Желание покурить возникло как по волшебству. Обычно ночью я не просыпаюсь за тем, чтобы затянуться, а сейчас вдруг осознал, что без этого не усну. Только вот курить на кухне мне отчего-то не хотелось. Подавив глупый порыв выйти в подъезд (это при наличии балкона то), я настырно уселся на прежнее место, щелкнув зажигалкой.
Пламя лизнуло сигарету, заставляя ее кончик засиять красным светом в рассветной темноте. Я с удовольствием затянулся и тут же недоуменно затряс головой. Вместо знакомого дыма в легкие проник … обычный воздух. Ничего не понимая, я уставился на идеально целую сигарету. Что спросонья не покажется. Видимо не прикурил. Крепче сжав зубами фильтр, я снова щелкнул зажигалкой, на этот раз не отводя взгляда от тут же покрасневшего кончика, пока сам втягивал отравляющий дым. Только вот это снова был не он. А сигарета снова была целой.
Я внимательно всмотрелся в лицо Анны. Точно ли девушка спит? На подобные фокусы была способна лишь она. Я наклонился ниже, прислушиваясь к ее дыханию, даже проверил пульс. Нет, Анна спала как убитая, не подозревая о происходящем вокруг. Если она вообще понимала, что уснула в доме случайного знакомого.
А что-то другое настойчиво не давая мне спать пагубным желанием покурить, тащило меня в подъезд.
Первое правило ужастиков: если где-то что-то шумит, зовет, кряхтит, нужное подчеркнуть, — вали оттуда, пока не поздно. Ладно, может я погорячился, не ужастиков, а зрителей ужастиков.
Но кажется теперь я понял, как это работает. Потому что пока зрители в зале брызжут слюной с криками “дебил”, “не ходи туда”, “ну куда поперся”, ты уже стоишь около злосчастной двери и мокрыми от страха пальцами крутишь отвратительно скрипящую ручку, хотя твой мозг бьется в панике. Сейчас я совершенно не понял, как оказался возле выхода. Да и что это за ручка?
Дверь исчезла, не успев открыться, а я отшатнулся. Квартира исчезла. Я тер глаза, пытаясь смахнуть наваждение, но оно не проходило. Вокруг был лишь лес. Паника подкатила к горлу, а я судорожно пытался понять, в чем дело. Трава под босыми ногами была покрыта утренней росой и реальность этого ощущения еще больше сбивала с толка. Как такое возможно?
_______
Кусочек маленький, да удаленький. Предположеия, что случилось, жду в коммах)))
Найди их всех.
Кто-нибудь пробовал ходить по лесу босиком? Когда в голые ступни впиваются ветви, а пальцы то и дело утопают то в гниющей листве, то в чем-то скользком и липком. Думать о том, что здесь, возможно, водятся змеи, мешало лишь ощущение и без того нарастающего страха. Когда ты вырос в городских джунглях, лесная чаща кажется чем-то далеким и практически нереальным. Да, ты все еще помнишь, как ходил в детстве собирать грибы с родителями и с ума сходил от зуба комариных укусов после, но стоит снова оказаться здесь, понимаешь, что все это было словно нереально.
Холод и бесконечные, наполненные звуками, ряды деревьев, что при каждом порыве ветра склоняют свои головы, роняя на тебя паутину.
Стараясь держаться подальше от особо широких корней деревьев, я шел вперед, насколько возможно внимательно глядя под ноги. Вот и угораздило же. Я даже понятия не имел, куда шел. Двигаясь лишь на внутреннем импульсе, несмотря на саднящую кожу и застилающую взгляд тревогу, я двигался, периодически судорожно оглядываясь.
Разве такое возможно? С другой стороны люди и предметы силой мысли не двигают. Да и превращение воды в спиртное до этого времени я встречал лишь в библии. С чего я вообще взял, что Анне стоит помогать? Да и еще этот разговор о том, что я сам жил в пятнадцатом веке. Давно пора было уже усвоить, что если я встретил привлекательную девушку, нужно брать ноги в руки и валить подальше, а не погружаться в ее проблемы.
— Марк, — прошелестели листья, а я остановился, как вкопанный, — Марк.
Ужас, что было отошел на задний план, ледяной волной обдал меня, заставляя судорожно крутиться на месте в поисках источника звука. Ничего. Лишь деревья и кустарники, за которыми невозможно было что-то разглядеть.
