— Не за что. Считай, что я отработал кружево.
— Арт! – рявкнула женщина.
Добившись тишины, она стала осматривать меня.
— Это ожог, — сообщила уверенно.
— Где ожог? – я ожидала услышать совершенно иное.
— Здесь… И здесь… — Показывая на себе, женщина обвела пальцем вокруг своей шеи, опускаясь ниже, к ключицам. Её жест напомнил мне о кулоне, который висел на цепочке. Так-так-так…
— А тут… — нищенка очертила небольшое место над ложбинкой. – Глубокий порез. Еще кровит.
— Насколько глубокий? – уточнила я, предполагала как минимум ножевое ранение.
— Не бойся, заживет, – деловито ответила она. – Только шрамы могут остаться. На шее так точно…
— Ой! – воскликнула Велли, ткнув пальцем в рану. – Что-то блестит!
Я приподняла голову, пытаясь присмотреться к не смыкающимся краям небольшого пореза. Из него в самом деле что-то торчало. Стоило поежиться от холодного ветра или пошевелиться, в тело как будто и в самом деле впивалось что-то острое.
Нищенка помогла мне удержать голову на весу, подложив руку.
— Кажется, стекло, — подытожила Велли, вглядываясь в рану. – Надо достать. – Хотела протянуть руку и подцепить ноготками, но я остановила девочку:
— Грязными руками не трогай!
После некоторого колебания, нищенка разрешила дочери помыть руки в остатках отвара. Больше продезинфицировать их было нечем, поэтому, обсушив ладошки на ветру, Велли стала бережно ощупывать краешек стекла…
Было немного больновато, однако она смогла подцепить его, и уже скоро на её ладони лежал красный осколок, которым оказалось не что иное, как часть багрового кристалла, который Перт повесил мне на шею перед началом обряда.
— Хм… — только и смогла произнести я, пытаясь понять, что же со мной произошло.
По всему выходило, что кристалл раскололся, угодив одним из осколков в кожу, а цепочка расплавилась… Зато кинжалом в меня сыночек Леопольды ни разу не попал. Это радовало. Кажется, жить я буду. Если не околею этой ночью. Надо что-то делать.
— Могу я остаться с вами? – спросила дерзко, как на духу.
— Оставайся, — махнула рукой нищенка. Зато Велли обрадовалась и тепло улыбнулась.
Глава 6
Ожидание рассвета в осеннем лесу было мучительно долгим.
Чтобы не замерзнуть, мы собрались у костра и, прижимаясь друг к другу спинами, всеми силами старались сохранить неумолимо ускользающее тепло.
Когда стало совершенно невыносимо, Арт разжег второй костер. Стало теплее, но я была уверена, что вторую такую ночь мы не переживем. Мы и так на грани.
Спать я боялась, опасаясь не проснуться. А вот уставшая Велла, не выдержав, задремала, положив мне на колени голову.
Бедная девочка положила бы её на колени матери, но они были заняты Марти. Затем от усталости придремал и Арт.
Жиаль, как звали нищенку, продолжала следить за кострами, подкладывая хворост, а я, кое-как обложившись листвой, прикрыла глаза и стала раздумывать, что делать дальше…
Стоило перестать шевелиться, услышала приглушенные рыдания.
— Справимся, — пообещала я шепотом бедняжке, чтобы хоть немного приободрить её. – Я скоро смогу работать.
Вытерев лицо, глаза, она вздохнула, но так ничего и не ответила.
Утром, едва стало светлеть, Жиаль спрятала за пазухой лоскут широкого кружева и, наказав нам не уходить и беречь малыша, ушла…
Ожидая возвращения матери, Арт старался не показывать своего напряжения. Он принялся обманчиво бодро прыгать, разминаться, чтобы согреться, но почти сразу раскашлялся. Пришлось ему прекратить разминку.
Замерзшая Велла следила за братом, потом последовала примеру. Арт же выудил из кармана обглоданную косточку, сунул вялому малышу в рот, вместо соски, и принялся растирать замерзшего братишку, стараясь не поднимать холщовой сумки, чтобы сберечь тепло.
Я следила за детьми и почему-то была уверена, что встретила несчастную обездоленную семью не просто так. В конце-концов, я одна, а у Жиаль тройная ответственность. Вот уж кому тяжелее.
Жиаль вернулась приободренная.
