крыльев крупных стрекоз и шлепки о землю плодов, не удержавших собственной тяжести.
Уно не знал дороги, он п держал в голове образ Магрит и двигался наугад, а порой обращал свой разум к Первой Матери, взывая о помощи и поддержке. Уно твердо знал только одно – без королевы ему нечего делать Дома. Значит, нужно идти вперед…
Уже второй день он пробирался по зарослям, постоянно слыша мысленные призывы вернуться к своим. Воины и строители, сговорившись, постоянно тревожили его память.
Отряд Кадо подходил к Зеленой стене и оттого кормисы еще сильнее тянули собрата за собой. Уно злился и терся лбом о шершавый ствол пальмы, теряя терпение, начинал кричать во весь голос так, словно друзья могли услышать:
– Оставьте меня в покое! Я был нужен Магрит и оставил ее ради работы во Чреве. Она просила меня пойти с ней в Мелисан, а я выбрал Дом и свой долг няньки. Теперь Магрит нет, а я уже ничего не хочу. И не вернусь домой без своей единственной королевы.
Добравшись до реки, Уно рухнул на колени и пристально вгляделся в свое отражение на воде. Лицо по-прежнему оставалось равнодушно холодным, словно в груди ничего не болело. Собственный вид привел его в бешенство:
«Если она видела меня таким всякий раз, когда говорила о том, что чувствует… О, как же ей было больно! А я ничего не понимал».
Уно зачерпнул в горсти холодную влагу и утолил жажду. Теперь следовало осмотреться. Второй день он шел по лесу, почти не таясь. Если Магрит больше нет, тогда жить Уно тоже незачем. Он нарочно шагал по хрустящим веткам в ожидании хищников, но те не появлялись, не прыгали ему на спину, чтобы сломать хребет и прокусить горло. Они словно потешались над одиноким кормисом за откровенное пренебрежение к жизни.
На глаза вдруг попался камень с острым краем, что так заманчиво поблескивал на свету. Дотянувшись, Уно примерил его к левой руке. Лег он хорошо, удобно. Голоса товарищей в голове сейчас вызывали особенно жуткое раздражение, с ними следовало поскорее покончить.
Закрыв глаза, Уно резким движением скользнул камнем по плечу с меткой, но на этот раз не наискось, а сверху вниз. Шипя от боли, он провел камнем еще пару раз, уничтожая последние черточки на руке. Кожа свисала неровными лоскутками, – на месте метки наставника оставалось кровавое пятно. Вот и все. Он нарушил связь с Домом, теперь он больше не член Семьи.
Он – никто. Просто еще одна тварь Гиблого леса.
Опустошение и свобода…
Камень выпал из руки. Сознание померкло. Голоса сородичей смолкли. Чтобы хоть немного унять жгучую боль в ране, Уно склонился к воде, но силы оставили его и, неловко запнувшись, он свалился в реку. Течение мгновенно подхватило добычу и увлекло за собой.
Немного придя в себя, Уно пытался грести, чтобы выбраться на берег, но спорить с потоком оказалось не просто и юноше пришлось положиться на волю стихии.
«Магрит! Ты слышишь меня, Магрит, я иду…»
Этим же вечером в Кормаксилоне спешно был созван Совет четырех. Следовало выбрать Старшего наставника на время отсутствия Уно. Пока продолжался поход на Дармаллак все обязанности юноши исполнял Рано, он-то и должен был стать новой главой нянек. Однако Наро призвал собратьев еще раз сосредоточиться и мысленно образумить молодого кормиса, оставшегося в лесу. Ввскоре на лицах мужчин отразилось недоумение.
– Я его не слышу… Уно больше нет, – прошептал Наро, невольно касаясь своего плеча со слабо мерцающей меткой.
Когда один из кормисов исчезал навсегда, в сердце братьев становилось пусто. И сейчас Семья особенно ощутила потерю.
– Кхрэ-э-э-э-э! – протяжно взвыл Кадо, молотя кулаками по вытертой шкуре танагра, служившей ему подстилкой.
Воину хотелось крушить все вокруг от бессильной злости. Мальчишка пропал, не найдя и следов Магрит. Какая жестокая потеря для Дома! Глупая и напрасная потеря.
Наро тяжело вздохнул. Он не очень понимал, как наслаждаться благословенной эрой в Кормаксилоне, если рядом нет ни любимой Королевы, ни того, кого он выделял из всех товарищей, смутно считая сыном.
Мано же хотел проворчать, что мальчишка сам виноват, но слова застряли в горле. Горе, конечно, велико, но надо как-то жить дальше. Теперь в Кормаксилоне есть свои маленькие женщины и не нужно спешно мчаться в деревню, чтобы искать новую перепуганную самку. Девочки скоро вырастут и выберут себе мужчин на благо Семьи. Все будет хорошо…
Правда, следует еще сохранить для будущих поколений историю Магрит и молодого Наставника. Эта красивая и добрая легенда будет восхищать многих кормисов. Что ж поделать, если истории любви часто так грустно заканчиваются. Еще мудрец Чаро так рассуждал в своем трактате о горьких ягодах неспелого гармалиса.
– Наро! Ты должен их нарисовать, – внезапно предложил Кадо.
Старший добытчик задумчиво потер лоб, пряча глаза, а потом с трудом процедил:
– Я уже вижу рисунок. Они вместе идут по звездному пути. Все выше и выше.
В просторной Зале для общих собраний воцарилась тишина. Но ненадолго – протяжный стон Кадо вернул всех к понимаю того, что нужно действительно заняться делами.
Есть время помнить старое и есть время созидать новое.
Ужин в Кормаксилоне никто не отменял.
И сегодня это будет поминальный ужин для семьи, утратившей много своих храбрых сынов и щедрую Мать.
Глава 36
Три желания
Магрит
Утро выдалось свежим, и я с удовольствием спрыгнула с лежанки, чтобы скорее умыться и поискать еду. Настроение отличное, я чувствовала небывалый прилив сил, казалось, могла горы свернуть. А вот Камрит, к немалому удивлению, уже давно поднялась и хлопотала по хозяйству.
Я-то думала, эта неженка дрыхнуть будет до обеда, но нет. Жарит мясистые плоды над огнем, насадив их на длинные палочки. Манти Ош рядом раскалывает дровишки. Идиллия! И чего им не живется в мире и любви? Ищут себе проблем, а могли бы просто заняться друг другом вплотную.
Я кратко приветствовала «Робинзона» и его непоседливую «пятницу», а потом вызвалась помогать. Мне поручили принести воды из ручья и я поскакала к маленькому водоему, который, как сказала Камрит, прятался сразу за узколистными деревцами. Ах, как же здесь было хорошо!
Там я умылась прозрачной, бодрящей водой и, ежась от холода, попыталась кое-как освежить все тело. Еще бы постирать и высушить свое платье. Досталось ему, конечно, за последние дни, но другого-то у меня нет.
Вернувшись к Манти Ошу, я осторожно попыталась разузнать у него про таинственного Учителя, чья украшенная камнями могилка сиротливо виднелась на другом берегу пруда. Камрит не раз пыталась ревниво вклиниться в нашу беседу, но один лишь взгляд строгих мужских глаз заставил ее примолкнуть.
А мне неспешно поведали, что Учитель Манти Хар тоже был своего рода отшельником, только из местных… лесных. Он практиковал аскезу и занимался изнурительными физическими тренировками. Дикие
