— Эй, Ботаники рулят! Мои поздравления. — Шенна потянулась к нему, чтобы обнять его, но затем передумала и похлопала его по руке, прежде чем отойти назад.
Его улыбка погасла.
— Ты боишься меня?
— Нет. Я только подумала, что для нас будет лучше не…
— Прикасаться? Или не заниматься любовью? — В его потемневших глазах вспыхнул голод. — А ты ведь знаешь, что между нами есть незаконченные дела.
Шенна с трудом сглотнула и отошла назад. Доверять ему — не было для неё проблемой. Она знала, что он сделает все что угодно, чтобы защитить её от боли. Правда заключалась в том, что она не доверяла себе. Когда он смотрел на неё так, как сейчас, её сопротивление медленно таяло. Дважды она позволяла ему любить себя, и дважды ей следовало отказать ему. Логично рассуждая, она понимала, что отношения с вампиром не могут быть долговечными. Но, к несчастью, даже зная это, она не могла заставить свое сердце перестать желать его. И, конечно, это не могло остановить физического притяжения, которое буквально затопляло все её чувства и заставляло тело причинять ему боль.
Шенна попыталась сменить тему:
— Что за музыку ты слушаешь?
— Григорианские песнопения. Они помогают мне сосредоточиться.
Ромэн подошел к маленькому холодильнику и достал бутылку крови.
— Нам надо сосредоточится, и я не должен быть голоден. — Он отвинтил крышку и начал пить кровь холодной.
Тпру! Означает ли это, что он собирается соблазнять её? Конечно, нет. Солнце должно вскоре взойти. Еще пятнадцать минут или около того, и он станет холодным как лед. Конечно, вампиры могут двигаться очень быстро, когда захотят. Шенна бродила по лаборатории, пока Ромэн стоял там, следя за каждым её движением и попивая кровь.
— Все это выглядит старым. — Она рассматривала старые каменные ступки и пестики.
— Это и есть старое. Я спас это от разрушения в монастыре, где я вырос. Это и тот крест, что на тебе, единственное, что осталось от той жизни.
Шенна дотронулась до распятия.
— Однажды он спас мне жизнь, и теперь я должна вернуть его обратно. Он очень ценен для тебя.
— Он твой. И ни что так не ценно для меня, как ты.
Шенна не знала, как ответить на это. «Я тоже тебя люблю» — эта фраза казалась такой избитой.
— Рэдинка сказала, что она сделала какое-то исследование для тебя, и я должна обсудить это с тобой.
— Рэдинка слишком много говорит. — Он сделала еще один глоток крови. — Красная папка.
Ромэн показал на лабораторный стол около неё.
Шенна медленно приблизилась к папке, удивляясь — что же это может быть за исследование. Открыв папку, Шенна обнаружила там восьми-десяти месячную золотистую собаку.
— О! Это… собака.
Она открыла следующую фотографию и еще следующую. Черный лабрадор, немецкая овчарка.
— Почему я смотрю на собак?
— Ты говорила, что хочешь большую собаку.
— Не сейчас. Я в бегах. — Она приподняла фотографию эскимосской лайки и задохнулась. Под ней лежала фотография дома. Большой, двухэтажный, белокаменный дом с большим крыльцом и белым забором. На самом видном месте стоял знак — ПРОДАЕТСЯ. Дом её мечты.
Но не больше, чем мечта. Это было предложение идеальной жизни, которую Ромэн хотел разделить с ней. Горло Шенны сжалось, она не могла ничего сказать, ей не хватало воздуха. Она была неправа. Её уровень терпения был далеко не таким высоким, как она думала. Её глаза наполнились слезами. Рука затряслась, и она положила фотографию на место. Там также был другой дом с другим забором. Это был дом в старом викторианском стиле с обожаемыми Шенной башнями. Он тоже продавался.
Она рассказала Ромэну что хочет больше всего в жизни, и он старается дать ей это. Когда она вытащила восьмую и последнюю фотографию, она едва могла видеть. Слезы застлали её глаза.
— Мы можем посмотреть их ночью. — Ромэн поставил пустую бутылку и подошел к ней. — Ты можешь выбрать любой из них, какой захочешь. Если тебе не понравится ни один, мы продолжим поиски.
— Ромэн. — Её руки дрожали, когда она закрыла папку. — Ты самый милый мужчина, но…..
— Ты не должна отвечать сейчас. Солнце скоро взойдет, нам надо идти. Мы можем телепортироваться обратно в мою спальню. Ты пойдешь со мной?
И остаться с ним наедине. Даже если он попытается соблазнить её, скоро взойдет солнце, и он вынужден будет остановиться. Он не будет способен даже пальцем пошевелить, не говоря уже о….
Дверь резко открылась, и в неё ввалился гигантский шотландец. Он очень тяжело дышал. Его зеленые глаза блестели непролитыми слезами.
— Ангус? — Ромэн повернулся к нему. — Что случилось?
— Наш крошечный химик пропал. Ублюдки похитили его.
— О, нет. — Шенна прикрыла рукой рот. Бедный маленький Ласзло.
— Телефон в его лаборатории был снят с крючка. — Бессвязно бормотал Ангус. — Мы отследили, что звонок был в дом Петровски в Бруклене.
— Я понял. — Лицо Ромэна побелело.
— И Еван. Еван Грант, который охранял его. — Лицо Ангуса потемнело. — Они убили его.
Ошеломленный Ромэн отступил назад.
— Ты уверен? Может, они и его похитили?
— Нет. — Ангус потряс головой. — Мы нашли его прах. Чертов ублюдок заколол его.
— Кровь Господня. — Ромэн схватился за край стола. — Еван. Он был так силен. Как его могли?..
Дыхание Ангуса засвистело между стиснутыми зубами. Он сжал кулаки.
— Мы полагаем, что они могли использовать паслён (белладонна, сонная одурь) против него, как против того охранника в туалете. Он… он был беззащитен.
— Черт возьми! — Ромэн ударил по столу кулаком. — Этих ублюдков.
Ромэн начал ходить по комнате.
— Когда встает солнце? У нас достаточно времени для мести?
— Неа. Ублюдки удачно выбрали время для своей цели. Солнце взойдет через пять минут, слишком поздно.
Ромэн пробормотал еще одно проклятье.
— Ты прав, Ангус. Но мы должны атаковать сегодня вечером.
— Стыдись. — Ангус посмотрел на Шенну и нахмурился.
Мой Бог. Она вся покрылась гусиной кожей. Он считал, что это она всему виной! Петровски не напал бы на Ласзло, если бы он не помог ей сбежать. И если бы не похитили Ласзло, его шотландский друг был бы сейчас жив.
Ромэн продолжал шагать по комнате.
— По крайней мере, они не смогут пытать его сегодня долго.
— Ага, солнце вскоре остановит их пытки. — Ангус остановился, взявшись за дверную ручку. — На этом мы пришли к соглашению. Завтра ночью мы объявим им войну.
Ромэн кивнул, в его глазах загорелась злость:
— Да.
Шенна сглотнула. Это значит, что большинство вампиров умрет. Возможно даже Ромэн.
