мире. Любитель баек и сказаний все равно не поверил пришлому в том, что мир так велик, и воспринимал его россказни, как сказки, которыми делились приходящие в замок люди. Кругозор всю жизнь живущих в замке, был настолько узок, что можно было не бояться и говорить как на духу. Все равно бы не поверили.
Первый день остановились только раз для ночевки, когда начало темнеть. Дымком потянуло от лагеря, вставшего на ночевку лорда. Лев осторожно прошел еще несколько минут, выглядывая впереди на дороге стражников, и остановился, как только завидел дым.
— Думаю, как стемнеет, мы увидим их костры, — Лев огляделся, высматривая более-менее незаметенные деревья, и сразу пошел за дровами. Лена принялась распаковывать корзину с запасами. Свежеиспеченный хлеб, сыр и отварное мясо сегодня позволяли не готовить, и она просто нарезала все крупными, как здесь принято кусками. Потом утрамбовала в маленький котелок снега, и как только Лев развел первый костер, поставила котелок на ветки. Горячего питья хотелось больше всего.
Они быстро поели, выпили по две кружки отвара с медом и, подкинув крупных поленьев в три костра, улеглись спать в санях. Укрывшись прихваченным Леной одеялом и шкурами с головой, они оказались слишком близко друг к другу. Лена слышала дыхание мужчины на своем затылке. А потом и вовсе он обнял ее сзади, прижавшись так близко, что стало жарко.
В походе было не до этики, да и простыть не хотелось совершенно. Но она вдруг поняла, что очень давно не лежала вот так близко к мужчине. Этот ей в первый день встречи не понравился вообще. И пока ухаживала за ним больным, не испытывала не то что притяжения, даже симпатии. А сейчас, лежа с пахнущим густым и терпким дымом Львом, она вдруг засомневалась в своих ощущениях. Он не был ей противен.
Как только они покинули замок, он взял все руководство их экспедицией на себя, и она увидела совсем другого человека: он не был больше тем замкнутым и каким-то рассеянным писателишком, о котором на думала, как о слабом человеке. Он вдруг стал самостоятельным, бесстрашным и внимательным. Словно он, удалившись от безопасных стен, активировал какие-то свои личные, глубоко запрятанные в недрах характера бойцовские черты.
— Ты думаешь они живы? — спросила Лена через десять, а то и больше минут их молчания.
— Нужно как минимум попробовать, чтобы в будущем не корить себя за безответственность. Одному мне, вероятно, было бы проще, но так я буду уверен, что не потеряю вас. С лордом Анна в полной безопасности. А вот ты… оставаясь в замке одна, можешь наворотить черте чего. Вдруг туда заявится очередной святоша или не поделишь чего с леди…
— Чего? Да я всю жизнь сама отвечаю за свои дела и поступки! — Лена аж развернулась, чтобы говорить в лицо, откинула пахнущую влажной шерстью шкуру с головы и поняла, что так лежать точно будет неудобно: колени Льва не давали улечься прямо.
— Здесь нам придется переворачиваться синхронно, — хохотнул он, — если я выпрямлю ноги, они будут на улице. Ты же помнишь, что я слабоват здоровьем и в любой момент слягу с температурой?
— Ладно, поговорим потом. Нужно спать. Думаю, лорд выедет со стоянки рано, — Лена развернулась обратно спиной ко Льву и постаралась не думать о его руке, лежащей на ее талии. Между ею и его рукой было слишком много одежды, но ее тяжесть не давала думать больше ни о чем.
Отстать от каравана, в котором ехали лорд и Анна, пришлось через три дня пути. Они направлялись левее, а Лев с Леной продолжили двигаться дальше к Норфолку. Еще через три дня они были на месте и, оставив лошадь с телегой на постоялом дворе, вышли с раннего утра на рынок.
Прибывающие корабли на горизонте были похожи на игрушечные, но и когда подтягивались к берегу, все равно не выглядели настоящими: столь ветхими они были. Облепленные ракушками выше ватерлинии, облезлые, как дворовые коты, чиненные и перечиненные гнилушками, да так часто, что создавалось впечатление, будто под заплатами и вовсе нет самого корпуса.
— Народ хвастлив, — Лев сказал это как-то даже с радостью, не отрывая взгляда от горизонта. Промозглый ветер колол лицо, шею, но он до слез на глазах пялился в горизонт.
— В Норфолке? — не поняв, о чем это он, переспросила Лена.
— Везде… и всегда. В нашем времени мы хвастаем положением, обновками, автомобилями, телефонами. А здесь… здесь хвастают диковинками и небылицами. Мозг требует зрелищ, новых знаний, но лишь немногие готовы «кормить» его наукой. Впрочем, как и у нас, — Лев повернулся к Лене, и она заметила, что у него замерзли ресницы, покрылись куржаком, и он стал походить на Деда Мороза.
— И?
— И… они с удовольствием слушают и пересказывают небылицы. Здесь можно услышать о людях-птицах, рассекающих просторы неба на деревянных крылах, о местах, где из земли вырываются потоки пламени, и там, как они считают, и есть ворота в Ад.
— Мда, незнание наук делает мир волшебным, — Лена засмеялась, но в момент осеклась. Ей нравилось, как он это рассказывал, как описывал мировоззрение этого времени, как сравнивал людей здешних с теми, кого они видели и знали раньше в свое время, в развитое время: с врачами, безопасностью и развитыми науками.
— В общем, смотри, видишь этот столб в центре площади? — Лев указал ладонью на торчащий огрызок столба метрах в ста от них.
— Да, вижу, — Лена посмотрела на собеседника и поняла, что он хочет предложить разделиться. И ей стало страшно. В замке их охраняли стены, все шаги из замка они делали сами. И никогда не были в такой сутолоке, где убить могут просто из-за понравившейся куртки. А у Лены она была довольно хорошей: ведь больше недели она убила на то, чтобы простегать ткань с шерстью, приладить к нелепому квадрату рукава и капюшон.
— Если потеряешься, встретимся там. Можем встречаться там не реже раза в час. Колокол звонит каждый час. Один удар, запомни. По нескольку раз звонят колокола на кораблях и прочее. Ни с кем никуда не ходи. Ты, хоть и одета как мужчина, не выглядишь мужчиной. Чуть запачкай лицо, вон, видишь ящики с углем? — он недолго поискал глазами источник грязи и указал на нужный объект. — Не пялься людям в лица. Просто смотри сквозь них, как это делают все здесь. Обращай внимание на то, что продают. Я ведь вас так и нашел. Не был уверен, что здешние так быстро освоили лапшу.
— Я
