– Но почему ты раньше не сказал мне об этом? – в ярости воскликнула я. Ведь он мог избавить меня от боли.
– Тактический ход, – ответил Валекс.
Я прикусила язык, чтобы не высказать все, что я о нем думаю. Я пыталась поставить себя на его место, увидеть логику в его действиях. Мои занятия с Ари и Янко включали в себя стратегию и тактику. Янко сравнивал спарринг с карточной игрой.
– Лучшие свои выпады держи при себе и пользуйся ими лишь в случаях крайней необходимости, – говорил он.
Если бы у нас была возможность сбежать, Валекс не стал бы доставать свой последний козырь и рассказывать мне о яде.
– А как же эти приступу? – спросила я, чувствуя, что на меня вот-вот накатит следующий. Я свернулась клубком в надежде, что это облегчит боль, но не помогло.
– Синдром отвыкания.
– От чего?
– От твоею так называемого противоядия, – ответил Валекс. – Это интересная смесь. Я обычно пользуюсь ею, если мне надо, чтобы кто-нибудь слег. По мере того как снадобье выветривается, начинают нарастать желудочные колики, которые, по меньшей мере, день не дают человеку встать с кровати. Очень удобно, если кого-нибудь надо вывести из строя, не убивая при этом. А если человек продолжает принимать эту штуку регулярно, эффект откладывается до того момента, когда он закончит это делать.
Ни в одной из прочитанных мною книг я не встречала подобного снадобья.
– И как оно называется?
– «Белый ужас».
Стоило мне узнать, что я не умру, как паника отступила, и это помогло переносить боль. Теперь каждый спазм я воспринимала как очередной шаг на пути избавления от упомянутого снадобья.
– А что такое «Пыльца бабочки»? – спросила я.
– Ее не существует. Я ее выдумал. Красивое название. Мне нужно было какое-то средство, которое помешало бы дегустаторам сбегать, при этом я не хотел приставлять к ним охрану или запирать на ключ.
Неприятная догадка посетила меня.
– А командор знает об этом? – спросила я, понимая, что если об этом известно командору, то, значит, об этом знает и Могкан.
– Нет. Он искренне полагает, что я отравил тебя ядом.
В течение ночи мне неоднократно приходилось напоминать себе о том, что я жива и здорова. Мучительные колики отказывались отступать. Икая и завывая, я ползала на четвереньках по камере.
В какой-то момент я как в тумане увидела усмехающиеся лица Брэзелла и Мокгана. Но мне было все равно. Их довольный смех не мог произвести на меня впечатления. Я была одержима лишь одной мыслью – как найти наиболее удобное положение, чтобы облегчить боль.
И наконец провалилась в сон.
Проснулась я на грязном полу камеры. Моя правая рука была просунута сквозь прутья решетки. Я изумилась не столько тому, что жива, сколько тому, что за руку меня держал Валекс.
– Элена, с тобой все в порядке? – с искренней тревогой осведомился он.
– Кажется, да, – хриплым шепотом ответила я. Во рту все пересохло.
Со стороны входной двери донесся скрип открываемого замка.
– Прикинься мертвой, – прошептал Валекс, отпуская мою руку. – И постарайся сделать так, чтобы они поближе подошли к моей камере, – добавил он, когда в темницу вошли два охранника. Я перевернулась и высунула между прутьев другую, ледяную руку как раз в тот момент, когда охранники уже спускались по лестнице.
– Проклятие! Здесь воняет хуже, чем в сортире после пивной вечеринки, – промолвил один из охранников, поднимая фонарь.
– Как ты думаешь, умерла? – спросил другой.
Я лежала лицом к стене с закрытыми глазами, а когда ощутила желтоватый луч света, направленный на меня, еще и задержала дыхание.
Охранник прикоснулся к моей руке.
– Холодная как лед. Давай вытащим ее отсюда, пока она не начала разлагаться. Здесь и так вони хватает… – Замок щелкнул, и раздался скрип открываемой двери.
Охранник схватил меня за ноги, и я расслабилась, изображая мертвое тело. Когда на меня перестал падать свет, я рискнула и приоткрыла глаза. Охранник с фонарем двинулся вперед, чтобы освещать дорогу, так что верхняя часть моего тела осталась в тени. Когда меня тащили мимо камеры Валекса, я обеими руками уцепилась за прутья решетки.
– Эй! Стой! Она застряла.
– Где? – осведомился его напарник.
– Не знаю. Иди сюда, посвети.
Я пропихнула руку в камеру Валекса, обхватив прутья.
– Назад! – рявкнул Валексу охранник с фонарем, хватая меня за локоть своей жирной лапой. Потом он издал хрип, и я успела открыть глаза, чтобы заметить, как фонарь упал на пол и погас.
– Что такое? – воскликнул второй охранник, который все еще держал меня за ноги.
Я согнула колени и подтянулась ближе к его ногам. И он икнул от изумления, когда я схватила его за лодыжки. Ничего не понимая, он попятился и упал навзничь.
Я совершенно не ожидала услышать тошнотворный хруст ломающейся кости. Тело его обмякло, а я поднялась на подгибающихся ногах.
Услышав звук удара и звон ключей, я обернулась как раз в тот момент, когда Валекс снова зажигал фонарь. Второй охранник сидел, прислонившись к решетке, и голова его была противоестественно свернута набок.
В тусклом свете фонаря я различила мертвое тело, лежащее у моих ног. Охранник ударился головой о край последней ступени, и теперь на полу образовывалась лужа темной жидкости. Значит, я только что убила еще одного человека. Меня начало трясти – это был уже четвертый. Неужто я превратилась в бесчувственного убийцу? А Валекс, разве он не испытывал раскаяния или чувства вины, когда отнимал у человека жизнь? Я повернулась лицом к нему.
Он как всегда быстро и энергично разоружил мертвых охранников.
– Постой здесь, – кинул он мне, после чего открыл дверь темницы и вышел в комнату охранников.
До меня донеслись крики, стоны и звуки падающих тел. Без чувства вины и сожаления Валекс делал все необходимое для того, чтобы одержать победу.
Когда он снова появился на верхней ступеньке лестницы и поманил меня за собой, его лицо, грудь и руки были забрызганы кровью. В комнате лежали три охранника – я не смогла определить – мертвые они или просто без сознания.
На столе стояла моя сумка, а ее содержимое было вывалено наружу. И пока Валекс пытался открыть последнюю дверь, отделявшую нас от свободы, я принялась собирать свое имущество. Мне не было свойственно крохоборство, но я хотела все получить назад, включая бабочку и мой огненный амулет. Стоило мне надеть цепочку на шею, как меня охватил совершенно не свойственный мне оптимизм.
– Проклятие! – выругался Валекс.
– В чем дело?
– Ключ от этой двери есть только у капитана. А он откроет ее лишь тогда, когда наступит время смены караула.
– Попробуй вот это, – промолвила я, протягивая Валексу свои отмычки.
