— Все просто, — он откинулся на спинку стула. — Я же не слепой. Вчера, когда тебя привели, я увидел замученную девчонку, решившую пойти на все по каким-то причинам. Вечером я велел собрать данные о тебе. Так что к утру знал всю твою биографию.
— И вопросы задавали не зря? — догадалась я.
— Нет, конечно, — пожал он плечами. — Но ты не соврала ни словом. Испытания пройдены успешно. Отмечены целеустремленность, сдержанность, хитрость, физическая выносливость и нацеленность на выполнение задачи. Плюс ты маленькая, гибкая, изворотливая. Скажу тебе прямо, — крепкие кулаки мужчины легли на стол, — мне не хватает людей. Прошедшим летом личный состав здорово выкосили в стычках. Особенно не хватает пролазов. Это разведчики, — пояснил он в ответ на мой непонимающий взгляд. — Ты идеально подходишь на эту роль. Немного откормить тебя, хорошо снарядить, убрать беспокойство за родственницу и получится идеальный солдат, который будет выполнять то, что я велю.
Перестав жевать, я внимательно слушала его.
— Что? Появились мыслишки о том, какой же я засранец? — доверительно осведомился он.
— Есть немного, — хрипло ответила я.
— Я не засранец, Марианна. Прежде всего, я — командир. И у меня под началом около пяти сотен людей. Загнанных в самое отвратительное место нашей страны. И я должен думать о них, сохранить их жизни. И их руками выполнить то, для чего назначен Государем.
Больше я вопросов не задавала. Хватило и такого ответа.
Терпеливо дождавшись, пока я доем, офицер Гроклай встал и мы вышли из столовой.
— Завтра у тебя будет день отдыха. Подлечи руки, Нельзя ехать на заставу в таком виде, — давал он указания, пока мы шли по коридору.
— А разве выезжать нужно так скоро? — удивилась я. — Уже смена?
— Нет, смена на Цертоне недавно сменилась. Но послезавтра туда идет дополнительный обоз. Вот с ним ты и поедешь. Так что послезавтра будь здесь в шесть утра полностью собранной.
— Ясно.
Мы простились у дверей и я вышла на улицу.
Святой Амадей! Послезавтра! Ведь теперь нужно как-то это все объяснить тетке!
4
Несмотря на холод, я шла домой медленно. Зашла к аптекарю и купила пять пакетиков с обезболивающими порошками для Рузалинды. Оставшиеся две медянки из вчерашнего заработка потратила на хлеб, крупу и маленькую склянку молока. Тетка любит его, только редко оно ей перепадает. Может, лакомство подсластит новость о моем скором отъезде.
Взявшись за перекладину калитки, я глубоко вздохнула и толкнула ее. Надеюсь, обойдется без водопада слез.
Тетя Руза сидела почти у двери. А перед ней стояли два больших баула с нашивками стражи.
— Марьяш, что это? — ее глаза были полны непонимания.
— Не знаю, тетя. А откуда это? — не сразу поняла и я.
— Принесли около часа назад, — слабым голосом объяснила она. — Два стражника. И сказали обмундирование и довольствие для Марианны Вандер. Мариш, ты поступила в Стражу?
Вот же начальничек! Упростил мне задачу!
— Да, тетя, — я присела перед ней на корточки. Лучше уж объясниться сразу. — Но ты не переживай. Это хорошая работа.
— Это не работа, Мариш. Это служба. Опасная служба. На улицах всегда было неспокойно.
— Тем не менее, я на этих улицах выросла, — улыбнулась я. — Давай посмотрим, что там?
— Давай, — безвольно согласилась она.
Мы развязали завязки. Чего там только не было! Нательное белье, форма обычная и парадная, ботинки, сапоги, туфли, две куртки: теплая и суконная. Теплое зимнее пальто на меху, две шапки, перчатки кожаные и матерчатые. Утепленные рукавицы. Даже носки были!
Во втором бауле был сухпаек. Сухари, сушеное мясо, тщательно упакованный мед, высушенные ломтики яблока, крупа, соль. Рассчитано все было, чтобы здоровенный мужчина мог прожить на этом около пары недель. Мне бы хватило на месяц, не меньше. А на дне вдобавок обнаружился еще и кошелек. В нем лежали двадцать серебряных монет и расписка казначея о выданном денежном довольствии за два месяца. Значит, в месяц стражник Цертона получает десяток серебрушек. Для меня это было огромное богатство! Я за год столько не всегда зарабатывала.
