Причиной же растрепанных чувств кикиморы стало известие о серьезной проверке со стороны вышестоящего руководства. Дураку ясно, что полетят головы. Одна надежда на то, что внезапно помолодевший батюшка-водяной перестанет резвиться, возьмет себя в ласты и широкой грудью закроет подчиненных от начальственного гнева и произвола проверяющих.
— Ведь всегда же следили за тем, чтоб невинные души на болото не попадали, — убивалась кикимора. — Только один разочек бес попутал, — она всхлипнула, покосившись на Настю, — и, пожалуйста, вляпались по уши. А потом и вас нелегкая принесла.
— Не такие уж мы невинные, — призналась Маша. — Я, как не крути, народ дурила, а Меланья против соперницы злоумышляла.
— Вреда от вас, значит, не было. Может даже наоборот, сплошная польза. Кто его знает. К примеру, приди Малашка к настоящей колдовке, а не к тебе…
— Но живая вода… Это же чудо… А мы… — не выдержала Настя.
— Тебе ли сомневаться? — губы кикиморы тронула грустная улыбка. — За других страдаешь, а подруги твои… Думала я об этом. Да, невинными их не назовешь, но ведь не сразу родники забили, а только спустя время. Значит, успели девки вину искупить, зиму-то прокуковали у нас… А потом закрутилось. Еще и папка помолодел…
— Из-за живой воды? — встрепенулась ключница.
— Ага. С ней, вишь, какая штука… Каждый, кто отведает живой водицы да искупается в только что пробудившемся роднике — помолодеет.
— Прям совсем? — ощупала себя лапами Малашка.
— Кто как, — подмигнула ей Акулина. — Какой себя в душе ощущаешь, такой и станешь. Папанька к примеру мальцом заделался и в ус не дует, паразит этакий! А нас взгреют.
— Да за что? — чуть не плакала Настя. — Если из-за меня, то…
— И без тебя грехи найдутся, — отмахнулась кикимора и вдруг расхохоталась. — Ну и разгулялись вы вчера. Как занырнули, — принялась рассказывать она, — сначала тихо было, а потом началось. Сперва над отцовым затоном радуга засияла, а вода будто льдом подернулась. И до того этот лед твердым оказался, что ничем его не пробьешь. Ни топор, ни лом, ни буры его не брали. Испугались мы и давай думать, как с бедой такой совладать. По-хорошему, конечно, с Лукоморьем связываться надо было.
— Но не хотелось, — прекрасно поняла кикимору Марья. Ясно же кого виноватым выставят.
— То-то и оно, — вздохнула Акулина. — Решили мы для начала на помощь соседского водяного позвать, но не успели. Начальство само заявилося. Да не абы кто, а сам Аспид змей — нашего царя батюшки братец двоюродный.
— Это какой Аспид? — поплохело Марусе. — Это который ужик? Или я чего-то путаю?
— Он самый, — безжалостно развеяла последние сомнения Облигации кикимора. — Только он ко всему прочему еще и за безопасностью в государстве нашем следит. Разбойным приказом ведает.
— И я его?.. — не договорила Марья.
— Не сразу, — призналась Акулина. — Сначала он нас честь по чести допросил, потом попытался лед колдовской разбить, не справился и решил Ягу Ягишну на помощь позвать.
— Да ты что! — ахнула более осведомленная о жизни в Тридевятом царстве Малашка. — А дальше-то, дальше, — взмолилась она.
— Яга явно не в духе заявилась. То ли оторвал ее Аспид от важного дела, то ли еще чего. Поглядела она на затон тятин, убедилась, что беды в нем никакой нет и давай с Аспидом сюсюкать. Мол, что же ты, деточка ненаглядный, с такой мелочью сам не справишься, няньку старую на помощь зовешь. Сильно осерчал тут Аспид- змей, побелел аж весь, затрясся. Помянул он чью-то матерь, ухватил лом белыми ручками да как долбанет! Лед и раскололся.
— Нервы у мужика ни к черту, а тут еще я, — Марье со страху захотелось в Воронеж, на Марс и в туалет по-маленькому.
— Разбил он, значит, лед, — соловьем разливалась кикимора. — А оттудова песня слышится дивная. Жаль только громкая очень. И исполнители никакущие просто. В сопли, в хламину, вдрабадан пьяные… Перепили они водицы живой сверх всякой меры.
— Зато веселые, — неуверенно квакнула Меланья.
— Не то слово, — засмеялась Акулина. — Стали, значит, вас из воды вылавливать. Сперва папашку достали, сначала не признали даже. И то сказать, солидный, пузатый водяной превратился в мальчишку голопузого. От удивления чуть про вас, девки, не забыли. Спасибо, что напомнили. Уж так голосили, что и мертвого поднять могли.
