Подростки закручинились. Кашеварить весело только когда есть возможность уворовать лучшие кусочки как процент за труд. Но при ограниченном провианте никто не смел таскать еду из «общака», а давиться слюнями в процессе готовки — то еще удовольствие.
— Жаль, что среди нас нет прорицателей, — уныло протянул Серж. — Так бы сразу узнали, когда обоз приедет. Например, завтра, и все довольны, налопаются от пуза.
— Ваше величество, — в служебную спальню ворвался радостный голос Николь. — Лорд Браун велел передать, что пришла новая телеграмма. Маги проложили окружную трассу для нашего каравана!
Глава 46
На кухне шел военно-полевой суд. Прокурор, воинственно размахивая половником, сияла белоснежным фартуком аки Фемида, грозно сверкнув вполне зрячими глазами на обвиняемых. Несмотря на всё своё достоинство, мне было неуютно находиться под лазерными прицелами серых глаз, а потому я незаметно отодвинулась вбок.
