письменный стол, с обоих сторон комнаты были двери. Преступника заводили в одну дверь, дознаватель входил в другую. Решетку между ними было не открыть, не сдвинуть и не убрать. Теперь же на территории преступников сидела Клодия Шарде, а за столом дознавателя была Зина.
Девушка впервые за всё время пребывания в этом мире внимательно рассматривала самую тихую из троицы гадючек. Ей еще в первую встречу бросилась в глаза некая зажатость и необщительнось баронессы, но сейчас у неё была возможность переоценить своё первое впечатление. То, что Зина видела, ей категорически не нравилось. Женщина напротив неё была явно на нервах, лицо осунулось, в глазах — затравленное выражение. Что с ней делали здесь, что это её так изменило? Или гвардейцы не при чём, и её внешний вид — результат переживаний и бессонной ночи?
— Клоди, здравствуй, — мягко сказала Зина. — Пожалуйста, расскажи мне, зачем ты наняла того мужчину? Поверь, я хочу тебе помочь.
Баронесса, до этого следившая за Зиной напряженным взглядом, зашлась невеселым смехом.
— Помочь? Ты? — Каждое её слово казалось плевком. — Да ты самая первая из этой троицы готова сожрать любого оступившегося. Не смеши меня!
— И тем не менее, это правда, — всё так же мягко проговорила Зина. Она понимала, что у Клодии стресс, а потому не обращала внимания на её тон. Да и, что говорить, Эжения не была ангелом, так что упрёки справедливы. — Скажи, это Мари тебя подговорила?
— Мари? — Скорчила презрительную гримассу Клодия. — Эта склочная грубиянка? Да ей лишь бы поскандалить с кем-нибудь. А Лилиан и вовсе дура. Нет, они тут не при чем. Это была моя идея.
— Твоя? Но почему? Что тебе сделала Милена? — Спросила Зина недоуменно. Она хотела добавить вопрос про то, что сделала Клодии она сама, но, по идее, о том, что покушение на Милену — лишь предлог, чтобы подставить Эжению, никто не знает. Потому и Зина не могла выдать свою осведомлённость.
— Эта провинциалка? — Брезгливо поджала губы Клодия. — Ничего. Ничего, за исключением того, что приехала сюда и покусилась на то, на что она не имела права. Но убивать я её не собиралась. Так, напугать. Такая была договоренность с наёмником.
— Зачем? — У Зины в голове не укладывалось, что всё это действительно могла организовать Клодия. Она же была самая нормальная в той компании. Для чего ей это? Лилиан и Мари могли соперничать с ней, завидовать ей, мечтать оказаться на её месте, но Клодия… Она ведь не ровня ей. Любой герцог рассматривал бы баронессу в качестве супруги в последнюю очередь — после того, как закончились бы все маркизы, графини и виконтессы. Так что дело точно не в конкуренции. Может, она прикрывает своих подруг по какой-то причине?
— Зачем? Зачем?! — Неожиданно взвизгнула Клодия. Зина отшатнулась, увидев, как исказились безумием её черты. — Да чтобы уничтожить тебя! Тебя, чертова выскочка! Ты даже не баронесса, ты баронская дочь! Никто и звать никак! Как ты умудрилась сперва стать графиней, а теперь и в герцогини нацелилась? Как? И даже после того, как один герцог тебя бросил, ты нашла другого! Чем ты лучше меня? Почему я должна тебе кланяться? Ненавижу!
— А при чем тут я? — Постаралась сыграть удивление Зина. — Меня там не было.
— Меня там тоже не было, однако я здесь, — отрезала баронесса. — Если бы наёмника не поймали, многие бы задались вопросом, кто же его нанял. О ваших напряженных отношениях с герцогиней все судачат. Ты была любовницей её мужа, ай-ай-ай! Хотела женить Кастлера на себе. Никто в свете не сомневался, что Монтеберский тебя бросит после похищения и изнасилования, а если бы ему этого было мало, то его бы ждала анонимка о том, чем вы на свадьбе с герцогом Ланттарским занимались в запертой комнате. А в управление пришла бы другая анонимка — о том, кто мог покуситься на жизнь герцогини. Угадай, чьё имя там стояло бы?
Зина лишь головой покачала, изумляясь, как безумие может сочетаться с такой хитростью и продуманностью. Ошиблась Клодия лишь в том, что поверила в сплетни об изнасиловании и недооценила степень близости отношений её и Жака. В том, что Жак бы её не бросил даже, будь эти сплетни правдой, Зина не сомневалась. Он поверит ей, даже если все остальные будут твердить иное.
— Что ж, это всё понятно. Но что я тебе сделала, Клоди? За что ты меня ненавидишь?
— За всё!
С криком Клодия кинулась к решетке и Зина отпрянула, даже осознавая, что безумица ничего ей не сделает — решетка не позволит. Мысленно Зина поблагодарила Жака, который настоял на том, чтобы беседа проходила именно в этой комнате, а не в обычной гостевой за чашкой чая, как планировала поначалу сама Зина. Драться с умалишенной в её планы не входило совершенно. Признаться, раньше Зина и не предполагала, что леди Шарде не в своём уме — в обществе та вела себя спокойно, вполне в рамках приличий. А в голове у неё, оказывается, творился настоящий хаос. Зина выслушала обо всех неудачах малышки Клодии, начиная с издевательств в пансионате для девочек, заканчивая сбежавшим женихом. И во всех этих злоключениях каким-то образом оказалась виновна она, Зина-Эжения. О том, что девушки познакомились в столице всего несколько лет назад, а потому Эжения никак не может быть виноватой во всём этом, Зина не стала упоминать: едва ли можно здравыми аргументами убедить зацикленного на какой-то идее сумасшедшего. Почему Клодия решила сделать виновницей всех своих неудач именно Эжению, оставалось только гадать. Возможно, та вела себя слишком высокомерно с девушкой, которая по происхождению была ей равна? Или Клодия мечтала поменяться с ней судьбой, представляла себя на месте Эжении? Зина-то знала, что завидовать тут нечему: слишком честолюбивый отец, подложивший дочь сперва под старого графа, а затем под герцога — молодого, но не торопящегося жениться, в отличие от упомянутого графа, да мать, с которой Эжения практически не видится. Но у Клодии родители умерли, когда та была еще ребёнком — потому и воспитывалась в пансионате. Так что, наверное, она и таким родителям бы завидовала, даже если бы знала правду.
Оставив выбившуюся из сил от случившейся истерики девушку устало бормотать в её адрес проклятия, Зина поднялась и вышла из комнаты. За дверью её
