с трудом, так и, норовя, свалится на землю, словно мешок картошки. Первое время я пыталась усесться по удобнее, но потом мышцы ног начало сводить и мое желание стало — свести ноги. Пятая точка превратилась в отбивную, спина ныла от напряжения, хотелось растянуться. Голова гудела, потому что сложно рассмотреть красоты, когда твоя голова словно «китайский болванчик» шатается. Все силы уходили на то, что бы заставить сидеть себя более менее ровно… Когда я была готова взвыть, Деметрий объявил привал. Среди леса на полянке, все спешились и стали разминать мышцы, а я бедненькая, несчастное дитя, не могла двинуться. Мне на помощь пришёл, как ни странно Рон:
— Падай, я тебя поймаю. — Протянув руки, скомандовал он и я упала. Божечки-ж, ты мой. Как же мне ножки свести-то обратно? Ёбсиль — мопсиль. Убейте меня. Земля! И я упала там, где стояла. Просто, бум, и я — звезда.
— Я полежу. Когда поедем, забросьте меня обратно.
— Ты что, совсем не ездила верхом? — Раздался голос Тины над головой.
— Куда нам в лесу ездить-то? — Блин, я, что могу двигать губами? Значит, не все мышцы свело?
— Так я не об этом. Я вообще. — Прошептала она, присаживаясь. — Как у вас передвигаются?
— У нас мир техники и роботостроения. Машины у нас для передвижения. Ма-ши-ны…
— По коням! — Крикнул Деметрий и я дернулась просыпаясь. Чёрт, отключаюсь на ходу. Меня так и не отпустило, а только хуже стало. Скрипя зубами, кряхтя, поднялась. Терпим, мне не привыкать. А вот оборотни не привыкли. Первый сдался Рон:
— На, выпей. — Он протянул мне пузырёк.
— Что это? — Понюхала, пахнет травками.
— Обезболивающее.
— Пей, а то у меня уже зубы из-за тебя сводит. — С другой стороны оказалась Адда.
Махнула. Горькая травяная настойка обожгла горло. И терпкая жидкость растеклась по организму, снимая боль в мышцах и, даря легкую эйфорию. Рон подсадил меня и я, всё же нашла удобное положение своему телу и на душе сразу полегчало. Голове стало легко, словно я хмельная. Мы скакали по дороге, с одной стороны был лес, а с другой поле. Солнце уже завершало свой дневной круг и освещало последними лучами поле. Красиво. Поле, вечер и я на коне. Ну, ладно, не на коне, а лошадке. Эх!
— Выйду ночью в по-оле с конё-ём… — Затянула я, душа встрепенулась и я продолжила — Ночкой темной ти-ихо пойдё-ём. Мы пойдё-ё-ём с ко-о-онё-ё-ём по-о полю вдвоё-ём. Мы пойдем с конём по по-олю вдвоё-ём.
Девчонки развернувшись, улыбнулись. И я припомнила лица своих девчонок с Земли. Мы любили погорланить песенки, тем более на даче соседей не было постоянно. Голос у меня, да и у Надьки был хороший… Жаль… Адда поравнялась со мной:
— Рон, ты дозировку— то забыл рассчитать. Накрыло нашу сестрицу.
А я, не обращая внимания, продолжила запевать:
— Ночью в поле звёзд благодать,
Боле ни черта не видать…
Только мы с конём по полю бредём,
Только мы с конём по полю бредём.
Сяду я верхом на коня –
Ты неси по полю меня!
По бескрайнему полю моему,
По полю бескрайнему, вольному.
Дай-ка я разок посмотрю,
Где рождает поле зарю.
Ай — брусничный свет, алый да рассвет,
Али есть то место, али его нет?
Выйду ночью в поле с конём,
Ночкой темной тихо пойдем.
Мы пойдем с конем по полю вдвоем,
Только мы с конем по полю ползем.
Да простит мне автор слова, но будучи даже под градусом, понимаю, что про Россию они не поймут, а последнею строку я уже пела с бек-вокалом в виде воя животных из леса.
— Душевно поёшь. Даже звери оценили. — Улыбаясь, проговорил Фрост. — Какой ещё талант имеется?
— Крестиком умею вышивать.
— А ещё что-нибудь споёшь? — Это уже Лина подкатила на своей коняке.
— Что-нибудь? Да запросто…
— Хватит нам на сегодня. — Оборвал меня мужчина, а в глазах смешинки пляшут. Не такой вы уж и строгий, дядя. — Подъезжаем уже.
И правда. Дорога ровненько под горочку вела к поселению, точная копия того, который утром покинули. Только тот из-за леса не виден был, а этот с бугорка, как на ладони. Вон и церквушка в отдалении стоит. Спешились мы у небольшого домика. И в этот раз, я упала в руки Рона. Это входит уже в привычку. Хороший всё— таки он. Вон как к боку прижал, боится, поди, что упаду и их имидж уроню.
— Стойте здесь. — Скомандовал мужчина, глядя почему-то, то на меня, то на Тину. — Фрост, пройдись, осмотрись. Адда разведай что, да как.
Эйден подошел с другой стороны:
— Ну, ты как?
— Нормально. Правда спать хочется.
— Настойка отпускает. — Сказал он это, глядя на Рона. — Завтра она встать не сможет.
— Сможет. — Ответила Тина. — У меня мазь имеется, мертвого на ноги поднимет.
— Господи, помилуй. — Прошептала я, но ребята услышали и улыбнулись. Широко, открыто, по-дружески.
Стояли мы недолго. Фрост вернулся с Аддой в аккурат, как раз когда Деметрий вышел из дому.
— Держи, ознакомься. — Протянул мужчина Фросту бумаги. — Последний дом справа, с низким красным заборчиком — наш. Идите, размещайтесь, вас там встретят. Мне надо задержаться. Перекусите и спать. Всё обсудим завтра.
Утро для меня настало неожиданно. На этот раз никто меня не гладил и в ухо злобно не сопел. Меня разбудило чувство, что на меня выжидающе смотрят. Я сразу вздрогнула, потому что такое чувство вызывал у меня лишь отец. Он любил таким способом будить меня по утрам, говоря, что я должна чувствовать присутствие постороннего даже сквозь сон. Вот и сейчас это чувство проснулось раньше, чем моё бренное тело. Кстати, оно не болело, и мышцы не ныли. Значит, вчерашние процедуры, которые Тина устроила моему страдальческому телу, помогли. Меня вчера отмачивали в горячей ванне, где я заснула. Потом мазали каким-то сильно пахнущим кремом, и я опять отключилась окончательно. Теперь лежу и жду, каких либо действий со стороны оборотня. То, что это он у меня сомнений не было. Вот только кроме него ни кого в комнате больше я не услышала. Хотя с вечера помню, что нас поделили: девочки налево, мальчики на право. Так как домик был маленький, и в нем было только две большие комнаты наверху, между ними общая ванная. А на первом этаже кухня — гостиная, и маленький кабинет, где разместился Деметрий. Так почему, я опять одна-то в