Задыхаясь от быстрой ходьбы, она остановилась перед нами. Бросила Арту благодарственную улыбку за заботу о брате и, выудив из-за пазухи несколько крупных монет, показала нам.
— Вот! – в ее голосе определенно прорезались решимость и надежда.
Я воспрянула. Дети тоже.
Арт ожил, Велли прижала руки к груди. Она бы запрыгала от радости, если бы не малыш, которого ей передал брат.
— Я договорилась со старухой Райд. Она пустит нас на несколько дней пожить. А ещё… — Жиаль повернулась к нам спиной, демонстрируя пухлый мешок. – Я кое-что купила!
Она выудила из заплечного мешка несколько сильно поношенных жилеток, платков и… безразмерное платье.
— Тебе, — протянула мне его. – Удачно купила у старьевщика.
Сия «красота» выглядела ужасно. Несколько заплаток, пара безобразных пятен сомнительного цвета. Однако у меня и этого не было.
— Спасибо, — приняла я «подарок». Противно надевать, но это всяко лучше, чем сверкать телом, привлекая дурное внимание.
Небольшое одеялко досталось Марти…
Пожалуй, ещё никогда я не была так рада неожиданным и очень необходимым подаркам, пусть даже купленным в местной комиссионке.
После, следуя за Жиаль гуськом, мы дошли до окраины города, где стоял покосившийся дом старухи Райд.
Он бы произвел тягостное впечатление, если бы не приятная зелень и небольшой плодовый садик, окружавший одноэтажное старое строение.
Старуха, возившаяся с курами во дворе, встретила нас у крыльца дома. Без лишних слов приняла монету и проводила до крошечной комнаты, которая больше походила на чулан с миниатюрным окошком.
— За пользование печью отдельная плата, — прокаркала она.
— Заплачу, — ответила Жиаль, кивком указывая нам располагаться на старой узкой кровати и ветхих матрасах, расстеленных на полу.
Старуха выглядела тощей, как усохшая доска, высокомерной, однако, поглядывая на меня, вопросов не задавала.
— Жаровню принеси! – крикнула Жиаль хозяйке дома.
Когда та ушла, Жиаль передала старшему сыну младшего, погладила детей по макушками и устало попросила:
— Арт, проследи, чтобы Марти не приближался к жаровке. А я по делам.
Куда она убежала, какие у Жиаль дела – я могла только догадываться. Да и было мне чем заняться.
Забравшись на постель, отогревшиеся Велла и Арт начали во все горло зевать, а вот малыш Марти в тепле встрепенулся, проснулся, начал пытливо разглядывать комнатенку, тянуть ручки... Жалея старших детей, я предложила:
— Спите. Я посижу с ним.
— Я сам… — ответил Арт.
Он и вправду пытался следить за братом. Но глаза слипались, и уже скоро он и Велла крепко спали, а я осталась один на один с малышом.
Марти оказался очень милым, спокойным, тихим ребенком. А стоило ему показать козу-козу, пощекотать ладошку или холодную пяточку, на бледных щечках появились улыбка и румянец. Я же на время забыла обо всех бедах.
Жиаль влетела в дом вихрем. Хотела громко окликнуть детей, показать, что успела купить, но, увидев их, спящих, закусила губу.
— Я муки купила. И другого всякого, — тихо сообщила она мне. Огляделась по сторонам и, не зная, куда примоститься, прислонилась плечом к стене.
— Отдохни немного, — предложила я, двигаясь с середины матраса.
Жиаль покачала головой.
— Надо замесить тесто, напечь пирогов. Если сегодня продадим несколько, нам будет на что жить завтра. И сами поедим. Посидишь с Марти?
— Конечно, — улыбнулась я. – Если надо, могу и помочь стряпать.
— Справлюсь, — отозвалась Жиаль, закатывая рукава платья…
***
Чтобы дать детям нормально поспать, я, с Марти на руках, последовала за ней на кухню.
Там было тесно, зато теплее.
Старуха уходить не стала, а примостилась у тусклого окна и занялась шитьем, а вот Жиаль принялась торопливо выкладывать на стол кулечки и мешочки, что принесла с собой.
Самым большим оказался куль с мукой, другой поменьше был наполнен орехами, а самые маленькие местными специями. Последним из холщового мешка она достала небольшой горшочек с мёдом.
