Надо было что-то сказать. Сгладить неловкость. Но извиняться было глупо и не в духе жестокой могущественной Мхил Дракар.
— Я не хотела тебя… э-э-э… тебе вредить. Это всё драконий инстинкт. Ну, понимаешь: золото и девственники — главная моя слабость.
Прозвучало как попытка оправдаться. Кхалэ не одобрила бы: совсем я не походила на сурового дракона, жрущего на завтрак сердца врагов. Неважная из меня получилась злодейка.
— Не волнуйся. Я и пальцем тебя не трону.
Эльф поджал губы. Что опять я сказала не так? Почему вместо радости на его лице это непонятное выражение?
— Благодарю.
Да таким тоном пол Земли можно заморозить!
Эльф сидел на краю кровати, чинно сложив руки на коленях. Белобрысая ледышка. Оскорблённая добродетель во плоти. Вид у него был до того чопорный, что мне захотелось скорее сбежать. Что я, собственно, и попыталась сделать. Но только потянулась к дверной ручке, как…
— Могу я заплести волосы в косу?
Что?
— Э-э-э…
Эльф поднял взгляд. Посмотрел пристально, горько. Я растерялась.
— Я, знаешь ли, привыкла носить волосы распущенными.
Вечер вздохнул и уточнил:
— Могу я заплести свои волосы в косу?
Так вопрос прозвучал ещё более странно. Совсем я не понимала этих ушастых.
— Заплетай. В чём проблема?
Эльф отвернулся, упёр печальный взгляд в стену, сгрёб длинные белые волосы на плечо и принялся заплетать косу с видом, будто собирался на ней повеситься.
Внимания на меня не обращали, и я поспешила скрыться, пока угасающий день не растерял последние крохи нормальности.
За ужином я спросила Кхалэ о необычном поведении Вечера.
— Что тут странного? — удивилась она, возвращая на тарелку пытавшийся сбежать фрукт. Тот напоминал морского гада. Шесть мясистых листьев обрамляли плод, извиваясь подобно щупальцам. Съедобная сердцевина пульсировала и раз в несколько секунд приоткрывала кожуру. При этом источала такое зловоние, что я разговаривала, зажимая нос пальцами.
— Это эльфийская традиция. — Кхалэ не сводила взгляда с тарелки: надо было успеть зачерпнуть ложкой мякоть, прежде чем разомкнувшаяся верхушка фрукта снова закроется. — Хочешь? Очень вкусно. Но резать нельзя — испортится мгновенно.
— По-моему он уже того, нет? Вонь на всю комнату.
— Если бы он был, как ты выражаешься, того, то не пытался бы так резво сбежать.
Стоило отвлечься, и упёртый фрукт на своих щупальцах-листьях засеменил к краю стола.
— Так что там с этой волосатой традицией?
— На Земле люди, вступая в брак, обмениваются кольцами — эльфы заплетают друг другу косы. С распущенными волосами ходят только свободные.
На пару секунд я зависла.
— Он считает себя… меня… нас?..
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты отлично умеешь выражать свои мысли?
— Он считает, что мы женаты?
— Ты его уже распечатала?
— Что распечатала?
— Эльфа.
— А, в этом смысле. Нет, конечно.
— Но ты прикасалась к нему до брака, видела его голым. Естественно, он хочет заплести косу. Такая иллюзия, чтобы не чувствовать себя обесчещенным. Думаю, теперь носить волосы распущенными ему невыносимо.
Кхалэ отправила ложку с оранжевой мякотью в рот и блаженно застонала. После её слов я ощутила очередной укол вины.
— Может, мне... ну… выйти за него замуж?
Ведьма, поперхнувшись, закашлялась.
— И будет у тебя убойный набор мужей: кот, эльф и дракон. И, заметь, ни одного адекватного.
— Что? Сивер дракон?
— А я разве не говорила?
Доедая овощи, к счастью, вполне себе смирные и неподвижные, я и подумать не могла, что уже завтра увижу Сивера. Увижу при весьма необычных обстоятельствах.
Глава 11
Исследуя замок после занятий с Кхалэ — сегодня она просвещала меня по поводу истории Харона и его девятнадцати колоний — я забрела в совершенно неведомый уголок. Мне стало любопытно, куда ведёт та тёмная винтовая лестница, на которую прежде я не обращала внимания.
