него, и Ривер так широко улыбался, что у него заболели щёки.
Ч ёрт возьми, да! Этого демона невозможно убить.
— Ему точно надо сменить имя, — сказал Ривер, взглянув на своего близнеца.
Рев всё ещё смотрел на него.
— Какого хрена, чувак? Это безумие. Круто, но безумие. — Он ухмыльнулся. — Я не буду отвечать за его убийство. — Он хлопнул Ривера по спине. — Я ухожу. Мне нужно навести порядок после войны с миллиардом демонов. Увидимся, братан.
Ревенант взлетел, и Ривер уже собирался сделать то же самое, когда Фантом отделился от стаи демонов, вампиров и оборотней и подошёл к ним.
— Они сказали, что ты можешь объяснить, что произошло, — сказал он. — Я снова спас мир? — Ривер рассмеялся. На самом деле смерть Фантома едва не привела к противоположному результату, но Ривер просто обнял друга за плечи и повёл его обратно к семье, чтобы ему пришлось рассказать эту историю только один раз.
— Конечно, демон, конечно.
Лиллиана и Азагот быстро освоились в своём новом доме.
Метатрон был прав. Здесь потрясающе, и Лиллиане нравилось. Со всеми недостатками. Тайный частный остров в южной части Тихого океана был даже больше, чем греческое убежище Ареса. Азагот считал его довольно крутым.
Лиллиана была просто счастлива из-за солнечного света и пляжей, а также из-за того, что теперь она могла свободно уходить, а значит, могла навестить Кару и К ат, или пойти за покупками, или поужинать в ресторане… и она, и Азагот могли это сделать.
Но была и обратная сторона медали. И это был очень важный момент.
Остров был создан ангелами тысячу лет назад под руководством тех самых людей, которые предупреждали Азагота не убивать Молока. Мойры, изолированные ангелы, которые существовали в другом измерении и во всех временных линиях одновременно, поручили построить остров с очень конкретными инструкциями. Мойры настояли на том, чтобы остров стал вратами в Преисподнюю; тонкой завесой между миром людей и Небесами, куда попадали души людей после смерти тел.
Там они либо ждали перехода в мир иной, либо оставались в Нижнем мире, становясь потерянными и злыми, и люди, способные их видеть, сообщали об их существовании как о призраках.
Под руководством Мойр ангелы окутали остров пространственной аномалией, создав двенадцать часов дневного света, в течение которых только Азагот, Лиллиана и Райка, а также Ревенант и Ривер могли входить и выходить. Это было немного досадно, но определённо лучше, чем застрять внутри Шеул-Г ра. И Азагот обнаружил одно из преимуществ двенадцатичасового уединения.
Тот факт, что никто не мог прийти в гости, означал, что он мог ходить по дому голым, сколько ему вздумается. Для Лиллианы это не было проблемой. Они обнаружили, что как только он надевал одежду, его новый постоянный наряд Мрачного Жнеца заменял её. Он мог позволить себе шорты, но это предел его возможностей носить что-то, что не было бы прямо из антиутопического ада. Это означало, что Азагот мог навещать друзей, но не мог появляться в общественных местах. Однако Хэллоуин мог быть весёлым.
И, честно говоря, Лиллиане нравился этот образ. Кожаные штаны и сапоги. Пояса с оружием, увешанные клинками. Плащ, окутывавший его тьмой, и коса, которая горела. Когда он поднимал капюшон, лицо исчезало, и это пугало людей. А под всем этим — подаренное ею ожерелье с гравировкой в виде косы.
Сексуально. Ч ертовски сексуально, что он стал слоняться по новому дому в форме Жнеца, просто чтобы посмотреть, сколько времени потребуется Лиллиане, чтобы забраться к нему на колени.
Итак, по сути, у них было двенадцать часов свободы. Двенадцать часов в мире людей. Вторая половина дня, двенадцать часов в Нижнем мире… к этому нужно было привыкнуть. Каждую ночь, примерно в восемь часов, на остров опускался туман, окутывая его жутким, потусторонним покрывалом, которое меняло характер и цвет всего, чего касалось. Все предметы становились чёрными или белыми, а между ними появлялись все оттенки серого. Пальмы превратились в скрюченные когти, торчащие из пепельного песка. Человеческие души бродили вокруг, одни искали свет, другие убегали от него. Существа, появившиеся из океана, не были похожи ни на что из того, что жило в мире людей или демонов.
Даже роскошное поместье, обновлённая реликвия времён Древнего Рима, покрылось трещинами и приобрело пепельный оттенок — но только снаружи. Пока Лиллиана или Азагот закрывали двери и окна, Нижний мир оставался там, где ему и положено быть. Именно в эти двенадцать часов чужаки, способные попасть в Нижний мир, могли попасть на остров, и именно в эти часы Азагот собирал урожай.
Лиллиана решила, что могло быть и хуже, и ей здесь нравилось больше, чем в Шеул-Г ра, так что она не могла жаловаться. Ей не хватало присутствия Мемитимов, особенно теперь, когда она могла смотреть на вещи с их точки зрения, но часто навещала Кару и тогда видела всех. Новая работа Азагота шла хорошо, хотя до тех пор, пока он не завербовал нескольких Жнецов, был занят больше, чем обоим хотелось бы.
Гриминионисы не могли почувствовать незлую смерть, поэтому они в основном бродили по Преисподней, пока не натыкались на душу, нуждавшуюся в сопровождении, а это означало, что сбор душ отставал от графика. Хуже того, Небеса уже отозвали всех ангелов с задания, чтобы справиться с хаосом, вызванным разрушением Шеул-Г ра.
Не имея возможности куда-либо отправиться, души мёртвых демонов и злых людей сеяли хаос, а одержимость демонами достигла тревожных масштабов. По словам Сюзанны, у Деклана и ГРАДа было огромное количество невыполненных вызовов и текущих расследований, с которыми они не могли справиться.
— Лиллиана! — голос Азагота донёсся из дома, едва различимый из-за шума водопада в дальнем конце бассейна. Мойры задумали это место очень роскошным. Судя по всему, в тот день, когда Лиллиана сошлась с Азаготом, Мойры были настолько уверены в своём будущем, что потребовали обновить здание и прилегающую территорию.
— Я в бассейне, — крикнула она.
Он появился ещё до того, как её голос затих, и был восхитительно обнажён. Но ведь и она тоже. Это место было замечательным.
— Я должен был догадаться, — сказал он, спускаясь по ступенькам к бассейну. — Где Райка?
— Что, не заметил гигантского слюнявого цербера вон там, в тени?
Он остановился на нижней ступеньке и посмотрел туда, где спала Мэл, растянувшись у колыбели Райки, стоявшей в тени беседки. Они до сих пор не придумали ей другое имя. Точнее, придумали, но ничего не вышло, потому что каждый раз, когда они пытались, Райка плакала,
