Должно быть, на мили вокруг все уверились, что миру пришел конец. Люс же не знала, что и думать. Ее сердце пропустило удар.
Дэниел просил ее не оглядываться, потому что знал: ей захочется вернуться к нему.
— О нет, только не это, — спохватилась мисс София, сгребла девочку за шиворот и потащила за собой через двор.
Когда они добрались до спортзала, Люс наконец сообразила, что все это время библиотекарь несла Пенн одной рукой.
— Да что вы такое делаете? — спросила Люс, когда мисс София втолкнула ее внутрь.
Библиотекарь вытащила из кармана красного, расшитого стеклярусом кардигана длинный ключ и ткнула им в участок кирпичной стены, совершенно не похожий на дверь. Бесшумно открылся выход на длинную лестницу, и мисс София жестом велела Люс подниматься первой.
Веки Пенн были опущены. Либо она потеряла сознание, либо ей стало слишком больно держать глаза открытыми. В любом случае, она оставалась неподвижной.
— Куда мы идем? — спросила Люс. — Нам нужно выбираться отсюда. Где ваша машина?
Ей не хотелось пугать подругу, но той явно был необходим врач. И поскорее.
— Тише, если не хочешь все испортить.
Мисс София бросила взгляд на рану Пенн и вздохнула.
— Мы идем в единственную комнату здесь, которую еще не осквернили спортивным снаряжением. Там мы сможем остаться одни.
К этому времени девочка на ее руках начала стонать. Кровь из плеча густой темной струйкой стекала на мраморный пол.
Люс посмотрела на круто уходящую вверх лестницу. Отсюда не было видно даже верхней площадки.
— Думаю, ради Пенн нам следует остаться внизу. Нам скоро понадобится помощь.
Мисс София снова вздохнула и уложила девочку на камень, поспешно вернувшись, чтобы запереть дверь, через которую они вошли. Люс упала на колени рядом с Пенн. Подруга выглядела такой маленькой и хрупкой. В тусклом свете, сочащемся из изящного железного светильника над головами, девочка наконец-то сумела рассмотреть, насколько тяжела рана.
Пенн была единственным другом Люс в Мече и Кресте, на которого она могла полностью положиться и который ничем ее не пугал. После того как девочка увидела, на что способны Арриана, Гэбби и Кэм, мало что казалось ей понятным, но одно она знала точно: Пенн была единственным учащимся в Мече и Кресте, похожим на нее саму.
Вот только Пенн была сильнее Люс. Сообразительнее, счастливее и легче характером. Только благодаря ей девочка вообще выдержала первые несколько недель в исправительной школе. Кто знает, где бы Люс оказалась, если бы не она?
— О, Пенн, — вздохнула девочка. — С тобой все будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем.
Та пробормотала что-то неразборчивое, еще сильнее встревожив подругу. Люс обернулась к мисс Софии, которая одно за другим закрывала окна.
— Она слабеет, — сказала девочка. — Мы должны вызвать врача.
— Да-да, — согласилась библиотекарь, но голос ее звучал рассеянно.
Судя по всему, ее внимание полностью поглотило запирание здания, словно тени с кладбища могли вот-вот пробраться сюда.
— Люс? — прошептала Пенн. — Я боюсь.
Люс сжала ее руку.
— Не надо. Ты же храбрая. Ты же настоящий столп, на который всегда можно опереться.
— Да что ты говоришь, — бросила из-за ее спины мисс София таким резким тоном, какого девочка еще никогда от нее не слышала. — Скорее уж соляной столп.
— Что? — растерянно переспросила Люс. — Что вы имеете в виду?
Крохотные глазки учительницы сузились до черных щелочек. Лицо сморщилось, и она с горечью покачала головой. Затем она медленно вытащила из рукава кардигана длинный серебряный кинжал.
— Эта девица нас только задерживает.
Глаза Люс округлились, когда она увидела, как мисс София заносит клинок над головой. Полуобморочная Пенн не понимала, что происходит, но сама-то Люс была в здравом уме.
— Нет! — закричала девочка.
Она попыталась перехватить руку мисс Софии и отвести лезвие. Но та прекрасно знала, что делает, и свободной ладонью ловко оттолкнула Люс в сторону. И чиркнула кинжалом по горлу Пенн.
Та захрипела и закашлялась. Ее глаза закатились, как бывало и раньше, когда она задумывалась. Вот только сейчас она не думала, а умирала. Под конец она встретилась взглядом с Люс. Затем ее глаза медленно потускнели, и дыхание Пенн затихло.
— Грязно, но необходимо, — заметила мисс София, насухо вытирая клинок о черный свитер девочки.
Люс попятилась, зажимая ладонью рот, не в силах ни закричать, ни отвести взгляд от умирающей подруги, ни посмотреть на женщину, про которую думала, будто она на их стороне. Внезапно девочка осознала, зачем мисс София запирала двери и окна. Не затем, чтобы удержать кого-то снаружи. А затем, чтобы не выпустить Люс.
На верхней площадке лестницы обнаружилась ровная кирпичная стена. Любые тупики всегда пробуждали в Люс приступы клаустрофобии, а сейчас дело усугублялось ножом, приставленным к горлу. Девочка отважилась оглянуться на крутой пролет, по которому они поднялись. Падение отсюда обещало быть долгим и болезненным.
Мисс София опять говорила на непонятном языке, ворча вполголоса, пока умело отпирала еще одну потайную дверь. Она втолкнула Люс в крохотный придел и заперла дверь. Внутри оказалось холодно и сильно пахло известковой пылью. Девочка отчаянно пыталась дышать и сглотнуть заполнившую рот едкую слюну.
Пенн не могла погибнуть. Это за гранью понимания. Почему мисс София оказалась настолько злой?
Дэниел велел доверять женщине. Он просил Люс оставаться с ней, пока сам не сможет прийти…
Мисс София не обращала на девочку внимания, а только обходила помещение, зажигая свечу за свечой, преклоняя перед каждой колени и продолжая читать что-то нараспев на языке, которого Люс не знала. В мерцании огоньков постепенно становилось видно, что идел чист и ухожен, следовательно, не так много времени прошло с тех пор, как здесь кто-то побывал. Но наверняка мисс София не единственная во всей школе владеет ключом от потайной двери? Кто еще может знать о существовании подобного места?
Облицованный красной плиткой потолок оказался скошенным и неровным. Длинные выцветшие гобелены с изображениями жутковатых рыболюдей, сражающихся в бурном море, покрывали стены. Напротив двери стоял небольшой белый алтарь, и несколько рядов простых деревянных скамей выстроились на сером каменном полу. Люс огляделась в поисках выхода, но в помещении не было других дверей и даже окон.
Девочка дрожала от ярости и страха. Она мучительно горевала о Пенн, преданной и лежащей в одиночестве у подножия лестницы.