Пришлось долго подниматься по узким крутым ступеням. Паутина, осевшая на волосах, дважды едва не погнала меня назад. С каждым поворотом воздух всё тяжелел, всё больше в нём ощущалось пыли и затхлости, но я не сдавалась. Результатом моей настойчивости стал подслушанный разговор, явно не предназначенный для чужих ушей.
— Выпусти, слышишь! — эхо принесло мужской голос, сухой и скрипучий. Его обладатель явно нуждался в глотке годы. — Или ты собираешься держать меня здесь вечно?
Один поворот отделял от коридора, в котором происходил диалог. Свет магического факела проникал за угол и падал на ступени лестницы, мне под ноги. Прислушавшись, я затаилась.
— Всё зависит от тебя. От твоего ответа.
Кхалэ! Я узнала голос!
Что она тут делает? Кого и откуда не хочет выпускать?
Я тихонько подобралась ближе и выглянула из-за угла. Моя советница стояла напротив массивной стальной двери и разговаривала с пленником, чьё лицо мелькало смазанной тенью в маленьком зарешеченном окошке.
— Какой ответ ты хочешь услышать?
В тишине загремели цепи.
— Ох, Сивер…
Сивер? Этот мужчина в темнице Сивер? Мой муж? Что он там делает? Почему его заковали в цепи?
Я вовремя успела зажать рот: возмущённый возглас так и рвался наружу.
Что за ерунда здесь творится?!
— Клянись на крови, что сохранишь тайну. Миалэ ни о чём не должна узнать.
— Она имеет право…
— Рано. Она не готова. Сейчас правда её раздавит.
Какая правда? О чём они говорят?
— Кхалэ, прошу, выпусти меня. Я должен её увидеть. Должен увидеть свою пару, свою истинную. Связь как огонь под кожей. Я больше не могу этого выносить. Так больно. Ты же знаешь, как это больно. Я должен касаться её хотя бы раз в день, иначе… Кхалэ, пожалуйста.
— Поклянись хранить молчание.
— Она должна знать, что её ждёт! Должна подготовиться! Возможно, тогда удастся избежать…
— Не удастся. Смирись. Нам придётся через это пройти.
Мороз побежал по спине. Руки покрылись гусиной кожей. Слова ведьмы меня напугали. Через что мне придётся пройти? Какую тайну они скрывают? Что это за правда, которая может меня раздавить?
— Ты просто боишься, что она тебя не простит.
За что не прощу?
— Клянись, Сивер, или сгниёшь здесь. Месяц без пары — и ты окончательно лишишься рассудка. Будешь валяться на полу и пускать слюни. Ты и так кричишь от боли ночами напролёт. Приходится ставить на дверь заглушающие чары. Не надоело мучиться?
— Кхалэ, я не…
— Теон приходил.
— Этот облезлый кот? Что ему было надо?
— Пригласил Миалэ на праздник дурман-огней.
— Что?!
Цепи снова зазвенели. Сивер вжался лицом в решётку на окне. Зашептал в ярости:
— Она его послала? Так ведь? Послала его? Спустила с лестницы за такое предложение! Говори! Открутила ему башку, да?
— Она согласилась.
Сивер замолчал, будто не мог поверить в услышанное, а потом кулак с глухим стуком впечатался в дверь.
— Неправда!
Сивер забился в цепях. Эхо подхватило и разнесло по коридору металлический лязг и грохот.
— Неправда! Ложь!
Словно безумный, он бросался на дверь — пытался её вышибить. С ужасом я смотрела, как выгибается стальная обшивка.
— Я его убью! — кричал муж. — Оторву драный хвост и затолкаю в глотку!
— Вряд ли ты сможешь это сделать, сидя взаперти, — усмехнулась Кхалэ и приблизилась к решётке: — Да, забыла сказать: Владыка Чарующего леса отдал Миалэ в качестве дани младшего сына. Знаешь, а эльфы в самом деле невероятно хороши. Красивее мужчин я ещё не видела. Сложно будет устоять перед таким совершенством.
— Выпусти меня отсюда! — зарычал Сивер, и дверь содрогнулась от мощного удара. — Открой немедленно!
— Мне кажется, Миалэ предпочитает блондинов.
— Открывай! — муж вцепился в прутья решётки. Стиснул в кулаках.
Что это тёмное на его пальцах? Кровь? Все костяшки сбиты.
— Ты знаешь цену свободы.
— Я согласен. Согласен на всё! Она моя и ничья больше!
