Камилла, ступая в круг танцующих, вспомнила ещё и матушкины слова, что ей не захочется замуж за принца, когда его увидит и поговорит. Что ж… матушка оказалась права.
нет, принц был прекрасным.
но почему-то… Камилла толком не могла объяснить. Почему-то продолжать знакомство не хотелось.
Как будто под сияющей броней затаилась ядовитая сколопендра.
И она, хоть и старалась, не могла отделаться от этого странного чувства.
но заиграл оркестр, что разместился на балконе, пары дрогнули и неспешно двинулись по кругу, но все быстрее и быстрее, вместе с ускоряющейся музыкой. танец назывался «сатарье», здесь рука мужчины лежала на талии партнерши, и так они должны были пройти несколько кругов, глядя перед собой, перед тем как в заключение повернуться друг к другу.
— неплохо танцуешь, — обронил Эдвин Лоджерин, — это правильно, когда даже в самом захудалом поместье девицу учат танцам.
Камилла не нашлась, что ответить — лишь кивнула. С одной стороны, похоже на похвалу, на комплимент — а с другой — словно ядовитый укус. не забыл ткнуть носом в скромный доход папеньки.
Камилла бросила взгляд в сторону тех, кто стоял у стены, поймала взгляд матушки. Интересно, а где папенька? Покрутила головой — его нигде не было, равно как и его брата. Похоже, удалились поговорить? Все-таки родня…
— Как тебе герцогский замок? — поинтересовался Эдвин, — нравится?
— Как может не нравиться, ваше высочество…
— Это потому, что твой дядя загребает себе все, что его и не его, — высокомерно пояснил Эдвин, — все жду, когда ж он нажрется… но нет. Все никак.
— Я не разбираюсь в этом, ваше высочество.
— Естественно. Чему там тебя учили? Вышивать? Читать-то умеешь?
— Конечно, умею, — Камилла решила держаться до конца, — почему вы решили, что не умею?
— А зачем тебе? Выйдешь замуж за какого-нибудь разжиревшего соседа, нарожаешь ему кучу детей. Зачем тебе что-то уметь?
она промолчала, не зная, что и ответить. Похоже, у Эдвина был особенный талант — говорить людям гадости. Пожалуй, она слишком преждевременно загадывала — выйти замуж за принца. За такого? Чтобы всю жизнь выслушивать нечто подобное?
Камилла вздохнула с некоторым облегчением, когда поняла, что танец близится к завершению. Еще два круга — и все. И, пожалуй, она просто постоит у стены — все же лучше, чем слушать его высочество…
— Посмотри вокруг, — вдруг разоткровенничался Эдвин, — все эти люди — весьма богаты. Я изрядно удивлен, что вас сюда пригласили, потому что всем известно, и даже мне, что барон Велье беден, как крыса. он даже моему отцу умудрился надоесть со своими вечными жалобами на своего же брата. но ты мне нравишься, цветочек.
«С чего бы?» — мелькнула осторожная мысль, и Камилла внутренне напряглась, как натянутая струна.
— А хочешь, чтобы жалобы твоего отца были удовлетворены? — весело спросил принц.
— наверное, ваше высочество, — шепнула Камилла, и ее голос утонул в звуках скрипок.
но Лоджерин расслышал.
— Я могу поспособствовать, да, — сказал он, — но, цветочек, за все надо платить. ничего не бывает просто так… и даже для меня.
— Что вы хотите? — спросила она недоуменно.
В самом деле, что она, наследница очень древней, но очень бедной семьи может предложить такому, как Эдвин Лоджерин?
танец закончился. теперь нужно было развернуться лицом друг к другу и…
— Пойдем, ноги раздвинешь, и все тебе будет, — внезапно сказал его высочество, — да брось, что ты так на меня уставилась? Вы все бедные, такие. Строите из себя невинность, а потом задницу готовы лизать, лишь бы вам золота отсыпали…
то, что произошло дальше, Камилла не могла ни понять, ни объяснить — как вообще такое оказалось возможным. Просто… Ее рука взлетела, как будто сама собой, и ладонь обожгло едкой болью, когда она с размаху опустилась на холеную щеку его высочества.
И в зале воцарилась тишина.
такая, что Камилле стало слышно ее собственное дыхание.
