скучно, хотя я продолжала самообразовываться изо всех сил. Посиделки в библиотеке уже не приносили былого удовлетворения, потому что большую часть того, что писали в книгах, я уже знала, даже более того, в некоторых книгах писали несомненную ерунду, я знала это из практики и была уверена в своём мнении. Находить для себя источники знаний становилось всё сложнее, я бросила читать учебники и стала читать современные журналы, в которых публиковали свежие (читай – сырые) исследования, и мне хотелось многое из этого проверить, но мои желания сталкивались с печальной реальностью – я интерн, что значит, мнения своего иметь права не имею, а обязана только слушать и повторять как попугай. В скорой такого не было, я скучала по скорой, иногда даже в гости ходила.
Дефицит врачей сошёл на нет, «Джи-Фарм» удовлетворил свои аппетиты буквально за год, а потом уехавшие на заработки специалисты начали потихоньку возвращаться домой. Некоторые, самые одарённые, оставались где-то там, откуда периодически писали и присылали журналы со своими статьями и газеты с интервью, родственники ими гордились, бывшие коллеги завидовали, но следом не рвались. Объявление в холле исчезло, вместо него появилась реклама новейших аппаратов для энергетической фильтрации крови, с обязательной пометкой о том, что программное обеспечение нужно регулярно обновлять.
«Солёный эликсир» от Кори постоянно переделывали и дорабатывали, но он был всё равно хуже, чем тот, который делала я своими руками. Мы хорошо поработали над ним с Сари и Тиной, ближе к выпускному у нас собралась команда из солидных специалистов, возглавлял нас доктор Ваныч, который, как я подозревала, бодяжил свой фирменный эликсир где-то в подвалах, об этом никто не говорил, но я видела это по пациентам. Тех, кого лечили эликсиром Кори, потом в обязательном порядке пролечивали от тех изменений, которые он провоцировал, а пациенты доктора Ваныча (приносившие ему непрозрачные пакеты с гостинцами) выздоравливали быстрее и без осложнений. Я не лезла, просто тихо себе знала, на всякий случай.
Из общежития Академии я переселилась в гораздо более убогое общежитие больницы, и жила там больше года, пока не выплатила кредит за учёбу. День окончательного расчёта с банком я отметила в компании дружной семьи тор'Вальцев, дома у дяди Йорика. Мы пили хороший алкоголь, ели вкусную еду и рассказывали интересные истории из практики, не называя имён – профессиональная этика. Здорово захмелевший дядя Йорик, парализованный ниже шеи, а выше шеи бодро пьющий, поющий и делящийся мудростью, рассказал нам трогательную историю о том, как в далёком 220м к нему пришёл его старый друг, с которым они когда-то в юности изучали бизнес и финансы, и попросил оказать ему глубоко личную услугу, проконсультировав его то ли невесту, то ли жену по вопросам кредитования для малоимущих студентов. Тор'Вальц старший после этих слов покраснел и забормотал что-то невнятное на тему не принятых вовремя лекарств, а дядя Йорик завопил, что тело у него, может, и старое, но в голове мощнейший механизм, и он прекрасно помнит главное, о чём попросил его старый друг – не говорить невесте-жене об этой просьбе, пока она не станет полностью свободной и финансово независимой, он это прекрасно помнил и умолял Создателя позволить ему дожить до этого великого момента. Потом он произнёс трогательный тост за финансы, независимость и их плодотворное сотрудничество, выпил, закусил и поинтересовался, что я планирую делать со своими финансами и независимостью. План у меня был давно, я в этом призналась и записалась на консультацию прямо завтра с утра.
За полтора года работы в государственной больнице и четыре с небольшим года работы на скорой я знала состояние дел всех больниц Верхнего, знала их нужды и их дыры в снабжении, знала все финансовые и юридические костыли, которые приходится использовать для их преодоления милым повелительницам печатей, которые очень любят сладенькое, чай и поболтать. Это была такая ниша, которую не занять просто грех, а с моей кредитной историей и друзьями из семьи тор'Вальц всё оказалось просто и приятно, хотя и дорого.
Я арендовала первый этаж старого здания по соседству с центральной больницей Верхнего и открыла там центр аппаратной диагностики здоровья, купив в кредит несколько единиц современного оборудования, о котором врачи Верхнего читали в журналах, глотая слюни интеллектуального вожделения, и умоляли начальство раздобыть эту прелесть, вечно натыкаясь на дефицит бюджета. Права оказывать услуги лечения у меня ещё по закону не было, но быть владельцем оборудования мне это не мешало. Я наняла медсестру, которая водила пациентов по кабинетам и настраивала приборы, и администратора, который занимался документацией, а сама продолжила работать хирургом-ординатором, каждый день рассказывая врачам, какие преимущества дают современные методы диагностики, очень точные и безболезненные, совсем рядом, в соседнем здании. Врачи выписывали направление, пациенты проходили двадцать метров до моего центра, платили деньги и получали услуги от частной компании. Им выдавали результаты обследования, они несли эти результаты обратно в государственную больницу, где врачи их расшифровывали и восхищались тем, до чего техника дошла. Все были счастливы, особенно я.
Закончив ординатуру, я с огромным облегчением уволилась и поехала проходить обучение ещё раз, на Грани Син, согласившись на скромную зарплату, при условии, что мне дадут поработать со всеми наставниками, которых я уже давно выбрала и договорилась. Мой центр диагностики в Верхнем прекрасно работал без меня, кредиты платились, суммы там вращались огромные, хотя по итогу я выходила почти в ноль, потому что постоянно набирала новых кредитов. Я не копила деньги и не держалась за них, точно зная, что деньги могут исчезнуть в любой момент, большие или маленькие, не важно – они эфемерны, а оборудование очень даже материально, стоит работает, прибыль приносит, делает всех счастливее. Мне всё нравилось.
Бухгалтерию за меня вели тор'Вальцы, я продолжала изредка сопровождать старшего тор'Вальца на мероприятиях и развлекать его дядю Йорика, хотя срок нашего договора истёк – мне было приятно, это вносило в мою жизнь разнообразие и давало повод надеть шикарные платья, мама продолжала присылать их мне коробками каждый год. Я не ездила к ним ни разу, и ни разу не открыла ни единого письма от отца – не верила, что он может написать что-то хорошее. А мать и не пыталась досаждать мне общением, разве что по делу, когда нужно было что-то решить с «моими» вещами в их доме. Я их так и не отдала, мысленно признав себя ужасной дочерью и в очередной раз великодушно себя простив в честь какого-то личного праздника.
Вернувшись на Грань Тор после
