прочитать только члены семьи Хирин, для остальных там были каракули.
На вокзале Грани Син я сошла с поезда без багажа, без денег, без документов и без единого украшения, чувствуя себя такой лёгкой, как будто могу взлететь, и единственное, что меня держит на земле, это музыка в наушниках. С ней расставаться я пока была не готова, поэтому шла по шумным улицам огромного города вразвалочку, рассматривая небоскрёбы – здесь было красиво, хоть это и был миллионник, он был не похож на тот серый пыльный человейник, в котором Алан построил стадион, здесь легко дышалось. Машины были электрическими, вдоль широких бульваров росли деревья и цветы, я с удовольствием прошла пешком через весь город, потому что денег на такси или трамвай у меня не было. Я не страдала по этому поводу. Точно зная, что с меня совершенно нечего взять, я не боялась воров и мошенников, а шла себе как турист, рассматривающий всё вокруг, и ни к чему не имеющий отношения, это было давно забытое чувство, бодрящее и приятное.
В больнице при институте меня встретили как долгожданную гостью. Установив личность по отпечаткам пальцев, выдали местный аналог документа, помогли поселиться в общежитие, подключили интернет, и до самого конца практики ни разу не спросили, где я была в декабре и откуда у меня рана на шее. Повязку я сняла через неделю, шрамы остались навсегда.
Здесь за мной тоже ходили по пятам какие-то местные брависы, но близко не подходили, я делала вид, что не замечаю их, а они не навязывались. Один раз подошёл «уполномоченный представитель "Джи-Фарма"», показал Печать Алана и предложил убрать шрамы совершенно бесплатно, по страховке, в лучшей клинике Содружества, я отказалась – моя страховка не распространялась на увечья, полученные за пределами Содружества, да и шрамы были мне дороги. Хорошо покопавшись в памяти, я поняла, в какой момент их получила – когда сидела спиной к зубцу стены, во время первого залпа. Я тогда поставила щит, и мне казалось, что его хватило, но его не хватило, просто я этого не почувствовала от адреналина или по какой-то другой причине. Поток раскалённого воздуха ударил в пространство между зубцами, выбил из них каменную крошку, а эта крошка и сам воздух сорвали мой левый рукав и ободрали плечо, часть шеи и край лица возле уха. Раны получились не глубокие и не опасные, кровь не шла, потому что сразу запеклась, но след остался. Я потом много раз рассматривала этот след перед зеркалом, он мне нравился, выглядел как кусочек шкуры кого-то другого, кого-то опасного и очень живучего. Я видела взгляды, направленные на это место, но вопросов мне не задавали – на Грани Син было восхитительно цивилизованное общество, а на Грани Тор меня достаточно сильно боялись, чтобы держать своё любопытство при себе.
Практика оставила только приятные воспоминания, я тоже произвела на местное научное сообщество положительное впечатление, так что меня пригласили повторить в следующем году, вне конкурса, по индивидуальному приглашению, я согласилась.
Когда я вернулась на Грань Тор в январе, то в очередной раз пришла в недоумение от уровня весёлого пофигизма своих ровесников – штурм Каста-Либра, который для меня остался глубоким шрамом на памяти, всем остальным запомнился как весёлое приключение, которое с радостью обсуждали, хвастаясь фотографиями и историями. Как только сошёл снег и стало теплее, все «ветераны» откопали форму, выданную им в Каста-Либра, отгладили, радостно надели и ходили в ней по городу, это вызывало бурю эмоций у всех вокруг. Рассказы студентов о штурме, фотографии и сувениры произвели эффект маркетинговой бомбы – на войну захотела большая часть Академии, всем казалось, что там очень интересно и весело, на следующей практике конкурс был в несколько сотен претендентов на место. Я не поехала – своего желания не было, а пророки обо мне забыли, судя по всему, свою миссию я уже выполнила, и больше была не нужна.
Начиная со второго семестра, в журналах успеваемости я значилась под именем Лея эль'Тор, но одногруппники и старые преподаватели продолжали называть меня Лейли, все почему-то решили, что смена имени – это какой-то юридический финт ушами, который нужен для моего хитровыкрученного брака с демоном, у которого тоже с документами не всё гладко. Я никого не поправляла, для меня главным было то, что на работе меня называли правильно.
Я работала в скорой до последнего дня в Академии, моё последнее дежурство было за день до вручения диплома, и я отработала его как следует. Когда я писала заявление о переводе, я впервые за несколько лет плакала – я любила эту работу, а новая должность называлась «хирург-ординатор», я сомневалась, что там будет хотя бы половина того уровня драйва и жести, к которому я привыкла.
На выпускной бал я не пошла, потому что не захотела. Собралась, оделась, а потом не пошла – решила, что не хочу увидеть ещё раз все те же самые лица, которые вынужденно наблюдала шесть лет, друзей у меня не было, подружек тем более, идти туда просто похвастаться платьем я тоже смысла не видела, только испорчу всем настроение. С кавалерами тоже не сложилось – Кори не покидал территорию Грани Ис, прилежно выполняя условия контракта, даже диплом за него получала мама, рыдающая от счастья, а он не приехал. Алан в день вручения диплома прислал мне букет роз с маленькой открыткой, Бравис надел нарядный костюм, чтобы их вручить, было приятно. Выселяясь из комнаты общежития, я оставила букет комендантше, а открытку спрятала в книгу, через время забыв, в какую именно.
Между вручением диплома и выходом на работу нам настоятельно рекомендовали взять минимум неделю каникул, чтобы закончить дела и навестить родственников, я свои дела закончила за день, а навещать никого не поехала, не было желания. Я потратила целый час медитации на поиски этого желания, потом смирилась с тем, что искать то, чего не существует, можно вечно, и перестала это делать, признав себя бесчувственной и неблагодарной, и оптом за все грехи себя простив – решила быть великодушной в честь праздника. Выпуск мы отметили с Риной, в ресторане, а потом ещё раз с Иной, в ночном клубе, было весело. Никто из родственников, кроме тёти Айну, меня с дипломом не поздравил.
***
Распрощавшись с учёбой и начав работать по графику «с понедельника по пятницу плюс редкие дежурства», я нашла море времени на кузнечное дело, музыку и прочие удовольствия, а через месяц мне стало до воя
