Сказал он это ровно за мгновение, когда Ксандр попытался избавиться от оков. И тут же зарычал, а массивное тело заметно затрясло. Владимир только шире заулыбался.
— Я ведь сказал, — пожал плечами.
— Чего вы от меня хотите? — рыкнул с яростью пленник.
Мой волк ответил не сразу.
— Ничего особенного. Всего лишь хочу кое-что понять. Почему ты пытался убить Луну? Знаешь ведь, что против истинной парности ничего нельзя противопоставить. Никому. И даже смерть не способна разбить эти оковы.
Послышалось новое рычание Ксандра. И новый разряд от браслета, заставивший его притихнуть. Хотя и тогда оборотень не спешил делиться откровениями, зато одарил меня такой пронзительным взглядом, что я моментально вжалась в свою пару в инстинктивном поиске защиты.
— Потому что она виновна в смерти его пары, — призналась я за него. — И не совсем её он собирался убить. Хотел сделать так, чтобы она прочувствовала то же самое, на что она обрекла его самого.
Все версии, что мы слышали раньше — полнейшая ахинея. Не так всё было на самом деле, если я правильно на этот раз поняла.
Ксандр устало вздохнул и прислонился затылком к стволу дерева.
— Её ошибка стоила жизни не только моей паре, но всему нашему клану, — сказал он, сосредоточив внимание на сияющей в небе полной луне. — Она их всех убила. Своей добротой. Не уподобляйся ей, Герда! — обратился неожиданным именем к Авроре, одарив мрачным взглядом.
То есть её же именем, но ведь он не мог его знать! Или мог?
— Не смей проявлять слабость там, где не нужно! — продолжил выговаривать оборотень. — Никогда! Даже если эмпатия будет требовать обратного! Даже если это твой близкий друг или даже родственник! Не эмпатия должна управлять тобой, а ты ею! Запомни это навсегда! Не все заслуживают прощения!
— Ты о чём? — нахмурилась та.
—Луна тоже была эмпатом. И тоже вечно стремилась всем помочь, — жестоко оскалился Ксандр. — А ведь я изначально был против того, чтобы помогать людям в их войнах. Те не в первый раз предают нас, бьют в спину, используют, но Луна всё равно решила проявить великодушие и впустить в клан беженцев. Кай, естественно, её поддержал. Как и всегда. За что в итоге поплатились мы все. Людям было плевать на этот факт. И тогда плевать стало уже мне. Я вытравил из себя всё сочувствие и понимание. Потому что на войне нет места чувствам. Я уничтожил всех и каждого, даже младенцев. Всех, кроме одной девочки, в тело которой я заточил душу Луны. До тех пор, пока она вновь не встретится со своей парой. И я никогда не выпускал её из виду. Всегда был поблизости. Так что её бега и попытки скрыться от меня были смешны. Тем более, бежали они туда, куда я их направлял. Ириду обратится к вам за помощью тоже я вынудил всеми теми убийствами. Как и знал, что вы ими заинтересуетесь, — показательно фыркнул, не скрывая иронии. — Вот и весь сказ. А теперь сделайте милость — либо убейте меня, либо уже свалите и оставьте меня одного. Я бы предложил вам ещё пойти, самим сдохнуть, но ведь откажитесь же, — снова непонятно с чего развеселился.
Лично меня его история привела в ужас. И пусть я не принимала такой способ достижения цели, но... понимала, да. Наверное. Где-то глубоко внутри. Тем более, что после его объяснений всё встало на свои места: и ненависть к Луне, и желание причинить ей такую же боль, которую испытал сам когда-то.
Но ведь и она расплатилась сполна за свою ошибку, разве нет?
Вот и Влад мыслил примерно в том же направлении.
— Ну, теперь, когда Луна мертва, в твоей мести нет смысла, — нахмурился Влад, переглянувшись с сидящим в стороне угрюмым Кайлом-Кристофером, который по всей видимости прекрасно знал правду и молчал об этом, как и многом другом, к слову.
Ответом стал повторный хохот со стороны Ксандра.
— Но она вернётся. Как возвращаются все, рано или поздно, — заметил волк вкрадчивым тоном. — Я подожду. Столько веков ждал их с Каем встречи и подожду ещё. Если только, конечно, вы не решите меня всё-таки убить.
