только мой.
Но как бы ни было радостно, остальной мир ждать не в силах. Он меняется, живет и поглощает. Этот мир страшен.
Сейчас, осознав свое положение, я стала гиперчувствительной и столько же во мне появилось настороженности, ответственности. Я стала не просто волчицей. Я ношу внутри себя двух детей. И это поверьте мне, очень опасно… для других.
Пока Алан ушел в душ, а я осталась прибирать дом, чтобы уйти в стаю, решила завести разговор с моим зверем.
«Что скажешь? Мальчик и девочка. Кажется, вышло идеально», — я улыбалась, а она как гордая будущая мать, легла и приподнялась на двух передних лапах. Кивнула и отдала часть себя, чтобы я поняла, что она чувствует.
Это привилегия. Стать матерью таких сильных детей. Мы истинные. Мы не просто вступившие в брак волки.
И я была права. В ней бурлила гордость, наполняя и меня ею.
«Ты права. А каков наш самец», — улыбнулась, вспоминая как они ласкаются, бегая рядом. Как моя волчица урчит от радости, когда я выпускаю ее, и подчиняет нашего истинного зверя.
До чего удивителен наш мир.
Было тоскливо покидать полюбившийся уединением дом. Но я знала, что это необходимо.
Алан пообещал мне в скором времени все рассказать. И я одновременно боялась и желала знать правду. Я должна понимать, почему нам грозит опасность и за что. К тому же мне не терпелось узнать все про Сорину.
Она не предательница. И никто не смеет ее имя порочить и марать. Если в моих силах будет вернуть ее в стаю, я это сделаю. Но для начала хочу ее просто найти, чтобы убедиться, что она жива.
— Ты такая задумчивая, — чувствую прикосновение к своей коленке, а затем его ладонь медленно скользит на внутреннюю сторону бедра.
— Ты хочешь остановиться? — поворачиваю голову и смотрю на него игриво.
Наверное, никогда его красота не приестся. Потому что каждый раз я нахожу новую ямочку, родинку, что мне начинает нравиться. Сейчас же я смотрела на его сильные руки. Одна из которой сжимала руль, уверенно рассекая по лесу. Вторая гладила мою ногу, а я сожалела, что я в штанах.
— Я все слышу, и штаны обязательны. Сейчас зима. Волки тоже болеют. Но тебе я этого не позволю.
— Я не сказала ни слова.
— Но ты подумала.
— О том, что не могу задрать юбку и позволить тебе ко мне прикоснуться.
— Кажется, нам и правда стоит остановиться, — начинает сворачивать на обочину.
— Нет уж, — удерживаю руль, — твоя мама нас уже ждет. И эти пятнадцать минут будут написаны на моем лбу.
— Почему ты всегда права?
— Прости, что? — делаю вид, что ослышалась. — Я права? — удивленно распахиваю глаза, не веря тому, что он сказал.
— Ну не то, чтобы совсем-совсем…
— Поздно забирать свои слова.
— Я не забираю. Я к тому, что тебе это важно, и я соглашаюсь.
— Спасибо, ты такой милый, — протягиваю руку и глажу его по щеке, оставляя ладонь на плече, а сама быстро передвигаюсь ближе к центральной панели, чтобы облокотиться на него и ощущать любимое тепло.
— Так в чем дело? Я ощущаю твое смятение, — его губы быстро целуют меня в макушку.
— Сестра, — печально вздыхаю. — Я думаю о ней.
— О ней мало что известно. Ты, наверное, вспомнила ее фото, которое она отправляла. Она однозначно родила уже.
— Полагаю, что так. Но она меня защищала в тот день, и зачем? Ее украли, чтобы она родила? Это ведь бред, ты сам это понимаешь.
— Не бред, Дара, — не соглашается он со мной. — Вовсе нет.
— Алан, женщина, родив мальчика, не обеспечивает мужа местом альфы стаи. К примеру, мои дети не гарантируют тебе, что ты возглавишь Малую землю… Стой… — тут до меня кое-что доходит. — У моего отца и правда нет наследников.
— Логично.
— Неужели они хотят таким способом встать во главе. Но если будет доказано насилие над женщиной, то этого ублюдка скорее обезглавит любой из нашей стаи, чем отдадут ее в его руки. Все знают закон о насилии.
— Предки, — он запрокинул голову и гортанно засмеялся.
— Что? — отпрянула и посмотрела на него.
— Ты опять бежишь вперед. Дара у нас есть кое-какие мысли, и они полагаю, имеют почву серьезную. Просто давай доберемся к дому моих родителей и обо всем там поговорим.
— Я не специально. Я просто думаю логически и…
— Знаю, любимая, — он не позволил мне оправдываться, а просто поцеловал.
Остаток пути, мы провели в приятном молчании, прикосновениях и нежных улыбок.
Я любила этого молодого мужчину больше, чем можно представить, и боялась лишь одного, что этой жизни для нашего счастья будет мало.
Когда мы остановились у дома Алана, он притянул меня к себе и шепнув, что тоже меня любит.
— Прекращай копошиться в моей голове, — толкнула его в плечо.
— Прости, мне просто нравится слышать, как ты признаешься мне в любви, — ответил в мои губы и лизнул их языком.
— Ты ведь, итак, знаешь это, не так ли? — зажмурившись от накатывающих эмоций моих чувств, которыми делилась с ним, испытала сильную дрожь.
Он ее поймал и поцеловал очень крепко, что нам обоим едва хватило воздуха.
— Ну, это повышает самооценку, — подмигнул и выскочил из машины, когда я попыталась его схватить, чтобы стукнуть посильней.
— Ты нарываешься Франко, — грозно предупредила, когда он открыл мне дверь с моей стороны машины.
— Я знаю, детка. Готов к наказанию, — сделал реверанс.
— Отлично, тогда неделю без секса, — отрезала и сделала шаг вперед.
— Эй, — поймал за руки и притянул к себе спиной. — А сама то выдержишь?
Жар разнесся по телу, и я поняла еще кое-что, я никогда не смогу насытиться им и его ласками. Я дубу страстно сгорать в его руках, но каждый раз молить о большем.
— А зачем мне самой терпеть? — уперлась ягодицами в его возбужденный пах. — Секса не будет только у тебя.
Оставила его позади и поспешила к дому, где заметила Лиану.
Она выбежала на крыльцо и с широкой улыбкой встретила меня, притянув в крепкие объятия.
— Дочка, — ее поцелуй был таким нежным и добрым, что я ощутила его, как если бы тут была моя мама.
Это значило только то, что я теперь дома. Теперь это моя семья и моя земля.
— Сынок, — она притянула к себе Алана, и теперь мы уже втроем стояли в обнимку.
— Ну все, мам. Даре лучше войти в дом. Чтобы не заболела.
Я закатила глаза и заметила, как его мать сделала точно так же и когда мы
