только круги. До ближайшего можно рукой дотянуться. Там из горшка, который упал, высыпались увядшие цветы.
Я резко вдыхаю и бросаюсь к колодцу, тут же достаю ведро и возвращаюсь так быстро, как только могу, не расплескав ничего. Медленно опрокидывая ведро, я с шипением гашу землю, остужая ее и прокладывая достаточно безопасную для меня тропинку к месту, где горит Фолост — осторожно, чтобы не намочить его при этом.
Земля в кольце Фолоста полыхает… но не так сильно, как все остальное. Пол, который я узнаю, покрыт почерневшей сажей. Маленький огненный дух был недостаточно силен, чтобы спасти дом, но он защитил то, что смог.
— Фолост, ты невероятен. — Я приседаю, вытирая лицо пятками ладоней. Горе проходит, его сменяет мотивация.
Горшок Мэри треснул и стал горячим. Она еле двигается. Она сморщилась от жары и теряет лепестки. Но я все еще чувствую ее присутствие.
— Держитесь. Вы оба. — Я осторожно извлекаю Мэриголд5 из горячей грязи, оставляя пока горшок. Отношу ее подальше от тлеющих развалин и укладываю на прохладную влажную землю. — Я знаю, что тебе нужна вода, но если я напою тебя сейчас, тебе будет хуже. Подожди немного, чтобы остыть, — говорю я ей, прежде чем вернуться к Фолосту. — Спасибо, что спас ее. С тобой все хорошо?
Два глаза появляются, потом исчезают, потом появляются. Моргание, как я понимаю. Одно моргание означает «да». Я почти чувствую, как это слово отдается во мне эхом гордости.
— Спасибо, что сделал все, что мог. — И хотя по моим щекам все еще текут слезы из-за всего, что я потеряла, я не упускаю из виду то, что у меня есть. Я думала, что все пропало. Но то, что было действительно важно, сохранилось: мои друзья, плащ на моих плечах, швейная сумка, надежно спрятанная под ней на бедре. — Это долг благодарности, который я никогда не смогу вернуть, Фолост.
Он горит чуть ярче и выше, как ребенок, надувающий грудь.
— Аврора выбралась?
Да.
Я вздохнула с облегчением, когда он моргнул глазами.
— Куда она пошла?
Языки огня указывают на лес, как будто их дует в том направлении неслышный ветерок.
— Это она… устроила пожар?
Моргание. Еще одно. Нет.
Еще один огромный вздох облегчения. Я боялась, что она мне не верит или не доверяет. Что она думает, будто я пытаюсь держать ее в такой же ловушке, как и Волчий Король.
— Она ведь тоже дух, верно?
Один раз мигает. Да.
— Между прочим, я не думала, что она лжет, — говорю я, бросая взгляд на Фолоста, грозя начать ругаться, если он когда-нибудь расскажет Авроре о том, что я вообще спрашивала. — Как начался пожар?
Маленькие язычки пламени становятся жесткими, колышутся и расходятся, маленькие и тугие. Четыре узких столба тянутся вверх, расходясь веером. Сначала я думаю, что Фолост показывает деревья. Что-то связанное с лесом? Нет. Истина становится ясной, как дневной свет, когда из задних лап вытягивается еще один кусочек пламени. Пламя превращается в морду и заостренные уши.
Волк.
Смятение заглушается яростью, подобной которой я никогда не знала. Веками моя семья соблюдала договор, заключенный с древними лыкинами. Мы сохраняли их земли, как было условлено, проводили обряды и поддерживали духов, как могли. Мы позволяли лыкинам охотиться в лесах, не вмешиваясь в дела людей.
Даже прошлой ночью, когда Король Волков следил за нами, он не смог преодолеть барьеры. А может, и мог, но предпочел этого не делать. Он хотел, чтобы я думала, что барьеры устояли, и чувствовала себя в безопасности. Этот поступок был вызван злобой — он хотел запугать меня и заставить тихо подчиниться.
Король Волков играл с нами, а потом разрушил мой дом и украл Аврору.
Я погружаю руки в пепел и сажу. Мокрое, обгоревшее дерево, хрупкое от пламени и моих попыток потушить пожар. Мой гнев переключается на лес.
— Я верну ее. Я не позволю им забрать ее. — Пристальный взгляд Авроры все еще стоит перед глазами. Я не могу бросить ее на произвол судьбы. Не сейчас, когда ее магия все еще во мне. Я дала ей обещание, которое намерена сдержать.
Волчий Король хотел подчинить меня. Чтобы я тряслась в страхе. Все, что он сделал, — лишил меня всех причин оставаться. Если барьеры не могут их сдержать, нет смысла их поддерживать. Если лыкины не заботятся о наших договорах и доброй воле предков, то и я не стану. Мне нечего терять и все можно выиграть, если я пойду за ним и Авророй.
Фолост нетерпеливо вздрагивает от моего заявления.
— Ты хочешь пойти?
Еще большее покачивание.
За спиной у меня яркий аромат цветущей календулы. Мэри укоренилась в земле, несомненно, черпая из нее влагу. Её лепестки раскинулись так широко, как только могли. Недостающие выросли заново.
— Ты тоже? — спрашиваю я ее.
Она выпрямляется.
— Ну что ж, хорошо. — Я легонько прикасаюсь к маленькому глиняному горшку Мэри. Он почти остыл, и его можно взять в руки. — Фолост, сначала мы подготовим тебя к отъезду.
Он исчезает, снова появляясь в остатках очага.
Большинство углей еще слишком горячи, чтобы перешагивать через них, не возвращаясь к колодцу, чтобы просушить путь. Но это и хорошо — сейчас я рассчитываю на тепло.
Я несу последнее ведро к остаткам очага. Один кирпич отличается от остальных: он сделан вручную и обожжен из той же речной глины, что и горшок Мэри. На нем также есть отпечаток большого пальца бабушки в центре.
— Фолост, уйди на минутку в другое место. Я быстро, — приказываю я. Он колеблется, оставаясь в очаге возле своего кирпича. — Обещаю, все будет хорошо. — Я надеюсь.
Поверив в меня, маленький огненный дух оживает в остатках дома. Вздохнув, я выливаю ведро воды на все еще пылающие кирпичи очага.
Как только прохладная вода соприкасается с раскаленным кирпичом, он издает почти визгливое шипение. В воздухе раздаются звуки треска. Я возвращаюсь к колодцу и повторяю процедуру еще раз, чтобы убедиться, что трещины проделаны хорошо и глубоко, а куски уже достаточно остыли, чтобы с ними можно было работать. Я рассматриваю их и нахожу один маленький осколок с отпечатком бабушкиного большого пальца.
С осколком кирпича в руках я мчусь обратно по тропинке из грязи и пепла, на более твердую землю и вверх по склону. По пути я собираю упавшие ботинки Авроры и перевешиваю их на ремень своей сумки. Поспешно обшариваю основание ближайшего дерева в поисках самой прочной палки, которая была бы чуть больше осколка кирпича. Вернувшись к выжженному участку, я достаю из
