Отвлекаете моих учеников, а ваш подопечный беспокоится, что вы там в одиночестве. Пусть привозит и забирает после тренировок кто‑то другой.
– Хорошо, – согласилась я. – Нужно ли что‑то передать его сиятельству? Всё же он отец Лексинталя.
– Нет. Если маркиз не удосужился за столько лет заняться своим сыном... Я предпочту иметь дело с вами, леди ди Элдре. Кстати, откуда вы обо мне узнали?
– От... эм‑м... Миража.
– А, понятно. Привет ему. Ждите, сейчас принесу список необходимого.
Он стремительно ушел, а я повернулась к своему юному другу. Он стоял, прислонившись к стене, и у него мелко подрагивали ноги.
– Ты как?
– Я в диком восторге! Эрика, ты не представляешь, насколько тут... Спасибо!
– Ага. А ножки‑то трясутся.
– Ерунда. Господин Фуарье сказал, что напишет название мази. Сейчас заедем по дороге домой и купим. Но, Эрика, ты просто не понимаешь! Он невероятный... Такое вытворяет со шпагой! Я подобного никогда даже не видел.
К ужину мы опоздали. Заезжали в аптеку за мазью для перетруженных мышц. После в лавку за более удобной одеждой и за мягкими сапожками. Всё строго по списку, выданному господином Фуарье.
Лексинталь еле переставлял ноги от усталости, но при этом лучился от счастья.
Когда добрались домой, узнали, что маркиз приезжал, поужинал в одиночестве, а потом его вызвали, и он снова уехал.
– Нам он что‑нибудь передавал? – спросила я дворецкого.
– Да, леди. Его сиятельство просил пожелать спокойной ночи и сказать, что он на вас рассчитывает.
И что бы это значило? Мы переглянулись с Лексом, после чего тот потащился наверх. А я велела Гайрасу пойти помочь. Нужно ведь не только принять ванну после тренировки, но и размять и намазать мазью мышцы.
– Слушаюсь, леди, – поклонился мне лакей и поспешил следом за молодым господином.
В столовую Лекс не спустился. А служанка мне передала, что мальчик заснул и они не знают, будить ли его, чтобы тот поужинал. Сказала, что не надо, и посоветовала отнести в комнату закусок и пару пирожных. Проснется ночью, сам решит, хочет ли есть.
На следующее утро мы с Лексинталем быстро позавтракали, обговорили планы на день и разъехались в разные стороны. Он – в академию, брать уроки почвоведения. А я в школу фехтования, оплачивать обучение. Деньги взяла у Эми́ля. Дворецкий выдал их из средств, которые хранятся на разные нужды по хозяйству. Оплатив обучение Лекса и сообщив господину Фуарье, что при необходимости меня можно вызывать для обсуждения возникающих проблем или новостей, помчалась на службу.
После обеда Лекс в сопровождении Гайраса отправится на занятия, а мы с маркизом уже вечером вернемся в особняк.
Лорда Риккардо я на месте не застала. Анри сообщил, что наш начальник изволил уехать, когда вернется, неизвестно.
– А мне что делать? Мы не виделись вчера, и никаких указаний я не получала.
– Он оставил для вас письмо.
– Где?
– На своем столе. Сказал, что вы всё поймете.
Хмыкнув, пошла за письмом.
Конверт действительно обнаружился прямо по центру столешницы. На нем каллиграфическим почерком было выведено мое имя. Запечатано послание сургучом с оттиском герба. Помнится, у его сиятельства еще один родовой перстень‑печатка имеется на руке. Только мне он отдал с рубином и довольно изящный. А себе оставил крупный, массивный и без камня. Насколько мне известно, в таких перстнях есть секретное отделение под откидывающейся крышечкой. Интересно, что там прячет лорд Риккардо?
Сломав сургуч, я вскрыла послание. В нем маркиз сообщал, что уезжает на неопределенный срок. Срочно. Настолько срочно, что ждать меня у него времени не было. В моем распоряжении остается особняк и его кабинет здесь, на службе. И я назначаюсь главной над прислугой и Лексом.
И тут же приписка: «Хотя я на вашем месте особо не обольщался бы. Лексинталь вами дорожит и вдруг почувствовал себя совсем взрослым. Кто из вас кого будет опекать – большой вопрос. Но я на вас рассчитываю, Эри. Вы меня очень выручите, если за всеми присмотрите. Делайте всё, что посчитаете нужным на благо рода ди Кассано, частью коего вы уже почти являетесь. Ваш Рик».
– Мой Рик... – пробормотала я. – Даже не знаю, плакать или радоваться? И чем заняться?
Потоптавшись на месте, я осмотрелась. За последнюю пару дней я не единожды сюда входила. Но маркиз все время разбирался с накопившимися бумагами, и я не хотела ему мешать. Поэтому кормила и тихонько удалялась. А сейчас хоть можно спокойно осмотреться. Тем более что брать папки с отчетами и документами он мне разрешил. Так и сказал, что, мол, пожелаете изучить – всё к вашим услугам, кроме тех, на которых стоит гриф «Секретно». Но их я и в руки взять не смогу, наложена магическая защита.
Выглянув в приемную, спросила, может, хотя бы Анри известно, на какой срок отбыл маркиз.
– Нет, леди. Обычный штатный режим, бывает, что его сиятельство вызывают, он спешно уезжает. Возвращается всегда по‑разному. Иногда отсутствует по нескольку дней, иногда несколько часов. Но если у вас будут срочные рабочие вопросы, вы можете обращаться ко мне или к заместителю его светлости.
– Который вроде как существует, но с которым я пока так и незнакома, – улыбнулась я. – Ладно, разберемся. А что насчет книг? Есть какие‑то полезные?
– Нет. Но есть обширный архив.
– Архив – это хорошо. Спасибо, Анри. Не буду вам мешать.
Что предпринять человеку, которому оставили важное поручение: осуществлять всё на пользу рода? По идее, заняться чем‑то полезным. Но чем? Ума не приложу. Лексинталя я уже пристроила к учебе. По утрам у него будут занятия в академии по выбранным темам. Потом обед. После – около трех часов в школе фехтования. То есть я его смогу видеть только по вечерам. А мне чем заниматься, совершенно неясно.
Помыкавшись, я решила, что буду уделять время всему понемногу.
Посидела за столом начальника. Подвигала пачки бумаг и папки. Внутрь не заглядывала, не имея привычки интересоваться чужой корреспонденцией. Но просто поднять стопку, переложить – это непременно. Заглянула в чернильницу и исследовала писчие принадлежности. Проверила, как выдвигаются и задвигаются ящики стола. Прошла к шкафам и похлопала дверцами.
После чего взяла чистый лист бумаги и стала составлять для себя список того, что не мешало бы подправить, почистить, помыть, починить, заменить.
На глобальные перемены, разумеется, я не была настроена. Всё же кабинет не мой. Но чувствовалось,
