— Ну, здравствуй, Болезнь, — величественно поздоровался гость. Белое одеяние, задрапированное на одном из обманчиво хрупких плеч, спадало до щиколоток Крона. Его ноги были обуты в кожаные сандалии. Торина всегда поражали искривленные, когтеподобные ногти на ногах бессмертного, так не подходящие к образу древнего величия, присущему этому титану.
— Ваша Светлость, — откликнулся Торин не вставая, вопреки ожиданиям Крона. Этот титан уже и так обладал огромной властью над ним и его друзьями, поэтому Торин собирался сохранить хотя бы видимость свободы.
— Ведете ли вы поиск одержимых демонами бывших узников Тартара, как я приказывал?
Торин внимательнее присмотрелся к собеседнику. В нем что-то изменилось. Он казался… помолодевшим, что ли. Его серебряная борода уже не была такой густой как прежде, а в седых волосах появились пряди золотистых оттенков. Если властитель небес делает себе инъекции ботокса и подтяжки, то у него должно найтись время на педикюр.
— Ну, так что?
Минуточку. Что Крон хотел узнать? Ах, да.
— Да, несколько воинов их ищут.
Царь богов стиснул зубы:
— Они не прилагают должного усердия. Я хочу, чтобы вы нашли других одержимых как можно скорее.
А Торин хотел коснуться женской плоти, не убивая ее, а в случае с бессмертной — не превращая ее в изгоя на всю оставшуюся жизнь. Но не все получают то, что хотят, верно?
— Мы несколько заняты в данный момент.
Крон прищурился:
— Так освободитесь.
Как будто это так просто.
— Даже если бы у меня было всё время мира, это бы не повлияло на ход дела. Из списка стерли несколько имен, так что всех одержимых демонами я найти не смогу.
Повисла долгая пауза. Наконец Крон соизволил ответить:
— Я их удалил. Вам эти имена не нужны.
Замечательно.
— Почему?
— Слишком много вопросов, демон. А действий мало. Найдите одержимых или пострадаете от моего гнева. Вот и всё, что вам нужно знать. Я ведь не прошу о невозможном. Я дал вам необходимые имена. Вам остается только найти их. Вы сможете узнать их по татуировкам в виде бабочек на теле, — последние слова царь Богов произнес с издевкой. Почти… забавляясь.
И опять-таки — если бы всё было так просто.
— А почему бабочки? — проворчал Торин, понимая, что спор ни к чему хорошему не приведет. Упрямее Крона не было никого на свете. Но Торин также знал — он необходим Крону, чтобы найти и схватить Галена. Однако для него оставалось загадкой — и этого не понимал никто из Повелителей, — почему царь Богов не мог всё сделать сам. А Крон не собирался делиться с ними информацией.
— По многим причинам.
— По вашему приказу я отбросил все дела, так что могу теперь изыскать время для того, чтобы выслушать каждую из причин.
Крон снова стиснул зубы и угрожающе произнес:
— Как я погляжу, кто-то тут считает себя более важным, чем он есть на самом деле.
— Приношу свои извинения, — процедил Торин. — Я ничтожнейший из ничтожнейших, ненужное, бесполезное убожество.
Крон согласно кивнул:
— Я тебя награжу, мой зверек, за то, что быстро понял, где твое место. Ты желаешь узнать о бабочках? О тех бабочках, которыми мои дети, олимпийцы, украсили ваши тела?
Торин коротко кивнул, не осмеливаясь заговорить из страха, что Бог передумает.
— До того, как в вас вселились демоны, вы были ограничены в своих действиях, лишены свободы передвижения. Можно сказать заточены в своем коконе. А теперь посмотрите, какими вы стали, — И он махнул рукой, указывая на тело Торина. — Вы превратились во что-то темное и прекрасное. Поэтому я бы выбрал бабочку, чтобы отметить вас. А мои дети, ну… — он открыл было рот, чтобы сказать еще что-то, но вместо этого замер, склонив голову на бок. — У тебя еще один посетитель. Когда я почту тебя своим присутствием в следующий раз, я ожидаю результатов. В противном случае я не стану больше проявлять снисходительность, — с этими словами верховный Бог исчез. В тот же момент раздался стук в дверь.
Торин взглянул на монитор слева. Камео помахала ему, словно в ответ на его мысли о ней. Он постарался забыть о Кроне и божественных предупреждениях. Ему придется помочь царю Богов, но не прыгать же по указке этого ублюдка. Да уж, нашел зверька.
Чувствуя, что его тело так и осталось твердым с тех пор, как он увидел замечательные ушки, Торин нажал кнопку, отпирающую замок. Камео вплыла в комнату, закрыв за собой деревянную дверь с отчетливым щелчком. Воин развернулся в своем кресле, изучая подругу и по-новому воспринимая происходящее. Симпатичная, раскрасневшаяся, натянутая, как струна, женщина. Вот и всё. Напряжение. Ей нужна была разрядка.
Нет, она бы тоже не выбрала его, будь обстоятельства иными.
— Можно задать тебе один вопрос? — спросил он, обхватив себя руками за талию.
Камео приблизилась к нему, покачивая бедрами, и медленная улыбка тронула ее губы.
— Конечно.
Она, наверное, хотела произнести это хрипло, сексуально, но добилась только того, что в ее трагическом голосе слышалось: «Может сегодня я и не совершу самоубийство».
— Почему я? Ты бы могла иметь любого мужчину в крепости.
Услышав вопрос, Камео остановилась, теряя улыбку, и уже с хмурым выражением лица, запрыгнула на край стола, не касаясь Торина, и уставилась на него, покачивая ногами.
— Ты, правда, хочешь это обсуждать?
— Хочу.
— Тебе это не понравится.
— А что мне вообще может понравиться?
— Тогда ладно. Ты понимаешь меня. Моего демона. Мое проклятие.
— Так же, как и остальные.
Она сцепила руки на коленях:
— Я еще раз хочу удостовериться, точно ли ты хочешь это знать. Ведь мы могли бы заняться кое-чем другим…
Хочет ли он? Это может испортить их отношения, лишить их обоих удовольствия, которое Торин не сможет найти больше нигде.
— Да, я хочу это услышать. — «Дурак». Каждый день наблюдая за Мэддоксом и Эшлин, Люциеном и Аньей, Рейесом и Даникой, а теперь еще за Сабином и Гарпией, он хотел того же для себя.
Не то чтобы он не пытался. Торин рискнул однажды, около четырехсот лет назад. Все что от него потребовалось, чтобы разрушить не успевшие начаться отношения — снять перчатку и погладить будущую любовницу по лицу, а на утро смотреть, как она умирает от неизлечимой болезни, которой заразил ее он, Торин.
Он не мог еще раз пройти через подобное.
С тех пор воин держался подальше от женщин. До Камео. За многие годы она стала первой особой женского пола, на которую воин взглянул и действительно увидел.
Ее взгляд метнулся от него:
— Ты всегда здесь. Ты никогда не покидаешь крепость. Тебя не убьют в сражении. Моего любимого отобрали у меня враги. Они пытали его и прислали обратно, порезанного на куски. С тобой мне можно не беспокоиться о подобном. И ты мне нравишься. Действительно нравишься.