она встретилась взглядом с принцем. Увидела в его карих глазах… холод. И собственную смерть. И это при том, что Эдвин улыбался — да, он улыбался, но взгляд его убивал.
— Вот как, — выдохнул он хрипло и потер щеку, — такого у меня… еще не было.
Все смотрели на них.
но он — только на Камиллу, и ни на кого больше.
— Гордая, значит? — жутковатый оскал вместо усмешки.
И Камилла не выдержала. Струсила — до дрожи во всем теле, до ватных ног с противно подгибающимися коленками. Ей вдруг показалось, что Эдвин набросится на нее прямо посреди зала и задушит — именно так он и смотрел.
Всхлипнув, Камилла развернулась и, пошатываясь, пошла прочь. Все быстрее и быстрее, потом сорвалась на бег. Прочь отсюда! Быстрее, быстрее…
За спиной снова заиграла музыка.
Эдвин не пытался ее догнать.
Стража не пыталась ее схватить и бросить в темницу.
И только сейчас пришло осознание, что она только что натворила: посмела ударить особу монаршей крови. За это наверняка казнят? Вешают? Четвертуют?
Задыхаясь, она вылетела в коридор, и тут ее кто-то схватил за локоть. она взвизгнула, обернулась — оказалось, что матушка. Бледная, но глаза горят.
— Детка, что ты натворила? — шикнула она, — идем. Идем отсюда. может, ещё с рук сойдет… тут плохо не то, что ты дала принцу пощечину, а то, что ты сделала это прилюдно. Что такого он тебе сказал?
Камилла лишь замотала головой и промолчала.
— так, — с ужасающим спокойствием сказала матушка, — бал окончен. Пойдем, подождешь в тихом уголке, а я разыщу отца. Поедем домой. Потом, конечно, придется принеси извинения — слышишь? тебе надо будет извиниться, Камилла, но не прямо сейчас… думаю, чуть позже… А теперь — домой, домой!
И она действительно отправилась на поиски отца, оставив Камиллу в каком-то темному углу в совершенном одиночестве. теперь Камилла слышала звуки музыки, это было удивительно — неужели они продолжают танцевать, после такого-то? Сама она не могла справиться с противной мелкой дрожью, забилась в угол, словно крольчонок, и, стискивая пальцы, все думала, думала… Как она могла? Почему так получилось? За всю свою жизнь не подняла руку на бестолковую служанку, зато дала по морде принцу… ох, как все ужасно… И что же теперь будет? она готова извиниться, лишь бы только никто не трогал папеньку и маменьку…
Камилла варилась в котле из собственных страхов и раскаяния. не надо было… Да уж теперь не исправишь… И потому с рыданиями бросилась на шею отцу, а он погладил ее по спине.
— ну, полно, полно, курочка. может, все обойдется. младший Лоджерин, говорят, вспыльчив — но отходчив. Да и… что, думаешь, никто ему по морде не давал?
— н-не знаю, — промычала Камилла в отцов воротник.
Папа был стареньким, но все равно, в его объятиях было не так страшно.
— однако, лучше нам податься домой, — добавил папенька, все ещё гладя Камиллу по спине, — что скажешь, госпожа баронесса?
— Да, уж недурственно было бы отсюда убраться, — услышала Камилла.
— Курочка моя, — сказал барон, — не надо плакать. Слезами делу не поможешь… Идемте, разыщем карету.
Удивительно, но из замка они выбрались без единого препятствия. Камилла, шмыгая носом, даже заметила, что на них никто особо и не смотрел — как будто все разом забыли, что принц получил пощечину. Потом, уже в карете, матушка укутала ее шалью и обняла за плечи. Папенька громко вздыхал в потемках, а когда карета покатилась прочь от герцогского замка, все же спросил:
— Что он тебе такого сказал, м-м?
Камилла судорожно выдохнула и покачала головой.
она не могла повторить этого. Просто — не могла.
Лучше бы отцу не слышать, что Эдвин сказал про таких, как они.
— ну, ладно, — барон снова вздохнул, — будем надеяться, что брат загладит это… недоразумение.
Камилла тоже вздохнула. Ее все ещё потряхивало, никак не получалось успокоиться.
— наверное, балы — это не для меня, — пробормотала она.
— не говори чепухи — сварливо заметила матушка, — но, детка, ты должна понимать, что всем дуракам ты по щекам не нахлещешь. надо держать себя в руках…
