- Ш-ш-ш, тише-тише. Тише, родная. Со мной все хорошо, я жив. А твой названый брат... Сражаться с ним было непросто. Несмотря на то, что в духовной силе я превосходил его, эта лютая ярость в его глазах... пару раз заставляла терять уверенность в собственных силах. Когда он понял, что не сможет убить меня, похоже, решил хотя бы покалечить. Как одержимый, нацелился на мою левую руку. Вот только почему левую, если меч я держу в правой?..
Равена выдохнула. Обручальные кольца носили на левой руке. В этом и была причина, которую не понимал Натаниэль. Амир так и не выполнил свою угрозу – отрубить ей палец с кольцом. Вместо этого он забрал кольцо у Натаниэля, отрубив ему руку.
Натаниэль чуть отстранился и заглянул Равене в глаза.
- Вернуть руку, увы, не удастся. С помощью магии можно создать устойчивый морок, однако как ни крути, а я теперь однорукий калека. – Уголки его губ тронула едва заметная улыбка. – Ты примешь меня таким, Равена?
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, не в силах даже моргнуть. Почему пророчество не сбылось? Ведь во всем остальном гадалка не соврала. Три раза предали ее, трижды предала она...
Впрочем, если задуматься... Когда Амир отдал Равене перстень, она решила, что Натаниэль мертв – сомнений не было. Может быть, именно этот момент гадалке и подсказали ее пророческие видения? Старуха белява видела лишь то, во что поверила Равена при встрече с Амиром в лесу – вот и все.
- Ничего, - выдохнула Равена, и с этим выдохом как будто освободилась от всех тревог и страхов. – У меня две руки, у тебя одна – трех рук на двоих нам хватит.
Натаниэль не успел ответить, как рядом раздался голос Габриэля:
- Мои руки тоже в твоем распоряжении брат, - сказал он с улыбкой. – В конце концов, я с детства привык меняться с тобой местами.
В этот раз Натаниэль успел открыть рот, но заговорить опять не дали.
- На мои руки тоже можете рассчитывать, глава клана, - стоя за спиной Натаниэля, произнес Аласдер и невозмутимо добавил: – Если, конечно, рук у вас еще не в избытке.
На лице Натаниэля отразилась смесь смущения и благодарности одновременно. Он усмехнулся и провел по волосам Равены правой рукой.
- Я места себе не находил эти три дня, пока ты не возвращалась. Я о многом хочу спросить тебя, столько хочу рассказать... Но это потом. Главное, что ты здесь. Живая и невредимая.
И снова обнял ее одной рукой.
«И пусть одной, - подумала Равена. – Даже если бы совсем не смог обнять – я бы сама его обняла».
* * *
К сожалению, очень часто, одаривая счастьем, жизнь следом приносит и горе.
На следующий день в замке Черного Ворона появился Марис. Он казался разбитым и опустошенным, и Равена сразу догадалась, в чем может заключаться причина.
Когда они приехали в заброшенный особняк с заколоченными окнами, камин в библиотеке уже потух. Марис зажег лампу и поставил ее на каминную полку.
Гидеон де Авизо сидел в кресле, как и в прошлый раз – уронив голову набок. Его ноги были укрыты пледом, но книги – вечной спутницы Гидеона де Авизо – у него на коленях в этот раз не было.
- Он умер, - сказал глухо Марис. – Вчера вечером. Перед тем, как Гидеон сделал последний вдох, он несколько раз подносил руку к сердцу и говорил: «Они уходят. Они уходят один за другим».
Горькие слезы текли по щекам Равены. Подойдя к креслу, она села на пол и обняла колени отца.
- Папочка, - шептала она сквозь слезы. – Теперь я даже не узнаю, простил ли ты меня...
Второй раз... Второй раз она оплакивала своего отца – любимого отца, любящего отца. Человека, который подарил ей столько тепла и нежности, когда она была ребенком. Человека, которым она пожертвовала – не спасла, хотя могла сделать это.
- Почему это произошло? – спросил Марис; и Равена впервые увидела у своего дяди такое несчастное и потерянное лицо – он как будто не мог принять, не мог смириться. – Даже если ты не забрала духовную силу четырех кланов, Гидеон должен был находиться между жизнью и смертью еще очень долго...
