Вихтерев лишь помотал головой:
— Ты не такая. Не стоит делать вид, что ты злая и мстительная.
— Я не такая, — согласилась тихо, — но хочу порадоваться, что теперь надо мной не довлеет господин.
— Ты создана для Градова, как бы этого ни отрицала. Он никогда не скажет, что любит, возможно, будет продолжать делать больно, но он твой мужчина и лишь в твоих силах это принять.
— Я уже давно смирилась, что одержима, но это не меняет того, что я продолжаю мечтать о свободе.
— Она сомнительна и обманчива, а теперь тебе нужно поспать. Я дам легкого снотворного…
— Нет! Поверь, у меня сон как у младенца, — заверила категорически.
Роберт сощурился, некоторое время меня изучая:
— Не делай глупости, — попросил напоследок и покинул палату.
Так как мыслей было слишком много, решила развеяться, и начала обзвон родственников и друзей.
Родителям сообщила, что вышла замуж, но произошло ужасное… Сослалась на бандитов, мое спасение, лишь умолчала о беременности. Пока слов не нашла. Да и как объяснить матери с отцом, что вышла замуж за одного, а ждала ребенка от другого?
М-да…
Мама, естественно, засобиралась ко мне, но я ее переубедила, что нет необходимости. Заверила, что мы справляемся, и пообещала, если будут трудности, обязательно сообщу.
Любе сначала сбросила смс на тот случай, если она и малыш уже спят. Через несколько минут она мне сама перезвонила. Трещала в мобильник, как соскучилась, что устала, как хотела встретиться… И вообще, мечтала безбожно загулять, чтобы отдохнуть от бытовухи и серых будней декрета.
Я поддакивала, соглашалась, успокаивала, а потом пообещала, что обязательно к ней заеду, как только буду свободна.
Уже ночью поняла, уснуть не могу.
Молча встала, выглянула в коридор и крадучись пошла туда, куда тянуло сердце. Ускоренным боем, усиливающейся болью.
Даже не надо было спрашивать, где лежал Демьян — подспудно знала, там, где прошлой ночью очнулась.
Дорогу до реанимации одолела быстро и без особых затыков.
У огромных металлических дверей постояла несколько минут, а когда решилась, осторожно открыла, и быстро зашагала по коридору, ведомая лишь интуицией и едва слышным ароматом моего мужчины.
Дежурная медсестра была на месте, но так занята, записью в журнале, что меня не заметила — я тенью скользнула в нужную палату. Тихо затворила дверь и нервно глотнула воздуха, прислонившись спиной к стене.
Одиночная светлая палата. Кремовые жалюзи, бледно-зеленые стены, кофейномолочные тона линолиума. Больничная койка, обставленная разными приборами по отслеживанию самочувствия лежащего пациента. Небольшой столик и кресло для посетителей.
Опять перевела взгляд на Демьяна… видеть некогда здорового мужчину под кислородной маской, слышать как пиликает прибор регулирования дыхания, как сигнализирует датчик сердцебиения… Жуть!
Меня откровенно трясло, руки дрожали, внутри стягивался тугой узел, даже дышать становилось сложнее. Глаза защипало. Смахнула едкую слезу и подступила к койке.
Градов в трубочках… лежит и не шевелится…
Я должна быть с ним! Так хотелось…
Я была обязана.
Я ведь его…
Хотел он того или нет, но я одержима им.
Его боль — моя. Его жизнь — моя.
Забралась с ногами на койку и бочком легла рядом с Демьяном. Погладила по щеке, закрыла глаза:
— Тварь! — позвала тихо. — Я пришла! Ты опять меня игнорируешь? — выговаривала мягко. — А мне плохо и одиноко.
Веки закрывались, да и устала я за день, поэтому говорить особо не хотелось.
«Демьян! — воззвала опять. — Демьян! Это нечестно. «Тварясь» нарушена».
Некоторое время мысли кружились вокруг подлости Демьяна, его низких поступков. Не забыла припомнить и наглые приставания, и дерзкие слова. Сначала все было тихо и мрачно, а потом заметила, что мрак стал немного проясняться. Да и я уже не лежала — бродила в тумане, точно заклинание твердя: «Демьян».
Вскоре окружающая картина преобразилась в серую и пасмурную.
