– А чего ж тогда тут торчишь? – отлегло у Таюли, что не придётся решать его судьбу, а после корить себя на ошибку. – Почему не плывёшь на берег? Плавать не умеешь? Слушай, чего ты разлёгся? Ну-ка, поднимайся.
– Умею я плавать, – проворчал мальчишка, осторожно поднимаясь и не сводя глаз с Двуликой, в которую нырнул огненный удав. – А если убьют? Возьмут и не поверят, что я сам. Решат, будто лазутчик.
– Мне поверят, – отмахнулась Таюли. – Пойдёшь со мной? Тебя, кстати, как зовут?
– Зауд. Но это имя дал отец. Мама звала Бруиндаром. Потихоньку от отца.
– Так он что, признал тебя? – удивилась Таюли, поглядывая на оставленный в покое палубный люк, где уже дважды мелькала макушка какого-то смельчака.
– Так единственный же сын, – важно оповестил Бруиндар-Зауд.
– И как он тебя отпустил-то? Это ж опасное дело: на север за рабами.
– Сбежал я, – вздохнул, потупясь, непочтительный сынок. – Мама до самой смерти всё хотела вернуться. Отец её не обижал. Потом и вовсе женой сделал. Он у меня богатый. А мама всё одно: вернуться да вернуться. Ну, вот я и…
– Понятно! – оборвал его грустное повествование нетерпеливый окрик поднявшейся над бортом Ринды. – Вы что тут, жить намереваетесь? Кто-то беспокоился насчёт своей совести? Или передумала? Решила их таки сжечь живьём?
– Да иду я, – проворчала Таюли, взбираясь на фальшборт. – Иду. – Зауд, чего встал? Идёшь с нами или передумал?
– Отец-то тебя, видать, любит, – задумчиво напомнила Ринда, паря у самого борта в голубых кольцах демона. – Так, может, останешься? Вернёшься к отцу. Всё ж таки родная душа…
– Нет! – даже испугался Бруиндар. – Я с вами, госпожа.
Он подскочил, бросился к фальшборту. Таюли кивнула и прыгнула вниз – на этот раз правильно и почти красиво. Через пару секунд рядом врезался в воду Бруиндар. Таюли схватила его за руку и потащила прочь – сверху посыпались первые имперцы, спасающиеся с корабля, лишившегося всех своих шлюпок.
Она подумала, было, что неплохо бы поджечь ещё один корабль. Всё-таки дукребам станет полегче. Да и ей, кстати, тоже, когда они с Риндой встрянут в схватку – как говорит подруга – на смех курам. И всё равно встрянут: так надо. Отнюдь не сказки то, что Двуликие всемерно помогают людям: за этим стоят труды десятков поколений таких, как они с Риндой. Те женщины веками создавали репутацию, испоганить которую рука просто не поднимется.
Но Ринда воспротивилась новым попыткам испытать судьбу. Как бы северянка не старалась соответствовать облику сильной мужественной женщины, вид стрел в теле подруги её таки напугал. Жутковатое зрелище – согласилась Таюли и сдалась на милость усталости. А ещё отпускающему её дикому напряжению, которое только сейчас и заметила. Вроде бы и проторчала на втором корабле всего-ничего, а прошло, кажется, лет десять.
Ласкаясь в тугой плоти моря, Таюли поднималась на поверхность и проверяла, как там держится её добыча – Ринда унеслась к первому кораблю, убедиться, что он догорает. А то ещё вздумают потушить проклятое корыто – объяснила она – и у них получится.
Бруиндар-Зауд поначалу артачился – как без этого, если вон, усы уже проклюнулись – но довольно скоро начал сдавать. Не столько устал, сколько замёрз. Пришлось натравить на него ДЭГ, дабы тот поддерживал героя на плаву. Да ещё пригрозить вызовом из тёмных глубин жуткого морского чудища, что, якобы, явится на её зов и сожрёт брыкливую ношу, раз уж той так приспичило утонуть безо всякой пользы.
Ринда догнала их уже почти у самого берега. Верней, не догнала, а нагнала застрявшую на месте подругу. Кое-кто из ликующих на берегу встречающих породил у Таюли желание развернуться и плыть-плыть-плыть до самого Суабалара. А после спрятаться под крылышком Саилтаха, поскольку на него верноподданный Ашбек уж точно не полезет с кулаками – честь бывшего воина ни за что не позволит. А вот рядом с Лиатаянами он настолько попритёрся, что вполне способен учинить скандал даже бабушке Таилии, требуя выдачи поганки Трёхликой на расправу.
