зачем-то исправила я ее. — У гурсан фамилия отдельно от имени не произносится.
— Ну вот, — она довольно хихикнула, — ты уже потихоньку вникаешь в их культуру. Позвони ему и скажи, что ты перенервничала и совсем не то имела в виду, что имела. А имела ты совсем другое в виду, но в виду того, что имела ты иное, то... В общем, когда у него мозг вывернется в попытке понять, что ты там имела — улыбнись. И все разом забудется.
— Иди в класс, — шепнула я севшим от переживаний голосом. — Психолог ты доморощенный. Вечером будешь собираться на экскурсию. Вылет завтра...
Возвращаясь домой, я все читала нотации дочери. Что-то тревожило. Какое-то предчувствие беды.
И вроде все как всегда... Это был не первый полет наших детей за границы Плутона. Все там стандартно. Перелет до станции Чагар, оттуда пересадка на туристический фрегат и целый день дети будут слушать истории о первых поселениях вне границ Солнечной системы.
И все это время наши сорванцы под присмотром работников турагентства.
И все же душа была неспокойна.
Крепко держа Оюту за руку, я забралась в переполненный аэробас и сумела протиснуться в середину салона. Здесь обычно свободнее: пассажиры старались держаться у дверей, чтобы быстрее и легче выйти. Везло лишь тем, кто ехал практически до конечной. Мы с Оютой входили в их число. Аэробас мягко набрал высоту и с противным гудком, вклинившись в бесконечный поток транспорта, заскользил по надземной трассе.
Народ толкался, причиняя мне неудобства. Заприметив освобождающееся рядом сидячее место, я подтолкнула туда дочь и, нагло оттеснив какого-то мужика, успела его занять. Оюта весело пристроилась рядом, благо, ширина сидения, рассчитанная на коренных жителей Марса — марионеров, это позволяла. Хоть в чем-то нам жителям Энцелада фартило — аэробасы присылали с марсианских колоний, и в плане комфорта они казались идеальными.
Глядя в окно, я наблюдала за пролетающими рядом магнокарами и аэробайками и все не могла унять разрастающуюся тревогу. Нет, умом я понимала ее причину — просто Оюта еще никогда никуда без меня не летала. Очень тяжело было отпустить ее одну. В голову лезли мысли одна другой страшнее.
Потеряется! Заблудится! Пираты нападут!
И все равно, что они уже лет двадцать в зоне Плутона не появлялись. В моем сознании они уже кишели там и только и ждали, когда же я выпущу из своей руки ладонь дочери, чтобы разом обрушиться именно на тот фрегат, в котором полетит она. И, казалось бы, какой бред! Но мне было страшно настолько, что я вполне в него верила.
— Оюта, может, не поедешь? — предложила я, доведенная своей мнительностью и тревожностью до предела. — Посидим завтра, сериал посмотрим. Попкорн пожарим, а?
— Мам! Да все едут! — возмутилась она. — Ты обещала, когда в прошлый раз не пустила. А я весь год предметы зубрила, хотя вообще не обязана. Я нелегалка и школа не про меня!
— И слышать не желаю, — проворчала, поджимая губы. — Мы найдем способ...
— Да какой способ, мам? — воскликнула она и тут же понизила голос, заметив, что на нас обернулись: — Ну, нет его, ма. Отец Твиры купил у вархов паспорт, а теперь его судят, а ее грозятся изъять из семьи. Она сегодня по секрету сказала, что мама с ней бежит на время на Титан. А дальше они не знают, что делать. Остается им ждать, когда опеке наскучит их разыскивать. И вот даром мне такие документы не нужны. Я не хочу за решетку в гос. приют! Говорят, оттуда если и выпускают, то рабами на шахты! А женщин еще хуже.
— Откуда ты все это берешь? — возмутилась я. — Тебе каких-то девять лет, а ты у меня ходячая справочная по криминальным происшествиям Энцелада. Все знаешь, что не надо, а что надо — учить не заставишь!
Я тихо шипела на нее, поглядывая по сторонам.
— У меня никогда не будет доков, и тебе нужно это признать, — ворчала в ответ Оюта, не уступая мне.
Все же воспитание никуда не денешь. Чем старше она становилась, тем больше напоминала меня.
Аэробас тряхнуло, и он пошел на снижение. Народ засуетился, готовясь к выходу. Двери бесшумно открылись и началась легкая давка. Я снова взглянула в окно. Торговый центр. С рекламных баннеров мне улыбалась светлокожая рыженькая девочка венерианка в теплом белоснежном свитерке. И ценник сбоку. Я тут же вспомнила, что у моей малышки скоро день рождения и не мешало бы прикупить и ей нечто подобное. А то все гуманитарная помощь да чьи-то отданные вещички.