— Стыдно-то как, — квакнула Малашка.
— И не говори, подруга, — Вы-то с Настеной еще ничего были, на воздухе быстро угомонились, а вот Марья,
— Я находилась под действием непроверенных медикаментов, — открестилась Облигация.
— Ага, — согласилась Акулина, — я так и говорю. Как увидела ты Аспида, взволновалась вся, давай к нему на ручки проситься и с поцелуями приставать. Яга уж очень по этому поводу веселилась. Хохотала от души.
— Смех продлевает жизнь, — сухо уведомила Марья.
— Особо Ягишне твое обещание прынцессой стать понравилось. Все потешалась над Аспидом: 'Бойкая какая девка. Прямо в пару тебе. Чмокни уж, не побрезгуй, пока предлагают. А то потом разлакомишься, а у нее настроения пропадет/
— Какое счастье, что я ничего не помню, — у Марьи аж в груди запекло. Надо же было так опозориться. Как-то плохо на нее влияет это мир. Дома уважаемым человеком была, учителем, инженером душ человеческих, а тут по наклонной покатилась. — А вообще, плевать, — мысленно плюнув, взбодрилась она. — Небось не увидимся больше, не та царский брат птица, чтоб над Лихоманскими болотами летать.
— А вот и нет, — разрушила ее надежды Акулина. — Ошиблась ты, подруга. С кем, с кем, а с Аспидом тебе и ей вон, — кикимора кивнула в Малашкину сторону, не раз поговорить придется. Он вашим делом заниматься самолично будет, потому как родни касается. Усекла?
— Переживу, — мрачно буркнула Облигация, услышав эту не слишком-то приятную новость. — Думаю, что человек он компетентный и знающий.
— Ну так-то да, — с умным видом покивала Акулька, хотя и не поняла половину из сказанного. — Только он не человек. И вообще, — она склонилась к квакушкам и заговорщицки зашептала. — Бабам и девкам от Аспида-змея держаться подальше надобно. Слишком он насчет женского пола охочий. Уж такой ходок… Ему сердце девичье разбить, что стакан воды выпить. Хуже всего, что предпочитает он человеческих баб, специально для блуда в Берендеево царство лётает. О, как!
И что тут скажешь? Зеленым лупоглазым подружкам оставалось только переглядываться да вздыхать.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Машина правосудия в Тридевятом царстве двигалась неспешно. Вот уж лето на пороге, а наши подружки все еще квакушками по болоту скачут. И виной тому наглый, дотошный, злопамятный, недоверчивый Аспид-змей, который то и дело сует палки в колеса неповоротливого делопроизводства.
— Аспид и есть, — ярилась Марья, стоило ей вспомнить главу разбойного приказа.
— Говорящее имечко. Ужик, твою мать!
— Красивый мущщина, но уж больно серьезный, — более дипломатично выражала свое мнение Малашка. — И прилипчивый хуже банного листа. Как пристанет, легче уступить, право слово…
— Не дождется, — подпрыгивала от возмущения Маша. — Крючкотвор и зануда.
— Не связывайся ты с ним, — умоляла ключница. — Кто ты, а кто он?
— Я связываюсь? Я?.. — теряла дар речи Облигация. — Насть, скажи ей…
Но Настюша на эти разговоры только вздыхала тяжко и от обсуждений воздерживалась. Она вообще стала на редкость молчалива в последнее время.
Думала о чем-то, хмурилась, расстроенно раздувала горловой мешок, рассеянно ловила комаров… Комары, кстати, оказались весьма и весьма ничего себе. Этакие летающие семечки. Чипсы с крылышками. Отказаться от них не было никакой возможности. Вот вроде не хочешь, а язык, зараза такая, сам выстреливает. Бац! И комарик тю-тю.
Гораздо больше хлопот наши квакушки претерпели из-за любви. Вот уж воистину волшебное чувство. Даже на лягушек действует. Уж на что Марья — серьезная женщина, а и то на глупости тянуло. То поддаться ухаживаниям лупоглазых кавалеров захочется, то икру метать потянет. На одной силе воли и держалась. Меланье в этом плане полегче пришлось. Она все еще вздыхала по воеводе новгородскому, и потому чары местных красавчиков на нее, считай, не действовали. Настя… Вот с ней было тяжелее. Не в том смысле, что скромняжка решила пуститься во все тяжкие, нет. Она могла потерять бдительность из-за своей задумчивости. Спасибо подружкам, присматривали.