Я шагала по черной земле, пока не остановилась перед каменной насыпью. Словно посреди ровной площадки раньше стояло небольшое здание, а теперь обвалилось.
Мое сердечко застучало с ускорением.
Подавшись интуиции, принялась разгребать груду камней.
Долго, методично, булыжник за булыжником откидывала прочь, пока не увидела под одним из них кусок ткани.
Сердце пропустило удар, стало удушливо больно в груди.
«Демьян!»
С удвоенной силой принялась разгребать завал, а когда опасения подтвердились, и я смогла освободить полкорпуса человека, включая голову, упала на колени. Хватала камни и отшвыривала прочь, высвобождая на свободу обездвиженного Градова.
Но надолго меня не хватило. Когда силы иссякли, обхватила руками лицо Демьяна. Чуть похлопала по щеке:
— Градов!.. Это я… Очнись, — последнее едва проговорила. Было жутко плохо и слезливо. — Демьян, прошу… Вернись…
Некоторое время бормотала и молила — попытки вытащить тяжелое тело из груды камней не увенчались успехом, но последнее, что запомнила, прежде, чем уснуть рядом с ним, как пообещала:
— Я побуду с тобой, пока во мне нуждаешься…
Демьян зашевелился, неспешно открыл глаза, околдовывая бархатным цветом. Я счастливо улыбнулась… и меня накрыла умиротворяющая нега.
Проснулась на удивление довольной и улыбчивой. Настроение оставалось радужным, пока не поняла, где нахожусь. Медсестра открыла было рот, но вошедший следом Роберт, быстро и спокойно разрулил ситуацию:
— Людмила, все хорошо. Это Милена, невеста Демьяна!
— Но она… — невнятно промямлила девушка, махнув рукой.
— Все отлично, — с нажимом вторил Вихтерев. — Ступай. Дальше я сам разберусь.
Все еще сомневаясь, девушка вышла. Роберт приблизился к койке, изучая показатели датчиков и приборов:
— Как спалось?
— Отлично, — стыдливо кивнула и спустила ноги на пол.
— Замечательно. Скоро завтрак, а у Демьяна процедуры.
— Я не уйду, — упрямо мотнула головой.
— То есть, мне придется с тобой воевать? — вскинул брови Роберт.
— Не надо, — усмехнулась потаенно. — Просто я побуду с ним. Мне так легче.
— Хорошо. Сегодня за тобой еще понаблюдаю, и если все будет отлично, то уже завтра могу тебя выписать.
— Согласна, — уныло кивнула.
Мирно и тихо прошло утро. К обеду, я умаялась и опять уснула, только сидя в кресле, возле койки. Правда придвинула близко настолько, чтобы было можно за руку держать Демьяна.
Взывала к нему все время, только ответа не получала. И даже когда засыпала, не переставая вторила: «Демьян!»
Угрюмая безмолвная темнота, в которой бродила долгое время, постепенно стала рассеиваться и уже вскоре я с удивлением огляделась.
Интересно… Словно попала в мир воздушных замков и мыльных пузырей. Их были сотни, тысячи, если даже не больше.
Разных размеров и переливов.
Приблизилась к одному и осторожно коснулась — меня точно молнией прошибло, перед глазами замелькали картинки. Сначала не поняла, что это за фильм, но когда всмотрелась — оторопела.
Это был эпизод жизни Демьяна?!
Меня, то есть его, обуревала масса чувств. Обида, боль, злость. Я-он стояли на кладбище возле большого склепа. Прочитав надпись, поняла, это родовой склеп Градовых.
Родные Демьяна… Мать, отец, сестра.
Убрала руку от воспоминания и ступила к другому.
Здесь долго пыталась разгадать, кто, что. Детвора, шум, гам. Незнакомый мужчина и женщина. Хотя в лицах мелькало нечто уловимо сходное с чертами лица Демьяна.
Драчливая девочка, которая все время пыталась меня то ущипнуть, то толкнуть. Только отстранив ладонь, до меня дошло, что это были детские воспоминания Градова, и смотрела на эпизод — его глазами!
Ошарашено огляделась в воздушном мире, теперь с жадностью выхватывая каждый интересующий пузырь, ведь это такие важные элементы… жизненные воспоминания. В которых можно найти разгадку, благодаря которым могу попробовать понять Демьяна.