— Луна вернётся. Уже вскоре. В семье Романа и Герды. Ты правда убьёшь их внучку? — вставил молчавший до этого Кристофер.
Вот когда Ксандр напрягся и покосился в сторону Рязановых.
— Не убьёшь, — ответил за него младший Белов. — Так что у меня есть к тебе предложение. Оставайся в сером клане. Будешь тренировать наш молодняк и преподавать им историю оборотней. Думаю, всем будет интересно узнать историю из первых уст, как оно было на самом деле.
На парня уставились в шоке все без исключения.
— Убить его вы все всегда успеете, разве нет?
Не знаю, как остальные, но Владимиру такое не понравилось, хотя спорить он не стал.
— Ладно, — поднялся на ноги вместе со мной. — Сами тогда с ним и разбирайтесь дальше.
Больше ничего не говоря и никого не слушая, направился вглубь леса, тепло и нежно улыбнувшись мне. Хотя, как только я расслабилась и заулыбалась в ответ, вставил:
— Ну, что, моя непослушная пара, надеюсь, ты уже тоже придумала наказание для себя самой за свой проступок?
— Эм… М-м… Какое наказание? За что? Я же уже попросила у тебя прощения! — открестилась спешно.
— И ты правда считаешь, что этого достаточно?
— М-м… Да? — не сразу, но кивнула.
Я ж не мазохистка, в конце концов, на наказания напрашиваться!
— Ладно, я сам выберу, — не стал спорить оборотень.
А во взгляде столько предвкушения отразилось...
По моей коже пронеслись мурашки. Стало жарко. Невыносимо. И сердце застучало быстрее, громче. Я будто не в глаза своей паре смотрела, а в эпицентр огненного урагана шагнула.
— Ладно, выбери, — тоже не стала спорить, как под гипнозом не в силах перестать смотреть на оборотня. — И ты мне ещё поцелуй должен, между прочим, — напомнила, перейдя на тихий шёпот.
— Да? Ну раз должен… — остановился он на полпути, осмотрелся, а затем прошагал немного в сторону, где прижал к первому попавшемуся дереву спиной. — Всё, как ты скажешь, — прошептал в самые губы.
Задуматься о своих словах не позволил, целуя так жадно и ненасытно, что из груди вырвалось рычание. Моё. Вынудив замереть от неожиданности. А вот Влад на мою выходку довольно заулыбался.
— Мне нравится твоё нетерпение, моя волчица, — проурчал, прижимая собой теснее к стволу дерева. — И твой новый запах — тоже. Сногсшибательный. Ты теперь как самое вкусное ванильное мороженое. Так бы и съел, — и словно в подтверждение сказанного, прикусил кожу на предплечье. — А знаешь, что самое приятное? — добавил, раздевая меня и себя в считанные мгновения.
Холодный воздух прошёлся по разгорячённой коже, добавляя остроты происходящему.
— Что? — только и смогла произнести, полностью поглощённая тем, как по-новому ярко и полно ощущаются его прикосновения.
Оказывается, ранее я ничего не чувствовала, в сравнении с тем, что происходило сейчас. Теперь… Даже запах Владимира ощущался иначе. Богаче, насыщенней, ещё более сумасводяще. Я уже не различала сути его речи, пропадая в вибрирующем звучании тембра любимого голоса. Растворялась в нём, чувствую себя виолончелью, на струнах которой играл мой волк, являющимися струнами моей души. Медленно скользил смычком, пробуждая во мне ту самую мелодию, которая завораживала меня саму.
— Теперь я могу не сдерживаться. И заклеймить тебя, как свою пару. А ты меня. Это возбуждает куда больше всего остального — знание, что вскоре ты будешь принадлежать мне окончательно.
Да. Буду. Уже принадлежу. И не только я.
— Ты тоже. Принадлежишь мне. Мой волк, — выдохнула едва ли внятно, теряясь в череде чувственных поцелуев.
— Тебе. Только тебе, мой маленький хаос. Одной единственной, — заверил он и приподнял над землёй, удерживая за бёдра. — Только ты, — закончил неразличимо, глубоко и резко вторгаясь в моё тело.
И это было последнее, что я запомнила, прежде чем водоворот страсти утянул на самое дно, вынудив позабыть обо всех приличиях и проблемах. В конце концов, у нас на их решение впереди вся жизнь. Многовековая. И это то единственное, о чём я никогда не пожалею, точно знаю. Как и Владимир.