Хотя, возможно, свитер она не захочет, а попросит другое. В последнее время я все чаще замечала, как она рисует, глядя на слайды с изображением пейзажей Земли... Быть может, ей понравятся акварельные краски и настоящая бумага. Эти мысли слегка отвлекли от нашего спора, но ненадолго. Двери аэробаса закрылись, и он снова взмыл в воздух.
— Ма, я поеду на экскурсию, и не выдумывай. А про документы забудь! Не хочу я, чтобы с тобой, как с папой Твиры было. Она плакала все утро и это ужасно.
— Нет, — я покачала головой. — Есть способы, милая. Сдаваться никак нельзя. Я сама Кристу в свое время отправила на Оюту. Но у нее просто было безвыходное положение, и ведь она смогла легализовать и себя, и племянницу...
— Твоей бывшей ученице просто повезло встретить контрабандиста, мама, — упрямилась дочь. — Он ей доки и протащил по своим серым каналам. Старшие девчонки рассказывали, это вообще любимая байка приюта. Но, ма, ты на такое никогда не пойдёшь. Ты даже улицу всегда переходишь в нужном месте. От начальника безопасности огромного жилого сектора нос воротишь. Ну какой способ?!
— Оюта, я не ворочу нос. И пошла бы я на все, но ты сама говоришь — поймают и в тюрьму, а тебя в спецучреждение. А господин ШуЭхор — наша погибель. Вот он как раз на противозаконные вещи точно не пойдет. Да и сама подумай, милая. Что ему нужно от меня? Говоришь же, целый начальник и что женщины рядом нет? А почему?
— Ой, может, он тебя всю жизнь ждал! — отмахнулась она, напомнив, что все-таки я разговариваю с наивным ребенком, который верит в настоящую любовь и высокие отношения.
Но раз уж она задает подобные вопросы, то нужно отвечать, и потихоньку отбеливать те розовые очки, через которые она смотрит на этот мир. Ей же полезнее.
— Послушай, Оюта, ты, конечно, еще дите, но должна понимать. Такие мужчины свободными не бывают. Мы ведь не в сказке живем про земных принцесс. Он женат, я уверена в этом, и морочит голову свободным дурочкам. Он мне сегодня заявил, что хочет меня к себе забрать.
— Ну это же здорово! — воскликнула она.
На нас обернулась пожилая женщина, но поймав мой взгляд, снова отвернула голову.
— Оюта, — шепнула я тише, — спустись с Сатурна на Энцелад. Ты слышала хоть об одном мужчине, готовом жениться на той, которую ни в жизни не видел. Старшие девочки ничего там тебе не рассказывали? Естественно, каторжники и жители самых дальних поселений, где мрут как мухи от лихорадки и прочего, не в счет. Запомни, милая, женская наивность опасна. Ты еще ребенок, но раз уж разговор об этом зашел, так уж слушай...
— Но он тебя видел! — заупрямилась она перебивая. — Да меня нянечки и девчонки вечно пытают и расспрашивают о том, как там у вас все продвигается. Весь приют жужжит, что ты за него выйдешь. Я не сама это придумала! Он тебя видел, мама, не наговаривай.
— По визору или планшету?! — возмутилась я. Признаться, неприятно оказалось узнать, что твоя личная жизнь заботит всех. — Оюта, ты считаешь, серьезный мужчина с головой на плечах будет звать в жену ту, которой звонил пару раз?
— Он уже звонит тебе каждую ночь! — она упрямо надула губы.— И всегда с работы, — я сделала большие глаза. — То кабинет, то закуток какой. А дом его? Жена там, наверное. Как думаешь?
— Ой, ну ты напридумала. Можно же пробить! — в ответ она выдвинула вперед подбородок.
— Начальника охраны гурсан? — ехидненько напомнила я. — Пробить? Милая, я воспитатель в приюте, а не агент внешней разведки.
— Так спроси его прямо! — и сказано мне это было таким тоном, словно тут я дите малое, а не она.
— Господин ШуЭхор, а вы случаем не женаты? — проговорила я детским голоском, отчего моя всезнающая особа, любящая из себя корчить взрослую, весело рассмеялась.
— Ой, ма, а он такой: «Ну, конечно, и трое детей. Но, прелестная мисс Вонг, вот беда — любовницы нет!»
— Ох и помыть бы тебе рот с мылом! Все то ты знаешь, — я покачала головой. — Но да, мыслишь верно. При этом он еще и задумчиво прибавит: «Ну, не среди своих же драгоценных гурсанок мне «левую» тетеньку заводить. Жена ведь узнает —
