так преобразить женщину, кроме как поселившийся во чреве ребёнок от любимого человека? А это значит, что приближается момент нападения на Милену. Точную дату Зина не знала, и это нервировало.
Хоть заговорщиков и поймали, но те отрицали, что планировали что-то против герцога Ланттарского и его супруги. И было непонятно: то ли они врут, то ли говорят правду, а то ли они просто не успели спланировать это нападение, но организовать должны были его именно они. Обсудив ситуацию с будущим мужем, Зина решила, что стоит подстраховаться. Нападение на Милену мог организовать и кто-то другой, нельзя рисковать жизнью и здоровьем девушки и будущего наследника. Жак пообещал организовать слежку за Миленой на постоянной основе. От того, что жених взял на себя эту часть задачи, Зина ощутила облегчение. Сама бы она едва ли могла узнать, когда Милена соберется посетить приют — подругами девушки так и не стали.
На всякий случай Зина решила подстраховаться и побеседовать с единственной подругой Милены — Матроной ди Ширле. Маркиза, как обычно, в своей резковатой манере высказывала свою точку зрения, стоя в кругу дам приблизительно её возраста. Судя по возмущенным лицам, её точку зрения мало кто из слушателей разделял.
Зина приблизилась, мило улыбаясь и, дождавшись паузы в разговоре, попросила маркизу уделить ей немного внимания.
— Чем могу быть полезна? — Осведомилась Матрона, с любопытством глядя на Зину.
— На днях мы с подругой навещали детский приют. И я случайно узнала, что вы тоже оказываете ему покровительство. Хотела предложить как-нибудь съездить вместе.
— О! — Удивилась маркиза ди Ширле. Кажется, она предполагала любую другую тему для разговора, но не эту. — Разумеется, если вы так хотите… Знаете, мы с герцогиней Ланттарской собираемся в конце лета съездить и отвезти детям письменные принадлежности и всё, что им понадобится для уроков. Если желаете, можете составить нам компанию.
— Я бы хотела, — Зина сделала расстроенное выражение лица, — но, боюсь, герцогиня будет возражать. Мы с ней не особо ладим по некоторым… хм, причинам. Точнее, я не против наладить с ней общение, но сама она, как мне кажется, питает ко мне неприязнь.
— Вы ошибаетесь! — Неожиданно горячо заверила Зину Ди Ширле. — Милена о вас отзывалась с восхищением. Вы оказываете поддержку женскому движению, способствуете тому, чтобы женщины могли работать и имели больше прав. Это не может не восхищать!
У Зины сложилось стойкое ощущение, что восхищает это в первую очередь саму маркизу, а вовсе не Милену. Да и Зина, по сути, вовсе не поддерживает женское движение, которое стало набирать обороты и в Конкордии, она просто дружит с его варнавским лидером — Эмилией. Но то, что Зина представила свою подругу свету, безусловно воспринялось им как поддержка.
— Всё равно, — настойчиво проговорила Зина, — вы спросите прежде, что думает по этому поводу сама герцогиня. Не хотелось бы неловкости. И я жду от вас письма с датой поездки. Прошу, напишите мне даже в том случае, если Милена будет против моей компании — я тогда буду знать, в какой день мне не стоит появляться в приюте, и поеду в какой-нибудь другой.
Договорившись с Матроной, Зина решила, что больше на этом приёме делать нечего — тем более, что Жак был снова занят по работе и присутствовать не смог. А сама Зина уже устала от постоянных сплетен и завуалированных гадостей, которыми её пытались поддеть многие, в том числе и бывшие подруги. После случая на свадьбе Ланттарских, Зина старалась с этой троицей вообще не контактировать — неизвестно, что еще они могли выкинуть.
* * *
Зина уже устала ждать, когда пришло письмо от маркизы. В нём ди Ширле собщала дату поездки и то, что Милена не против компании Эжении, но сама ди Ширле в этот раз не может поехать из-за болезни. В итоге она предложила девушками самим договорить о встрече и о совместной поездке. Зина, прочитав письмо, задумалась. В романе Милена ехала одна — и это вполне объясняется болезнью ди Ширле. Но сама болезнь выглядит подозрительно: не причастна ли маркиза к тому нападению? Но, едва так подумав, Зина тут же отбросила эту мысль: слишком уж маркиза прямой человек, чтобы плести какие-то интриги. Или это лишь маска?.. Но в чём её мотив? Ни с Миленой, ни с самой Эженией у неё никакого конфликта нет. Интересы их тоже не пересекаются, насколько Зине известно. Скорее всего, женщина и в самом деле заболела, такое бывает. А еще вероятнее — это вмешался сюжет, ведь Милене надо появиться у приюта одной. Значит ли это, что ей, Зине, её сопровождать нельзя?
Взвесив все «за» и «против», Зина пошла к жениху. Тот сидел за рабочим столом кабинета, просматривая какие-то бумаги. Зина так и жила у него — Жак мотивировал это тем, что так они хотя бы за ужином и за завтраком видятся, а, вернись она в свой дом, и, из-за его загруженности, они совсем не смогут друг друга видеть. Заметив невесту, Жак отложив бумаги и, улыбнувшись, протянул к ней руки. Зина скользнула к нему в объятия и подставила лицо для поцелуя. Их с Жаком отношения после того похищения вышли на новый уровень. Любой, кто увидел бы их вместе, понял бы: эти двое страстно влюблены друг в друга. Жак всё чаще заговаривал о свадьбе — Зина видела, что ему всё труднее ограничиваться поцелуями. Да и сама она уже давно мечтала о большем, но её останавливал страх. Не считая самого обычного страха близости, присущего всем девственниам в той или иной мере — а Зина, хоть в теле Эжении и была уже женщиной, по сути, ни разу не была близка с мужчиной, был ещё страх вернуться домой после завершения сюжета романа. Поэтому Зина всячески оттягивала разговор о замужестве, отговариваясь тем, что надо сперва покончить с делами. А все эти заговоры, расследования… Жак с ней соглашался, но с каждым разом всё больше мрачнел. Зина понимала, что с ним происходит — он думает, что Зина его не любит и не готова связать с ним жизнь. Что такого, как он, вообще никто не полюбит. И Зина старалась в каждом поцелуе донести до мужчины свои чувства, но сомнения его не оставляли.
— Жак, я узнала, когда Милена поедет в приют. Твои ребята смогут её