— Кто ты? — крикнул я в пустоту, опираясь ладонями на колени и переводя дыхание, — Прекращай давай, выходи.
— Обернись, — голос прозвучал слишком близко за моей спиной.
И почему на этой фразе резко расхотелось поворачиваться? Может я как-нибудь сам выберусь, не? И кто только тянул меня за язык. Но тело словно не слышало моих мыслей. Выпрямившись, я медленно поворачивался, готовясь к худшему.
— Анна? — недоуменно спросил я, глядя в зеленые глаза, что практически светились в темноте, — Что за шутки?
Но она словно и не слышала меня вовсе. Вытянув вперед руки, Анна не торопясь разглядывала плотно облегающую ее тело темную водолазку и ярко окрашенные ногти. Откинув назад длинные волосы, что кончиками касались поясницы, она осторожно провела ладонями по бедрам, ощупывая джинсы.
— Значит так ты меня видишь, — задумчиво протянула она, цокнув языком, — неплохо, но с фантазией у тебя явно стало хуже.
— Заканчивай, — устало выдохнул я, скрестив руки на груди, — я все еще рассчитываю выспаться.
— Успеешь, — хмыкнула она, тут же уставившись мне в глаза.
Мороз пробежал по коже от ощущения, что Анна видит сейчас все в моей голове. Пронизывающий взгляд доставлял почти боль и я поежился, быстро разрывая зрительный контакт. Горл словно сжали так, что воздух проникал в тело с трудом, а легкие опалило жаром. Откуда такая духота?
— А ты еще не вспомнил, да? — положив голову на бок, Анна прищурилась, а я невольно отступил назад, — Ну да, глупый вопрос, иначе бы я называла тебя другим именем.
Язык плотно присох к небу, когда Анна немного подалась вперед. Жар опалил лицо так, что капли пота тут же заскользили по лицу вниз, а я зажмурился, словно пытаясь уберечься от пламени.
— Чертовы лохмотья! — внезапно рявкнула Анна.
Щелкнув пальцами, Анна закрыла глаза, откинув голову назад. Я успел только моргнуть, а она уже стояла в касающемся травы платье, что несмотря на свой светлый цвет придавало ее лицу большую зловещность.
Я словно видел Анну и в то же время не ее. Более острые черты лица, напряженные губы и морщина вертикальной чертой разрезающая переносицу. Она была словно старше и одновременно не была такой. С другой стороны саму Анну я знал недостаточно долго, чтобы судить. Но одно отличие точно невозможно было перепутать. Воздух вокруг этой ее версии был ощутимым. Практически материальным, тугим, похожим на кисель, что не задерживался в легких, заставляя задыхаться. И эта Анна знала об этом. Усмехнувшись, она ткнула пальцем не в грудь, выписывая замысловатые узоры, а я не мог даже двигаться.
То, что в этом странном лесу мое тело не подчиняется мне, давно пора было усвоить.
Анна кивнула.
— Конечно Марк, — хмыкнула она, а ее глаза зло блеснули, — давно пора.
— Как меня зовут в твоем времени? — закрыв глаза, я вытер напрочь вспотевшее лицо.
Пожав плечами Анна послала мне снисходительную улыбку, а я уставился на ее острый ноготь, царапающий мою кожу в проекции сердца.
— Время, Марк, опасный противник, — протянула она, нажимая сильнее, а я поморщился, — оно слишком могущественно для того, чтобы оставить мне шанс вспомнить такие мелочи.
Кожа горела под подушечкой ее пальца, словно около груди держали раскаленный утюг.
— Я убил тебя?
— В некотором смысле, — засмеялась Анна, — ты задаешь неверные вопросы, Марк. Попытайся еще раз.
Сглотнув остатки слюны я дрогнул от болезненного ощущения. Влага словно испарялась из меня с каждой секундой пребывания здесь. Разум бился в панике. Оставалось единственное желание — как можно скорее оказаться подальше отсюда. Больше никогда не видеть Анну и не иметь со всем этим ничего общего.
— Кто тебя убил?
— Инквизиция, — зашипела Анна, толкнув меня ладонью, а я закричал от ощущения горящей кожи, — глупый вопрос! Плохо стараешься, Марк, очень плохо стараешься! — кричала Анна, а я пытался сморгнуть туман от выступивших от боли слез.
