Я вытащила сотовый телефон, чтобы позвонить Дани и сообщить ей о том, что творится в Дублине, Что я никак не смогу добраться до аббатства. Когда я посмотрела на часы, то была потрясена, обнаружив, что уже около семи часов! Ритуал, должно быть, уже завершился. А если так, то ши-видящие могли бы приехать в город, чтобы мы вместе спасли хотя бы часть людей, которых уводят в Темную Зону.
От меня одной было мало толку, но семь сотен ши-видящих могли бы сделать погоду.
Если они не смогут — или просто не придут мне на помощь — потому что Ровена по какой-то идиотской причине запретила им делать это, то я позвоню Берронсу, Если же он не ответит, то позвоню Риодану. Но если не ответит ни один из них, то, возможно, пришло время для ЕТУ — Если Ты Умираешь.
Дублин покрыла пелена смерти, как гриф кружит над похоронами.
Я уже чувствую его запах, его привкус в воздухе.
Если ни одна из ши-видящих не придет ко мне на помощь, я во чтобы то ни стало должна выбраться отсюда.
После второго гудка Дани ответила. Она кричала в истерике
— Черт, побери, Мак! Что ты натворила!
Я поправляла ремни рюкзака, чтобы уравновесить вес копья. От ее слов я выронила его из рук.
— Что стряслось? — потребовала я ответа.
— Тени, Мак! Когда мы открыли чертов Шар, из него выползла туча чертовых Теней. Они наводнили все аббатство!
Эта весть буквально оглушила меня, и я чуть не выронила телефон.
Когда я снова поднесла его к уху, Дани говорила:
— Ровена говорит, что ты предала нас! Что ты подставила нас!
От этих слов мое сердце сжалось.
— Нет, Дани, я не делала этого! Клянусь! Это меня подставили!
От одной этой мысли у меня похолодела кровь. Это мог сделать только один человек. Только один человек мог без страха находиться среди этих темных вампиров.
Как легко он уступил мне реликвию. Как быстро согласился передать ее мне. К тому же он не отдал ее мне той же ночью. Между тем, как я попросила его, и тем, как он принес реликвию, прошло тридцать часов. Чем он занимался в это время? Неужели начинял Тенями напиток ши-видящих?
— Насколько все плохо? — прокричала я в трубку.
— мы потеряли десятки ши-видящих! Когда мы открыли Шар, они разлетелись в разные стороны. Мы надеялись, что свет от ритуала убил их, но они разрослись в затененных уголках аббатства. Они повсюду! В уборных, в обуви, везде, где темно!
— Дани, я не делала этого! Клянусь тебе! Клянусь памятью моей сестры. Ты знаешь, что это значит для меня. Ты должна поверить мне. Я бы никогда этого не сделала. Никогда!
— Ты обещала быть на ритуале, прошипела она. — Но не пришла. Где ты?
— Я застряла в городе, между Йорком и Мерсером. В Дублине творится кошмар. Я не могу выбраться отсюда. Люди бунтуют уже несколько часов подряд. Невидимые уводят их в Темные Зоны!
Она сдерживала дыхание.
— Насколько все плохо? — эхом повторила она.
— Тысячи, Дани! Бесчисленное количество. Если так будет продолжаться и дальше, то… -
Я остановилась, не в силах закончить свою мысль.
— Если бы вы все вместе пришли сюда, мы могли бы спасти кого-то. Одна я этого сделать не могу. Здесь слишком много Невидимых.
Но если в аббатстве полно Теней, то они не могут покинуть его. Мы не можем позволить себе потерять еще и аббатство. Там находятся библиотеки и … один только Бог знает, что еще.
Фонарь надо мной начал мерцать и издал шипящий звук, как будто в сети был перепад напряжения.
Сложно сказать, что заставляет нас в один прекрасный момент сложить все части картины воедино. Но у меня случилось одно из таких озарений. Отдельные эпизоды вспыхнули в моей голове. Поразительно, насколько просто и очевидно то, до чего я не догадалась раньше: Носороги, которые работают сборщиками мусора или водителями городского автотранспорта, или занимаются ремонтом уличных фонарей или починкой тротуара …
— О, нет, Дани! — от ужасной мысли я начала громко, с усилием дышать. — Забудь все, что я только что сказала. Не идите в город! И никому не позволяйте. Не сейчас. Ни при каких условиях. Только после рассвета.
— Почему?
— Потому что это часть их плана. Я все время замечала, что Невидимые задействованы в работе коммунальных служб. Но до этого момента до меня не доходило. Это не просто уличные дворники или сборщики мусора.
Что как нельзя лучше подходит для изучения поведения врага? Отходы его жизнедеятельности. То, что ему не нужно. Агенты ФБР всегда внедряются в повседневную жизнь своего противника, прослушивают его жилище, рыщут в мусорном баке. Это также коммунальные работники.
Как долго Гроссмейстер настраивался, чтобы сыграть свою симфонию смерти?
Достаточно долго для того, чтобы успеть обдумать каждую ее деталь и его время пришло, так как он достаточно хорошо изучил слабости человека.
— Дани! Они взяли под контроль энергосистему города. Они собираются превратить город в одну большую …
Я отдалила телефон от уха и посмотрела на него — батарея полная, сервис недоступен. Телефонную вышку только что отключили. Я и понятия не имела, сколько Дани успела услышать.
— … Темную Зону, — беспомощно прошептала я.
Лампа надо мной снова замерцала. Я подняла голову, чтобы посмотреть на нее. Она зашипела, потом издала отрывистый звук и погасла.
Мой мир рушился на глазах.
Я отрезана от В’лейна. Берронс, похоже, был главным врагом. В аббатстве были тучи Теней. «Книги и Сувениры Берронса» теперь был частью Темной Зоны. А город пал от рук мятежников и Невидимых и, судя по всему, был близок к погружению в кромешную тьму.
Если это случится, то ничто живое не уцелеет. Ничего. Даже трава и деревья. Допустим, я могу осветить себя МакНимбом и вооружиться копьем (от которого в данный момент могу и сама погибнуть). Но если бунтовщики или Невидимые всей толпой атакуют меня, и я останусь без защиты? Чего я добьюсь, скитаясь по улицам? Смогу ли я спасти жизни? А если спасу, как поступлю дальше? Как буду защищать их, когда огни погаснут?
Я знаю, когда время для сражения, а когда нужно сохранить жизнь, чтобы сражаться на следующий день.
Каждой клеточкой своего тела я чувствовала желание убежать прочь от этих улиц, аллей и переулков, которые скоро станут черными от бесконечного потока Теней. Мне хотелось приблизить рассвет, который казался так невообразимо далеко.
Двенадцать часов. Плюс еще несколько.
Я рыскала по улицам в поисках убежища. Мой мозг отказывался, что-либо прогнозировать и предполагать исход этой битвы. Я сделаю все, что в моих силах.