- Папа ошибался, - с судорожным вдохом сказала Равена. – И в то же время он был прав.
- Что ты хочешь сказать? – недоверчиво спросил Марис.
- Не только между кристаллами детей неба и детей исхода существует связь – все шесть духовных сил нераздельно связаны, - ответила Равена и, на миг задумавшись, прошептала: - Они уходят вместе.
- Что? – не расслышал Марис.
Посмотрев на него, она сказала вытерла слезы, которые продолжали бежать по щекам:
- Папа ошибался: его умирание не могло длиться бесконечно – остальные кристаллы неизбежно должны были расколоться за кристаллом Сапфиров. Поэтому он был прав: Амир действительно убил его.
С искаженным от слез лицом Равена поправила плед на коленях отца.
- Я потревожила Колыбель, разбудила духовную силу Сапфиров – возможно, это стало толчком. Но это все равно случилось бы. Шесть духовных сил не могут существовать друг без друга – они едины. Ослабевает одна – начинают друг за другом угасать остальные. И сила Сапфиров не исключение. Там, в Колыбели, я поняла это – я не могу своими руками заставить исчезнуть остальные кланы, потому что следом исчезну и сама. Все мое существо восстало против этой мысли.
Ее губы дрожали, когда она взяла неподвижную руку отца и прижала ее к своей щеке, а потом сказала:
- Если шести кланам рано или поздно суждено исчезнуть... они уйдут вместе.
Повернувшись к Марису, но не в силах поднять на него глаза, Равена спросила:
- Вы вините меня?
Ее дядя долго молчал, потом тяжело выдохнул и ответил:
- Гидеон прожил долгую жизнь. Как и я. И после того, как ты пробудила духовную силу Клана Сапфиров, как я могу тебя винить? Я всего лишь потерян, как ребенок, хоть я и старик. Всю жизнь я знал, что я в этом мире не один – где-то существует мой брат. А так, как эта жизнь была долгой... я теперь просто не знаю, как жить в мире, где Гидеона нет.
Он вздохнул.
- Привыкнуть будет сложно.
* * *
Несколькими днями позже, когда смотровой этаж уже был отстроен заново, Равена и Натаниэль вдвоем стояли возле перил, оплетенных циновкой, и смотрели вниз – на территорию вокруг замка Черного Ворона.
- Каков же все-таки исконный облик сапфиров? – спросил Натаниэль.
Равена пожала плечами и беспечно ему улыбнулась.
- Не знаю. – Она мечтательно посмотрела на небо: - Но в тот момент, я чувствовала свое единство с Кланом Сапфиров – мы были одним целым. Наверное, именно поэтому никто и никогда не видел исконный облик детей неба. Человек-сапфир не может принять его в одиночку – только объединившись с другими Сапфирами. И мне кажется, исконный облик детей неба так непривычен для людей, что его просто невозможно увидеть человеческим взглядом.
Натаниэль помолчал, потом спросил:
- Как ты догадалась об этом?
- Просто, - не задумываясь, ответила Равена. – «Несколько дней с неба шли дожди из сапфиров» - это ведь прямое указание на исконный облик детей неба.
Она задумалась.
- Там, в Колыбели, я взывала к сердцам Сапфиров, и они услышали меня. Мне удалось пробудить духовную силу Сапфиров, но... это не означает – возвратить тех людей моего клана, которые жили когда-то давно. Они не вернутся. Они заснули навсегда.
Она глубоко вздохнула.
- Но благодаря их духовной силе на свет появятся новые люди-сапфиры. Правда... если исходить из опыта хранителей, в третьем поколении дети-сапфиры у них рождаться уже не будут. Но кто знает? Вдруг случится чудо.
Она помолчала, потом добавила:
- Но я думаю, что Марис прав. Сила потомков духов постепенно угасает. Она стремится уйти, как ушли наши предки – в небытие, в ничто, из которого произошли. Все конечно – именно этим объясняется существование Клана Смерти.
- Ты говоришь грустные вещи, - обняв ее обеими руками, и живой, настоящей, и рукой-мороком, сказал Натаниэль. – Посмотри. Карас расцвел совсем недавно, и трех месяцев не прошло. И это после того, как несколько лет он не цвел совсем. Разве он не прекрасен?
