Но также позволяло постоянно сохранять бдительность и следить за их окружением.
Её взгляд упал на интересное резное изображение в самом низу небольшого пролета ступенек.
Елена спустилась по ним и оказалась на одном уровне с главным двором. Слева от нее находились голые деревья, покрытые снегом; справа — вырезанная картина. Проигнорировав придворных, которые также не обращали на нее внимания, она начала рассматривать изображение.
Одного прикосновения хватило, чтобы понять, что оно очень древнее. Елена всегда была способна ощущать возраст вещей, особенно зданий.
А этой панели было не меньше нескольких столетий. Её делали с большой кропотливостью, увековечивая один день из жизни двора.
Ли Дзюань восседала на троне, возвышаясь над танцующим придворными и выступающими акробатами. Ничего необычного… но все же. Елена нахмурилась, рассматривая панель ещё раз.
Нашла.
— Это Урам. — Изображение мертвого архангела не должно было шокировать Елену, но… — Я никогда его таким не видела.
Потрясающе. Присутствие мрачной красоты рядом с изысканностью Ли Дзюань.
— Я знаю его только монстром, в которого он превратился.
Елена удивилась, когда Эйдан заговорил. Его голос навевал мысли о зеленых холмах и обиталищах фей.
— Даже тогда он был чудовищем.
— Да, — согласилась Елена, прекрасно понимая, что Урам не мог за одну ночь стать настолько аморальным существом. — Полагаю, он просто хорошо это скрывал.
Она собиралась пойти по узкой дорожке, когда ее инстинкты забили тревогу. Повернувшись, она увидела, как к ней направляется ангел с янтарными глазами, крыльями цвета мёда и кожей темнее, чем у Насира.
Она никогда раньше его не встречала, но тем ни менее, узнала. Когда Эшвини рассказывала о нём, её голос был полон ужаса:
— То место переполнено криками, — она задрожала, а тёмно карие глаза стали почти чёрными. — Он наслаждается болью больше, чем кто-либо другой из всех людей, с которыми я когда-либо встречалась.
— Охотница Рафаэля, — ангел слегка склонил голову в приветствии.
— Я Елена. — Она засунула руку в карман и сжала в ладони пистолет. На поясе у правого бедра у неё висел короткий меч — и она и Гален оба решили, что такое оружие подходит ей больше всего. Но даже Гален согласился, что это скорее последний вариант из её арсенала, поскольку Елена попросту была недостаточно быстрой, чтобы обезвредить большинство других ангелов.
— Назарах. — Его выразительные янтарные глаза впились в Эйдана. — Я многие десятилетия не видел тебя в обществе.
Эйдан промолчал, но Назарах, казалось, и не нуждался в ответе. Он вновь вернул свое внимание к Елене.
— Надеюсь, мне удастся потанцевать с тобой, Елена.
А вот Елена уж точно не желала, чтобы он находился с ней поблизости и, тем более, касался её. Хоть она и не обладала экстрасенсорными способностями, не дающими покоя Эшвини, но Назарах смотрел на неё так…словно представлял. как она кричит в агонии.
— Прости, но все танцы принадлежат Рафаэлю.
Назарах улыбнулся, и от этого все женские инстинкты Елены забили тревогу.
— Я не из тех, кто легко сдается.
— Тогда, полагаю, увидимся вечером.
— Отлично. — Его взгляд метнулся вправо. — Я должен поговорить со своими людьми.
После ухода Назараха Елена посмотрела на Эйдана и заметила, что он весь напрягся
— Ты в порядке?
Он удивлённо посмотрел на неё, а затем слегка кивнул.
Посчитав, что Назарах достаточно жуткий, чтобы заставить содрогнуться одного из Семерки, Елена указала на узкую тропинку, ведущую прочь от места встречи с Назарахом.
— Пойдём сюда.
Эйдан молча последовал за ней, и когда повернулся, их крылья соприкоснулись.
— Прости, — извинилась Елена и быстро отступила.
Он резко кивнул, крепко прижав крылья к спине.
Похоже, Эйдану и вправду не нравилось, когда касались его крыльев. И не только крыльев, но и всех остальных частей тела. Елена запоздало осознала, что с тех пор, как Рафаэль представил ей Эйдан, ангел ни с кем не соприкасался. Она отметила про себя, что нужно избегать с ним контакта, и моргнула, когда глаза привыкли к более яркому свету на другой стороне прохода.
Они вышли на маленькую, пустую площадку, окруженную искусно покрашенными деревянными стенами. Каждая панель изображала сцены из жизни за пределами Запретного Города — от фермеров, работающих на полях, и юных девушек, делающих покупки на рынке, до старика, сидящего под лучами солнца.
Здесь было спокойно. В окружении вечнозеленых деревьев, посаженных специально таким образом, чтобы создавать успокаивающую смесь тени и света.
Мостовая отблескивала разными цветами, и когда Елена подняла голову, чтобы определить от чего, то увидела пузырчатое стекло старинного витража.
Красиво. Заставляет забыться.
Именно поэтому Елене понадобилось чуть больше времени, чтобы понять: ароматы, которые она уловила, находились совсем рядом, мелкий предмет, воткнутый в ствол дерева поблизости — кинжал Гильдии… а едва уловимый звук — щелчок взведенного арбалета.
— Ложись! — закричала Елена в тот же миг, когда из арбалетов выстрелили. Не из одного. Из двух.
Эйдан бросился её прикрывать, и это стало ошибкой. Болт пронзил его крыло, силой выстрела приколов к стене. Елена упала на мостовую и почувствовала, как над головой пролетела стрела.
Она подняла голову и увидела, как Эйдан пытается вытянуть метательный снаряд из крыла. В то же время второй болт вонзился в его плечо, не дав освободится.
Елена откатилась — хотя было чертовски трудно учить себя делать это заново, когда за плечами красовалась пара крыльев — и спряталась в тени дерева недалеко от Эйдана. Её первым инстинктом было выхватить оружие, но пули в нём предназначались для того, чтобы рвать в клочья ангельские крылья. Будут ли они эффективны против вампиров, она не знала, но если сработают, как обычные пули, то существовала незначительная возможность, что она заденет жизненно важную точку и убьет напавших. А они нужны им живыми, чтобы до конца разобраться во всем происходящем.
Приняв решение, она опустила в ладони по кинжалу, игнорируя арбалетные болты, которые с глухим стуком вонзались в ствол за её спиной, и сосредоточилась. Всё вокруг застыло, словно мир вокруг вращался в замедленной съемке, а солнечный свет превратился в слепящий туман. Елена вновь услышала, как взводится затвор арбалета и вставляется болт. Но слух никогда не был чувством, на которое она полагалась больше всего.
Засахаренная бузина.
