не видел и не слышал о своем протеже с момента битвы, и, хотя он никогда бы не признался в этом младшему воину, ему казалось, что в нем пропала частичка его самого.
Ни один из них, давая клятву Боевого Меча, не предполагал, что наступит день, когда они дадут новые обеты, более глубокие и долговечные, чем те, что были даны во время Великого обряда. И было как-то неправильно, что Уайлдер не был здесь свидетелем такого подвига.
Талемиру оставалось лишь утешаться тем, что его бывший ученик, его брат по оружию, теперь идет своим путем и что однажды они, несомненно, встретятся вновь. Он знал, что Уайлдеру Хоторну предстоит сыграть гораздо более значительную роль в судьбе, ожидающей среднеземье.
— Пора, — проворчал Дратос, отбросил трубку в сторону и спрыгнул с уступа, радостно хлопнув Талемира по плечу.
Талемир отразил его ухмылку.
— Наконец-то, — сказал он.
Стоя на маленькой платформе, Талемир смотрел на лица, стоящие перед ним: в груди разливалось тепло, а на глаза наворачивались слезы. Фендран и Адриенна стояли прямо перед ним, сияя в ответ, а Гус, одетый в новенький вязаный джемпер, ухмылялся рядом с Адриенной.
Но чуть поодаль стоял кто-то еще. Кого Талемир никак не ожидал увидеть.
Над всеми возвышался Малик Разрушитель Щитов.
Талемир прижал руку ко рту. Как он вообще здесь оказался? После всего, через что Малику пришлось пройти, путешествие через все королевства было последним, чего Талемир ожидал от него.
По изрезанному шрамами лицу гигантского Боевого Меча текли слезы. Широко улыбаясь, он кивнул Талемиру с другой стороны дороги: у его ног сидела огромная собака и виляла хвостом.
Но вскоре к алтарю донеслись первые ноты арфы, и Талемир уставился на самую прекрасную женщину, которую когда-либо видел.
Весь воздух покинул его легкие.
Навстречу ему шла Дрю, у ее лодыжек клубились тонкие завитки теней, созданные их народом, в платье не традиционного белого, а черного и красного цветов, таких же, как его крылья.
И она выглядела как Королева Ночи.
Платье было сшито из темного кружева и переливающейся ткани, покрывавшей ключицы и облегавшей руки в изящных рукавах. Откровенный вырез подчеркивал грудь, материал затягивался на талии, а затем свободно струился по бедрам и элегантно драпировался вокруг ног, смело разрезая одно бедро, а шлейф тянулся за ней.
Голубые глаза Дрю, как обычно, были подведены углем, но губы она накрасила темно-красным цветом в тон платью, а волосы были заплетены в косу и собраны в царственный пучок на затылке, украшенный цветами.
Только когда она подошла к нему на подиум, Талемир вздохнул.
Дрю улыбнулась.
— Здравствуй, Боевой Меч.
— Здравствуй, Дикий Огонь, — пробормотал он, сжимая ее руки в своих.
На глазах у друзей и родных, среди цветов и нежных теней, Талемир Старлинг и Дрю Эммерсон обменялись клятвами.
Любовь была языком немногословным, более древним, чем человечество, более древним, чем древняя сила, пульсирующая в венах Талемира, но он понимал этот язык досконально благодаря женщине, стоящей перед ним, — его жене.
По щеке Талемира скатилась одна слезинка, и Дрю смахнула ее поцелуем, в ее глазах тоже блестели слезы.
Церемония была короткой и простой, обещания между ними выразились в серебряных кольцах, которыми они обменялись, и в первом поцелуе, который они разделили как муж и жена.
Жена… Это слово прозвучало в Талемире как колокол, когда небольшая толпа собралась вокруг них, обнимая их, целуя их залитые слезами щеки и пожимая им руки.
Дрю Эммерсон была его женой…
Празднование продолжалось до глубокой ночи. Они танцевали, пили и смеялись вместе со своим народом, со своей семьей. Когда Талемир обнял Малика и попытался представить Дрю своему старшему другу, слова не шли у него с языка, а по лицу текли слезы. Гигант, бывший Боевой Меч, просто улыбнулся Дрю и заключил ее в медвежьи объятия. Если бы только Уайлдер был там, чтобы увидеть это.
Талемиру показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он смог отвести Дрю в сторону. Ее лицо раскраснелось, а глаза светились радостью.
— Вот ты где, муж, — сказала она, прижимаясь поцелуем к его губам.
— А вот и ты, жена, — улыбнулся он в ответ на пышный изгиб ее губ. — Могу я увезти тебя куда-нибудь?
— Пожалуйста, — прошептала она.
Талемир подхватил ее на руки, и ткань ее платья взметнулась, когда он освободил свои крылья и запустил их в ночное небо, где вокруг них перемигивались звезды.
Он отнес ее в уединенное место в горах, которое готовил несколько часов до этого дня. Он рассыпал лепестки полуночных роз, расставил десятки свечей и приготовил корзину с вином и едой. Он также приготовил импровизированную кровать из одеял и подушек, зная, что после всех празднеств они захотят побыть наедине вдвоем.
— Это прекрасно, Тал, — прошептала Дрю, когда он ловко приземлился и усадил ее на землю.
— И ты тоже, — ответил он, держа ее на расстоянии вытянутой руки, чтобы как следует рассмотреть. Она была просто сногсшибательна. — Я никогда раньше не видел тебя в платье, — пробормотал он.
Дрю лукаво улыбнулась.
— Нет, не видел… Что скажешь?
Помедлив, он улыбнулся ей в ответ, распознав блеск в ее глазах.
— Ты выглядишь… невероятно. Ты всегда выглядишь невероятно. Но это…
— Да?
Он сжал в кулаке слой ее юбки.
— Мне нравится оно за доступность.
Дрю рассмеялась.
— Адриенна обшарила все разрушенные поместья Наарвы, чтобы найти это платье. Она разыскала швею и дюжину раз посылала Терренса туда-сюда, чтобы снять с меня мерки, — и все это для того, чтобы ты оценил его «доступность»?
— Я простой человек.
— Это не то слово, которое я бы использовала, — сказала она, проводя кончиками пальцев по его груди.
В его жилах забурлил огонь.
— Тогда какие слова ты считаешь подходящими, жена? — полурычал он.
Прикосновение Дрю спустилось вниз, к выпуклости его живота и брюк.
Возможно, им не нужны были слова.
Талемир застонал, когда она провела ладонью по ткани, погладив его по длине так сильно, что по нему пробежала волна удовольствия. Но он отдернул руку. Сегодня его жена не будет добиваться своего, по крайней мере поначалу.
Его тело обхватило ее, и он глубоко поцеловал ее, а ее рот приоткрылся, позволяя его языку коснуться ее. На вкус она была как его любимое вино.
Талемир повел ее назад, пока она не оказалась на гребне скалы.
— Подними платье и раздвинь ноги.
Дрю хныкнула, прижавшись к его губам, и этот звук вызвал у него прилив сил. Это была одна из его любимых игр между ними — повелевать ею, пока она не превратится в