— Тетя! Посмотри! Теперь можно не бояться остаться без дров и без еды! Да и тебя теперь подлечим! — я не скрывала своего восторга.
— Мариша, что это все значит? — чувствительная женщина смотрела на меня красными, воспаленными, но сухими глазами.
— Тетя, — бросила я как в омут, — я поступила на службу, да. Ты сама знаешь наше положение. В городе работы нет. Поэтому я пошла в Управление и прошла испытания. Меня взяли служить на горную заставу.
— Не в городе? Ты уедешь? — задрожали тонкие губы.
— Да. Я уеду. На полгода.
Она в ужасе закрыла рот сухой ладошкой, а слезы покатились градинами.
— Но ты не переживай! — я порывисто обняла ее. — Теперь у тебя все будет! Я обо всем позабочусь.
— Маришааа, — взвыла она, — все, что мне нужно — это ты!
Тут уже и у меня защипало в глазах.
— Тетя! У нас нет другого выхода! Или мы с тобой обе умрем от голода и холода! Кроме меня, о нас никто не позаботится. А так у нас есть шанс. А так я отслужу положенный срок и вернусь к тебе.
— Полгода, — простонала она между всхлипами. Но это уже были просто стенания. Она тоже все понимала. Просто очень сильно боялась. За меня или оставаться одной в пустом доме — неважно. Я в любом случае я не могла обвинять ее. Она заменила мне мать и отца. А на родителей не обижаются.
Когда первый поток слез иссяк, я подняла ее и отвела в кухню. Печь стояла погасшей, хотя дрова еще были. Наверняка, так и сидела перед этими баулами, забыла про печку. Быстро растопив ее и поставив кипятиться воду, прибрала форму, которую мы разбросали по полу, разглядывая. Подогрела тете молоко и поставила вариться кашу.
— Зачем ты купила молоко, Мариш? — запротестовала пожилая женщина. — Это же дорого.
— Теперь ты у меня будешь пить его каждый день! — я уперла руки в бока. — Понятно? И будешь нормально питаться! И завтра я приглашу врача, пусть выпишет тебе лечение!
— Не надо! Он увидит мою спину! — замахала она руками.
— И что он увидит на твоей спине? Скажешь, шрамы с детства, — отмахнулась я.
Да, крыльев у нее не было. Но рядом с позвоночником все же имелись отметины. Места, где они должны были появиться, но так и не появились.
— Мариша, а как ты будешь служить? Там же, наверняка, мужчины одни? — спохватилась тетка. — А если кто-то увидит твои крылья?
— Насчет мужчин я не переживаю. А крылья за столько лет никто не увидел. Значит, и там не увидят!
— Все-то у тебя легко! — покачала она головой.
Быстро сварив крупу, я посадила ее есть, а сама собралась до ближайшей лавки. На рынок лучше идти с утра, поэтому смысла тащиться в такую даль сейчас, не было. Деньги, что выплатило Управление Стражи, я ссыпала в наш кошелек. А оттуда достала те двадцать медянок, заработанные на сборе нехеса. Этого хватит.
Увидев меня на пороге лавки, ее хозяин сразу заявил:
— В долг больше не дам!
— И не надо, — фыркнула я. — Сколько я тебе там должна?
Оказалось, задолжала я уже шесть медянок. Уплатив их, я накупила всяких продуктов уже под расчет. Здесь отовариваться было дороже, чем на рынке, поэтому взяла не много. Кусок грудинки (целых три медянки!), полную бутыль молока, кусочек масла и несколько яиц. Завтра у нас будет королевский завтрак! Отдала я за все восемь монет. Полезные и сытные продукты стоили дорого.
— Что, работенку нашла, Марианка? — ехидно поинтересовался лавочник, заворачивая мои покупки. — С твой-то сладкой мордашкой неудивительно, рыжая.
— Придержи язык, — грубовато посоветовала я ему. А потом остыла. Что еще могут подумать люди, когда у молодой фактически нищенки появляются деньги?
Забежав к соседу, который торговал на рынке дровами, договорилась с ним, что привезет и расколет завтра две телеги чурок. Оставив ему в задаток пять монеток, последнюю спрятала снова в карман. Даже одна медянка иногда может спасти от голода. Этому я была уже научена горьким опытом.