Ринда тоже не горела желанием получить за самовольство. Лис как раз вскинул к начинающему светлеть небу кулак и погрозил кое-кому из «обитателей морских глубин». Но рядом с их грозным наставником торчал бык: белая туша далеко видна на утопающем в предутренних сумерках берегу. А на его спине восседал не менее грозный священный воин храма богини Буа. Аки лично провожала их на подвиг, значит, как не крути, сообщница. Значит, заступится – решили Двуликие, передумав нырнуть поглубже в спасительное море и затаиться под водой. А то и вовсе смыться куда-нибудь на более безлюдный бережок. А оттуда явиться к месту битвы, когда всем уже будет не до них.
Вытолкнув из прибоя обессилевшего Бруиндара, Двуликие, не сговариваясь, застыли в пенной полосе отступающих волн. Его простецкое величество Исперей и несколько воинов подошли к валяющемуся на камнях парню: пощупать добычу нечисти. Бык с Аки молча развернулись и потопали подальше от почтенного Ашбека. Ринда тотчас сиганула следом, увязая в подкатившемся и хватающем за ноги прибое.
Таюли страшно пожалела, что и в самом деле не умеет приманивать мифических морских чудищ, и… потащилась на расправу.
– Дрянные девчонки! – приласкал их Лис, швыряясь в Двуликих сапогами. – Надеюсь, Дэгран с Отраном вздуют вас! Как следует, за ваши выверты!
– Два корабля сгинули! – многозначительно намекнул ему король на снисхождение к тем, кто стоял насмерть за его землю и людей. – А сколько народа?
– Не считала, – буркнула Таюли, усевшись на высмотренный клочок более-менее чистой меленькой галечки.
Под задницей немедля вспухло несколько камешков покрупней, порадовав её острыми краями. Уловив по сморщенной усталой мордашке причину её недовольства, Лис с невыразимым удовольствием садиста начал натягивать на мокрую ногу узкий сапог. И просто немилосердно ворочал бедную израненную героиню: так чтобы вбить ей чуток ума через задние страдания.
Расчётливая Ринда ушла от кары, успев прихватить одежду. И теперь ехидно косилась на палача, торопясь, однако, одеться. Аки и не думала покидать полюбившуюся животину. Но свесилась с широкой спины и что-то втолковывала торжествующей подруге, то и дело наподдавая по её спине какой-то скрученной тряпкой.
– Оно понятно, что кто-то утонул, – гнул своё рачительный вожак собранного с мира по нитке маленького, но гордого войска. – Водица-то не мёд. А скольких вы… того?
– Сколько бы ни было, сейчас станет на одного больше! – прорычала Таюли, пытаясь перевернуться на бок, или вовсе встать на голову, лишь бы избавиться от саднящей боли в кобчике.
– Не ври! – пропыхтел Лис, удерживая казнимую в подходящей для наказания позе. – ЗУ, небось, так обожралась, что у него шары на лоб лезут. А этого аж распирает, – кивнул он на замершего столбом ДЭГ. – Что вылупилась, зараза? Я вам всем покажу, откуда у героев ноги растут!
– Так он «она», или всё же «он»? – не понял Испрей, преспокойно проглотил наигрубейший взгляд Трёхликой и поинтересовался: – А этого, зачем припёрли?.. Госпожа, – на всякий случай приукрасил он собственную грубость.
– Усыновить! – взвыла Таюли, двинула потерявшего бдительность Лиса ногой в колено и вырвалась на свободу.
ДЭГ – что не посмел и шевельнуться против почтенного Ашбека – тотчас подхватил свою драгоценную Трёхликую и отволок подальше. На воссоединение с подругой. С которой и воссоединил её, сбросив ношу на сидящую Ринду. Лоб в лоб – аж искры из глаз! Бык удивлённо мумукнул, а чучелка разразилась тоненьким злорадным смехом.
– Ага! – совершенно неподобающе для наставника восторжествовал Лис.
– Однако, – озадаченно полез трепать бороду Исперей. – Крутенько ты, почтенный Ашбек, забираешь. Суровый воспитатель. Виданное ли дело: Двуликих так-то… непочтительно. А ну, как демон осерчает да сожрёт?
– А! – отмахнулся Лис, подбирая куртку Таюли. – Как с ними иначе-то? Чуть ослабишь хватку, на шею сядут.
– Непременно! – мстительно проорала Ринда, любуясь парящей над ней Трёхликой.
