облегчение оттого, что я увидела своих сестер живыми, прогнало оцепенелое безразличие. Я знала, что в конце концов мне придется смириться с тем, что я увидела, но я не могла позволить себе думать об этом прямо сейчас. Мои сестры нуждались во мне, и я собиралась быть рядом с ними.
Поднявшись с земли, я подбежала к ним, встретив их в сокрушительных объятиях. Мы вчетвером держали друг друга, пока все дрожали от слез. Я держала их, пока их крики не начали стихать.
— Мне так жаль, Ара, — сказала Лагина. — Я не знала. Я не знала.
— Мы все слышали, — прошептала София. — Мне так жаль.
— Он не сможет снова причинить вред тебе или кому-либо еще, — сказала Кора.
— Боюсь, у нас мало времени, — объявил Райвин.
Мы с сестрами отстранились друг от друга, все еще переводя дыхание и вытирая щеки.
Офелия сидела на своем троне, дрожащая и бледная, как привидение. Райвин стоял в центре комнаты. К моему удивлению, он выглядел измученным. Его плечи поникли, а под глазами появились темные круги. Должно быть, использование этой темной магии дорого ему обошлось.
Я осторожно приблизилась.
— Что ты собираешься делать?
— У меня будет София, — сказал он. — Остальные из вас вольны поступать, как пожелаете.
— Ты возьмешь меня, — снова предложила я. — Не Софию.
— Я говорил тебе, я не тот, кто принимает эти решения, — сказал он.
— Тогда измени его, — потребовала я, затем смягчила свой тон, так что это была мольба. — Пожалуйста.
Послышались шаги по мраморному полу, и мы оба обернулись, чтобы увидеть Лагину, пересекающую комнату. Она подошла к пустому трону, на котором всего несколько минут назад сидел мой отец. Поколебавшись лишь мгновение, она повернулась к нам, остановив взгляд на после, прежде чем сесть.
— Со смертью моего отца я принимаю его титул. Моя первоочередная задача — обеспечить постоянный мир между Атосом и Коносом.
Лагина держала себя как королева. Я видела, как ее мать вела себя всю свою жизнь. Это было так, как будто она была рождена для этой роли и всегда была королевой.
— Ваше величество. — Райвин поклонился, низко и почтительно.
Оцепенение вернулось. Что происходит? Как она могла так быстро войти в эту роль после всего, что только что произошло?
Офелия встала, затем присела в реверансе, и я заметила, что другие мои сестры последовали ее примеру. Казалось неправильным вступать в эту новую эру, не признавая причины, по которой это произошло, но я присоединилась к остальным, низко поклонившись своей сестре, новой королеве.
— Мы отправим трибутов в соответствии с запросами и продолжим приветствовать вашу делегацию в нашем городе каждые девять лет, как указано в договоре, — сказала Лагина.
— Ты не можешь иметь в виду.
Я перевела взгляд с нее на Райвина, затем снова обратно.
— Ты имеешь в виду трибутов, которые были отобраны. Не Софию.
— Договор ясен, Ара. И он в пределах своего права потребовать от нас члена нашей семьи за наше позорное поведение, — ответила она.
— Но ты забрал отца; ты убил короля, — сказала я. — Конечно, этого достаточно.
— Я прочитала договор, — сказала Лагина. — Ясно, что это должен быть отпрыск короля.
— Я убил короля, потому что он пытался причинить тебе боль, Ара, — прошептал Райвин. — Я сказал тебе, что защищу тебя.
— Ара, все в порядке, — сказала София, беря меня за руку. — Позволь мне сделать это для нашей семьи.
Я втянула в себя воздух, замолчав от использования моих собственных слов против меня.
— Мои люди удалятся в наши комнаты, чтобы отдохнуть, — сказал Райвин. — Принцесса, у вас есть время до утра, чтобы подготовиться к путешествию. Мы отправляемся на рассвете.
— Соф… — мое горло сжалось, и я не могла выдавить из себя никаких других слов.
— Пойдемте, леди, — сказала Офелия, ее тон был нежнее, чем я когда-либо слышала.
Я даже не заметила ее приближения, но она положила руки нам на плечи и вывела нас из тронного зала.
— Новой королеве предстоит много работы, и мы должны помочь Софии собрать вещи для путешествия.
Я не уверена, как я оказалась в комнате Софии, в то время как Офелия начала процесс закупки чемоданов для упаковки вещей своей младшей дочери. Кора сидела на кровати, ее глаза остекленели и расфокусировались. Я понимала, что она чувствовала. Это казалось нереальным.
Мы все потеряли нашего отца, большинство наших стражников были мертвы, и теперь мы должны были попрощаться с Софией. Не было даже времени осознать магию, которая была использована, или тот факт, что мой отец был вампиром. Он всегда был монстром? Или его обратили позже в жизни? Я не была уверена, что вообще хочу знать ответы на эти вопросы. Это не меняло того факта, что он был мертв. Или предательства, с которым я столкнулась.
Как Лагина могла с такой легкостью вжиться в свою новую роль? Единственное, что я могла придумать, это выместить свой гнев на всех, начиная с Коноса. Если бы они никогда не пришли сюда, моей самой большой заботой было бы избежать брака или подготовиться к службе на стене. Виновата их настойчивость в том, чтобы отнимать человеческие жизни, а не оставлять нас в покое.
Но это была бы миссия самоубийцы.
И все же, как я могла притворяться, что все наладится? Как я могла продолжать свои дни, зная, чего нам стоил Конос? Каждый раз, когда я бы смотрела в сторону моря и видела этот проклятый остров, я оплакивала свою семью. Мне было бы интересно, бьется ли еще сердце Софии, или ее скормили вампирам или бросили в их лабиринт, чтобы развлечь фейри и успокоить зверя, который скрывался внутри.
София была в лучшем настроении, чем я ожидала, на ее лице сияла улыбка, и она помогала выбирать свои любимые платья и украшения. Как будто она отправлялась в путешествие, а не плыла навстречу своей гибели.
Моим единственным шансом добиться прогресса и обратить вспять этот кошмар была Офелия. Она любила своих дочерей и с радостью отправила бы меня на
